ВДВ. С неба — в бой
Шрифт:
Через два дня к нам в роту вместе с шефом зашел рослый полковник. Дневальный орет: «Рота, смирно!» Все засуетились, еще бы, начальник разведки Воздушно-десантных войск, полковник Борисов. В беседе с офицерами он произвел хорошее впечатление. Требования к проверке объяснил вполне нормально, без резких выпадов и угроз. Одним словом, как он нас настроил на проверку, так мы ее и сдали — на «отлично». Довольным оказался наш шеф, и не только он. Порадовали мы своим результатом и генерала Калинина, полковника Добровольского. После проверки пошли слухи. В дивизионке опять будет продвижение по службе. Да, продвижения и новые назначения были, но только после Нового года, а он был не за горами, а до этого произошло несколько событий. Первое — женился Кожушкин. На свадьбу я пришел с Леной. Людмиле это, как мне показалось, не очень понравилось. Хотя она разговаривала со мной очень мило, даже целовала в темноте и усиленно приглашала в гости. Потом женился Факаев. У нас же с Леной стали складываться более или менее серьезные отношения. Мы чаще стали встречаться, вместе бывать на людях. Новый год с ней снова встречали вместе. Одним словом, стали настоящими друзьями. Прошло несколько дней после новогодних праздников, и меня вызывают в штаб дивизии к полковнику Добровольскому. Перед этим мне было велено зайти к шефу. Пантюшенко говорит: «Вчера я был у Добровольского, он хочет, чтобы ты принял парашютно-десантную роту в Чирчике. Пока идем к нему в кабинет, думай». Тогда я еще не знал многих армейских нюансов. Например, в армии предлагают должность, как правило, один раз. Второй могут и не предложить. Эта участь меня миновала. В кабинете начальника штаба дивизии присутствовал начальник кадровой службы дивизии подполковник Белявский. Они справились о моем здоровье, как я командую взводом, какую оценку получил взвод за проверку. Я думал, что они о моих успехах ничего не знают, и стал рассказывать. Выслушали мой рассказ фронтовики, как я тогда подумал, с большим интересом. После всего сказанного полковники предложили мне новую должность, о которой накануне сказал Пантюшенко. Я был не готов к такому повороту и честно об этом сказал. Еще рассказал, что мы с личным составом взвода решили к майским праздникам быть первыми в роте. Вот последнее их убедило настолько, что они мне по-отцовски пожелали успеха и отпустили с миром. Уже закрывая за собой дверь кабинета, я услышал голос Белявского: «Нам обязательно нужно подыскать офицера на должность командира роты». Через несколько дней по рекомендации Добровольского командиром парашютно-десантной роты в ферганский полк назначается Чередник, а меня назначают на должность заместителя командира дивизионной разведроты. Где-то через неделю Сулимову предложили поехать в Чирчик и принять роту, от которой я недавно отказался. Моя служба началась в новом качестве. Я стал ответственным за боевую подготовку роты, да и не только за подготовку, но и за технику, которая была на вооружении роты. Мой взвод принял лейтенант Качанов, который прибыл в роту из Чирчика. Ротного на месте не было, пришлось мне нового лейтенанта познакомить с личным составом взвода, а вернее, передать взвод из рук в руки, как когда-то этот взвод передал мне Чередник, затем показать, где находится парк и техника взвода. На следующее утро продолжил знакомить с учебным центром и районом, где обычно разведчики занимались тактической подготовкой. Знакомство проходило в комплексе с занятием. Лейтенант сам по себе был неплохим спортсменом. Позднее он будет включен в состав сборной команды дивизии. На первых порах для разрешения каких-то внутренних проблем ко мне по старой привычке часто обращались мои бывшие подчиненные, старался им помочь. Однажды в роту зашел Пантюшенко и спросил меня, как бы проверяя мою компетентность: «По программе боевой подготовки предусмотрено вождение БРДМ на плаву?» — «Так точно». — «А когда будем проводить занятие?» — «Когда прикажете». — «Помнишь озеро, когда едешь в сторону Риштана? В прошлом году на разведвыходе около него была база нашей роты, вы рыбу там ловили». — «Конечно, помню». — «Завтра надо будет туда проехать. Проверь берега, вход и выход из воды. О результате обследования озера мне расскажешь, а занятие надо готовить на конец месяца». Озеро само по себе красиво вписывалось в местный ландшафт. Берега были не заболочены, а в двух местах твердый песчаный грунт, и, самое главное, много рыбы. По прибытии в роту о результатах инженерной разведки доложил шефу, к устному докладу приложил схему местности. Не стали откладывать в долгий ящик подготовку столь важного занятия. На следующее утро механики-водители начали готовить технику, но не забывали про удочки и всякие рыболовные снасти. У Пантюшенко в штабе друзей, которые увлекались рыбалкой и охотой, полно. Заявок от офицеров посетить это озеро было хоть отбавляй, лишь только они узнали, что на озере готовится занятие. Когда подготовка к занятию была завершена, я с механиками-водителями заранее выехал на озеро. Рядом разбили небольшой палаточный лагерь. Жить в нем нам предстояло в течение двух или трех суток. На следующее утро подъехал начальник разведки, а через некоторое время появились и рыбаки. Кто на машинах, кто на мотоциклах. Одним словом, облепили все озеро. К занятиям все было готово. Машины стояли на исходном положении. Оцепление и команда спасателей тоже были в готовности номер один. «Подождем немного, должен подъехать зампотех дивизии, полковник Рабинович, — сказал Пантюшенко, — он тоже заядлый рыбак». Вскорости подъехал полковник. Оказывается, он привез сеть для ловли рыбы.
