Вечера княжны Джавахи. Сказания старой Барбалэ
Шрифт:
— А ты не сердись, господин! Не даром я тебя вызвал, — произнес Магома и тут же рассказал Шайтану все про горе отца.
— Чего ж ты хочешь от меня? — выслушав его, спросил дух бездны.
— Избавь отца от лютого горя. Не дай проливаться слезам матери. Поставь, какие хочешь, условия, только не отнимай меня от родителей, — попросил Магома.
Захохотал дух бездны. Захохотали с ним вместе и горы, и небо, и ночь, и пропасти…
— Так вот оно что! — произнес он, — ну, так знай, избавить отца твоего от прежнего договора я могу, только если ты, юноша, найдешь в себе силы вынести испытания, которым я тебя подвергну. Как бы ни были они страшны, ты должен их вынести без единого крика и просьбы о помиловании. Если вынесешь, то останешься с твоими родителями, и я откажусь от тебя навсегда. Если же ты испугаешься, крикнешь, станешь молить о пощаде, — ты погублен навеки и в эту же ночь, ранее положенного срока, не успев попрощаться с отцом и матерью, будешь моим. Согласен?
— Согласен! — бесстрашно отвечал Магома.
Едва только успел он произнести это слово, как страшный раскат грома пронесся по горам и потряс их. И в тот же миг откуда-то из-под земли выскочил огненный конь.
Пламя вылетало у него изо рта, ноздрей, глаз и ушей. Он издавал страшное ржание и бил копытами о землю. Молнии вырывались из-под копыт и искрами сыпались во все стороны. Огненным пламенем стоял хвост чудовища-коня за его спиной.
— Садись на него! — приказал дух бездны Магоме.
Едва только мальчик успел вскочить на коня, как тот взвился на дыбы, сделал отчаянный скачек и понесся с быстротою ветра по горам и ущельям, по горным тропам и утесам, перепрыгивая бездны и пропасти, то взвиваясь к самым вершинам гор, то опускаясь вниз в долины.
Дух захватывало у Магомы. Крепко вцепился он руками в гриву коня, рискуя каждую минуту свалиться и разбиться насмерть, или удариться головою о встречные утесы и скалы.
Огненный конь летел все быстрее и быстрее с каждой минутой, обдавая Магому пламенем.
Мальчик задыхался. Пот градом лился с него.
Руки и ноги слабели с каждой минутой. Голова кружилась. Вот-вот он выпустит гриву, и все пропало…
А конь все ускоряет шаг… Уже быстрее стрелы вьется он над самой бездной…
Холодный ужас сковывает Магому, леденит его кровь. Он готов крикнуть, готов молить о помощи и тогда разом прервется эта бешеная скачка, и он спасен…
Да, он спасен. Он будет тогда любимым сыном духа бездны… Но его отец? Мать? О, они изойдут слезами, они зачахнут с горя…
Нет, нет! Он, Магома, не допустит этого, хотя бы целый год длилась эта бешеная скачка.
Едва успел подумать это юноша, как конь взлетел выше гор, под самые облака, и оттуда ринулся в бездну, на самое дно её…
Магома до крови закусил губы, чтобы не крикнуть, и зажмурил глаза.
Когда он открыл их, то нечто худшее, нежели огненный конь, представилось его взору.
Вокруг него на дне пропасти толпились чудовища. Страшные, с человечьими головами, огромные жабы, исполинские змеи, костлявые старухи в образе ведьм, худые скелеты с улыбающимися черепами, маленькие духи бездны с высунутыми языками…
Все это прыгало, плясало и кривлялось, составив огромный хоровод вокруг него — Магомы. Они рычали, пели что-то загробными голосами, и с каждой секундой круг их всё суживался и суживался, и они приближались все быстрее и быстрее, тесня Магому. Они жадно смотрели на него, щелкая зубами, готовые растерзать его каждую минуту. Они протягивали к нему мохнатые лапы и костлявые пальцы и вопили дикими голосами на тысячу ладов.
— Подари нам мальчика, дух бездны!
И вот послышался вдруг страшный голос Шайтана:
— Берите его! Он ваш!
Застыл от ужаса Магома, готовый вскрикнуть, молить о пощаде, но тут же перед ним мелькнуло измученное лицо отца, и он сдержался.
Зато страшный рев испустили чудовища и ринулись на него.
Но тут чьи-то невидимый руки подхватили Магому и вынесли его из бездны.
Один миг — и он очутился на земле и жадно вдыхал горный воздух.
— Иди! — послышался страшный голос Шайтана, — и счастье твое, если ты вынесешь еще последнее испытание по дороге…
Магома, чуть стоявший на ногах от перенесенных ужасов и усталости, двинулся по горной тропинке… И вдруг огромная серая скала выросла на его дороге.
Испуганный и изумленный неожиданностью, он сделал шаг направо — новая скала встала перед его глазами, налево — такой же точно утес вырос перед испуганным мальчиком. Повернул назад Магома, — а сзади над ним вздымается такая же гранитная стена, ростом до самых небес…
Точно живые, надвигаются на него со всех сторон скалы, заключив его в узкую маленькую, пещеру.
Куда ни шагнет Магома, всюду натыкается на холодный, твердый, непроницаемый камень.
А скалы подвигаются все ближе и ближе к нему. Вот они