Настала торжественная минута входа БРДМ в воду. Непросто, чтобы плавать, а еще попутно и рыбку поймать сетью. Вот первая машина, тихонько урча двигателем, стала медленно входить в воду. Плавно закачалась на воде и по инерции поплыла. Включились водометы, управляемая машина двинулась вперед по водной глади озера. Я находился на крыше БРДМ, сверху наблюдал, как от волноотражателя в разные стороны расходятся небольшие волны. Примерно как от моторной лодки на самом малом ходу. Скорость на плаву небольшая, всего около шести километров. И все же было интересно смотреть, как медленно удаляется берег, как машина подплывает к бую и, делая плавный разворот, берет курс к берегу. В эту минуту чувствуешь себя морским капитаном. Подходим к берегу, машина медленно выходит на сушу. Контрольный заплыв прошел удачно. Команда: «Работаем по полной программе». Рыбакам не терпелось завести сеть двумя БРДМ. Минут через пять после того, как последний механик-водитель выполнил задачу и вывел машину на берег, две машины были готовы с сетью (длина метров сто) войти в воду. Специалисты рыбной ловли давали последние советы тем, кто был сверху. БРДМ один за другим вошли в воду. Первая машина, описав круг метров сто, начинает подходить к противоположному берегу. Другая метрах в пятидесяти сзади. А с берега наперебой толпа рыбаков дает советы. Одни орут: «Давай левее», другие: «Давай правее». Одним словом, на берегу шум, гам, к ним присоединились местные жители, которые в жизни ни разу не видели, чтобы железяка плавала. Наконец машины стали медленно выползать на берег. Все бросились к сети и стали поддерживать, чтобы она не запуталась. Ожидали огромного улова, но в сети поблескивало около десятка небольших карпов. Однако все знали, что в озере полно большой рыбы. Попробовали еще раз пройтись по озеру. Результат тот же. Конечно, водометы распугали рыбу. Ворча и обсуждая неудачу, разошлись по всему берегу и стали забрасывать удочки. Через некоторое время натаскали приличное количество карпов и сазанов. Мы приступили к обслуживанию техники, а повар принялся потрошить рыбу, готовить на ужин уху. Желающих отведать ухи было достаточно. В этот вечер около костра я наслушался всяких баек и анекдотов про рыбалку. Рыбаки травили анекдоты до самой зорьки, а потом разошлись по своим насиженным местам. Утром все же решили первые машины запустить с сетью. На этот раз рыба не ушла к берегу. Когда машины вышли на берег, и рыбаки стали поддерживать сеть, мы от удивления ахнули при виде множества очень крупной рыбы. Второй заход, как и вчера, был пустой. Пантюшенко затею с сетью прекратил, и мы стали отрабатывать учебный вопрос. На этом занятии механики-водители приобрели отличные навыки вождения техники на плаву. Домой возвращались не только с отличной оценкой, но и с приличным уловом. Большую часть рыбы отнесли в столовую, и вечером солдаты с удовольствием ели уху. Мне тоже достались два больших карпа. Вечером мать Лены вкусно их приготовила и подала на стол. Пришлось им за ужином рассказать про рыбалку и про то, как мы отрабатывали на боевой технике вождение на плаву. При этом железная техника плавала, как катер, только более медленно.
По прошествии некоторого времени, возвращаясь к себе в роту из штаба дивизии, на территории военного городка встретил Чередника. «Привет». — «Привет». Смотрю, он в плохом настроении. «Толя, что-то случилось?» — «У меня в роте чрезвычайное происшествие. Несколько дней назад сержант Гридяев, замкомвзвода третьего взвода, зарекомендовавший себя только с положительной стороны, совершил преступление. Хорошо, что в партию не успел вступить, целыми днями клянчил рекомендацию у комбата. Ночью добрался на попутной машине до кишлака Акпиляль, застрелил из ПУСа (приспособление для учебной стрельбы) малолетнюю девочку и старика. К подъему личного состава был уже в роте. Дежурный по роте видел, как Гридяев в умывальнике смывал с обмундирования кровь, но не придал этому значения. И как только след преступления потянулся в полк, а следователи стали отрабатывать свои версии, вспомнился эпизод со следами крови на обмундировании. Дежурный сержант все рассказал, что видел в то страшное утро. Взяли подозреваемого в оборот. Сначала, как водится, сержант все отрицал, а потом под неопровержимыми уликами стал давать показания». — «Слушай, Толя, а откуда у сержанта такие знакомства в кишлаке? Он что, местный?» — «Он к бабаю заглядывал не первый раз. Часто бегал к нему, когда мы выходили на учебный центр. Там ведь совсем рядом. Аксакал ему наркотики и водочку преподносил, разумеется, не бесплатно. Последний раз, по всей видимости, получился перебор. Вот и стал сержант приставать к девчонке. Старик за девочку вступился, он его и застрелил. Затем хладнокровно убрал свидетеля, но перед этим изнасиловал. Это то, что я знаю, а точку в этом деле поставит следствие. Понимаешь, Миша, рота на хорошем счету у командования полка, а как сейчас пойдут дела, не знаю». Мне оставалось лишь успокоить товарища. На этом мы и разошлись, он — к следователю, а я — в роту. В роте рассказал офицерам о неприятностях, которые возникли у Чередника. Ротный в ответ: «Комендант нам на первомайские праздники тоже подлянку подкинул. На праздники запланировал для роты шесть патрулей по городу», — и показал график дежурств, утвержденный начальником гарнизона. Прошло еще несколько дней напряженной боевой учебы, подошли майские праздники. К этому празднику несколько разведчиков за высокие показатели в учебе были представлены к отпуску с поездкой на родину, а также за первые места во время проведения соревнований на полевом выходе разведчиков. Одним словом, стимул у разведчиков был, они стремились им воспользоваться.
На майские праздники, как всегда, народ веселился, а мы патрулировали по городу, вместе с милицией обеспечивая общественный порядок. Я, как заместитель ротного, имел право выбора маршрута, мы стали патрулировать центральную улицу Ферганы. Май, самый красивый месяц в Ферганской долине. Свежая листва, много цветов, и, самое главное, еще нет той изнурительной жары, от которой не знаешь, куда себя деть. В этот день в городе было много знакомых лиц. Встречались и высокие начальники. Несмотря на то что они были в гражданском, мы их приветствовали по-военному, мне казалось, им это нравится. В празднично разодетой толпе мелькнуло знакомое лицо — Людмила. Я отошел на край тротуара и стал поджидать ее. Она была не одна, с подругой и с каким-то парнем. Вся сияющая подошла ко мне, поздравила с праздником.
Я ответил ей тем же, справился о здоровье родителей. «До нас дошли слухи, что ты тоже женился, поздравить тебя можно?» — «Можно». Еще несколько минут поболтали и разошлись, она меня пригласила в гости. В гарнизоне солдаты были заранее предупреждены командирами, что в городе службу несут разведчики, поэтому те из солдат, сержантов, кто нам встречался, были по форме одеты, вели себя прилично.
Вот на такой ноте закончился праздник, а потом снова начались рабочие будни боевой учебы. Так прошло пару недель, не больше. Опять комендант прицепился к роте, словно клещ, и к обычному патрулированию добавил еще караул. Надо заступать на службу, правда, это был не выходной, а обычный рабочий день. Заступил помощником дежурного по караулам. За нарушителями воинской дисциплины пришлось выезжать довольно часто, но к полуночи гарнизон успокоился. Домой пришел далеко за полночь. Лена говорит мне: что-то я чувствую себя нехорошо. Как мог ее успокоил, а рано утром пришлось вызывать «скорую». Одним словом, отвезли ее в роддом, а сам ушел продолжать службу по гарнизону. В это утро в комендатуре была настоящая суматоха. Бесконечные телефонные звонки, выезды на маршруты к патрульным, да и комендант через каждый час строил нас по делу и без дела. В общем, большая круговерть. И вдруг звонок, поднимаю трубку, представляюсь. В ответ голос тещи: «А совесть у тебя есть, ты про жену помнишь?» Меня словно кипятком облили. Да ведь Лена в роддоме, а я из-за этой суеты совсем забыл про свою родную. «Как она там?» — «Сына тебе моя дочь родила». Вот это да! Я в машину и в роддом. Уточнил, где ее палата. «Лейтенант! К ней сейчас нельзя, освободите помещение», — и врач вежливо выпроводил меня во двор, но все же этаж и окно показал. Вычислил нужное окно, кричу: «Лена…» Через пару минут за стеклом увидел жену. Она мне жестами указывает, чтобы я уходил. Еле дождался конца смены, но разведчикам все же похвалился. Вечером Валентина Тихоновна рассказала мне про вес, рост своего внука. На следующий день снова в больницу, опять жену увидел только в окне, а вечером, когда грудничков раздали для кормления, Лена поднесла сына к окну. Издалека толком и не рассмотрел. Возвращаясь из роддома, встретил Люсю и Володю, наших друзей, поделился радостной вестью. По дороге зашли в ресторан и, как водится на Руси, выпили за здоровье жены и сына.
В этот период международная обстановка в связи с событиями в Чехословакии была сложной. С весны наша дивизия находилась в состоянии готовности для применения в Чехословакии, нас, офицеров, надолго из расположения не отпускали. Десантники не одни сутки просидели в парашютах на аэродроме. Вот в такой сложной политической обстановке через несколько дней отпросился у ротного, чтобы из роддома жену и сына домой забрать. Приехал на такси. Таксист сказал: «Буду ждать не больше пяти минут». Конечно, жене еще было тяжело, собиралась медленно. Я сына держал на руках и поторопил ее. Она промолчала, но понял, что обидел ее. Ну, не было у меня еще жизненного опыта, тем более в ушах слова ротного: «Одна нога там, другая здесь. Если улетим без тебя, знаешь, что тебя ждет?» Да на сегодняшний разум ни хрена бы и не было, а тогда по молодости много было непонятного. Подъехали к дому, теща вышла навстречу. Передал ей внука и на этом же такси пулей на аэродром. На аэродроме упаковывают парашюты в сумки, грузят на машины. Отбой вылету. Позже узнали, наша братская Витебская дивизия за нас и за себя в Чехословакии порядок наводила. Со своей задачей справилась на отлично. По возвращении из Чехословакии десантников в Витебске встречали как героев, с цветами. Вечером дома жене помогал искупать сынулю, а он глазки зажмурил и лежит тихонько в теплой воде. Стали прикидывать, на кого сын похож. Я говорю, на меня. Нет, надела, твердят женщины, то есть отца Лены. «Ну ладно, главное, не на соседа», — съязвил им в ответ. Через несколько Дней Лена заболела. Все переполошились. Вызвали «скорую», вместе с сыном отвезли в больницу. Заболевание было серьезным, но все обошлось благополучно. Я снова был занят службой, и жену с сыном домой привезли без меня. Одним словом, по службе складывалось все хорошо, а вот муж и семьянин я был пока никудышный. Тем не менее время шло, наш сын подрастал. Произошли перемены в разведывательной роте. Пидник приказом командующего Воздушно-десантными войсками был назначен командиром парашютно-десантного батальона в ферганский полк. Командиром роты стал Чередник. Через несколько дней в Белорусский военный округ убыл Кулевич, на его место был назначен Агузаров. К этому времени мне и Вадиму присвоили воинское звание «старший лейтенант». Убыли в Сухопутные войска по состоянию здоровья замполит Дрыженко и взводный Факаев. Новым замполитом стал Мацапура. На эти серьезные перемены, которые произошли в командном звене роты, обратил наше внимание Пантюшенко и добавил: «Новая метла должна мести только на «отлично». Вы меня поняли, товарищи офицеры?» Мы выразили полную солидарность с шефом и продолжали усиленно заниматься боевой подготовкой и одновременно готовиться к полевому выходу разведчиков.
В один из дней, накануне прыжков из самолета «Ан-12», подошел к Череднику, спросил у него: «Как быть с разведчиком Кривых?» Был у нас в роте один разведчик, и физическая подготовка, и тактическое мышление на полевых занятиях в порядке. А вот когда дело доходило до парашютных прыжков из самолета «Ан-12», Кривых становился непохож сам на себя. Боялся прыгать именно из этого самолета, а вот из самолета «Ан-2» совершал прыжки без проблем. Этот большой самолет чем-то его отпугивал. В роте по этому поводу, понятно, были разные мнения. Одни успокаивали его, другие насмехались, а третьи просто считали трусом. Конечно, его состояние мы, офицеры, понимали. Он здорово переживал, все время настраивал себя на прыжок. Вот и представилась ему еще одна возможность испытать себя. Через день рота была на аэродроме. Руководитель прыжков определил нам самолет. Разведчики быстро и без суеты заняли свои места в указанном самолете. Кривых по весовой категории был где-то в первой десятке и занял место недалеко от рампы. Самолет набрал нужную высоту, вышел на боевой курс. Кривых вел себя спокойно, не паниковал. Открылся люк, грузовая кабина наполнилась светом. Все приготовились, приготовился к прыжку и наш герой. Десантники ждали команды: «Пошел». Первые по команде ринулись вперед, устремился за ними и Кривых. Добежал до люка, резко развернулся, ухватился руками за разделитель потока и повис на руках в хвосте самолета. Естественно, бежавшие за ним вынуждены были остановиться и, чтобы не сорвать десантирование, выпускающий начал выброску левого потока. Чередник с трудом освободил руки Кривых от разделителя потока и вместе с остатками разведчиков и с «героем» оставил самолет. Группа приземлилась далеко за границей площадки приземления, почти около стрельбища. Вся рота поздравляла разведчика, как будто он совершил первый в своей жизни прыжок. По крайней мере из самолета «Ан-12» действительно первый. Кривых переборол себя и последующие прыжки совершал без особого проявления страха.
Однажды во время проведения занятий по огневой подготовке меня подозвал шеф и спросил, как я отнесусь к предложению занять должность помощника в его службе. Я ответил положительно, после окончания полевого выхода занял рабочий стол в кабинете начальника разведки дивизии. В круг моих обязанностей, кроме прямых, входило планирование боевой и политической подготовки дивизионной разведроты. Поначалу все было в новинку, но через месяц встало на свои места. На полевом выходе я выступал уже в новом качестве.
С каждым годом отбор солдат в разведподразделения проходил более принципиально. Командирам рот предоставлялось право отбора солдат в своих полках, а в дивизионную роту со всего пополнения, предназначенного для Укомплектования дивизии. Каждый последующий выход становился более качественным. В программу соревнования ввели борьбу самбо и бокс с учетом всех весовых категорий. Судейский состав стал более профессиональным. В состав комиссии включили начальника физподготовки дивизии. Продолжительность соревнований увеличили до трех дней. Это были очень жаркие денечки для соревнующихся и болельщиков.
Кончалось очередное лето. Ослабела жара. Нам, славянам, стало. намного уютнее. Ушла из квартир и домов ночная духота, которая одинаково мучила взрослых и детей. Те, кто жил в домах индивидуальной застройки, летом были в более комфортных условиях, чем те, кто жил в многоэтажных коробках. Лишь узбеки чувствовали себя в такую жару прекрасно. Национальный стеганый халат, сапоги и тюбетейка — необходимый атрибут одежды как зимой, так и летом.
У тещи дом индивидуальной застройки, в свое время тесть, будучи начальником гарнизона, получил это жилье. Дом был большой, много комнат и много воздуха. Одна кухня чего стоила. К дому была пристроена роскошная, открытая веранда. Каждую весну натягивал нитки от земли, по которым хмель поднимался до самой крыши, к концу мая веранда полностью закрывалась хмелем. Мы там вечера коротали, а если не полениться да полить пол веранды и хмель из шланга водой, это — высший класс. На этой же веранде в детской коляске спал наш маленький сын под пристальным присмотром бабушки. Она его очень любила. И если положить руку на сердце, она его и воспитывала. Теща по образованию была педагогом, вот и вложила и знания, и душу в любимого внука. В четыре года Гена по слогам читал названия кинофильмов и вывески на магазинах.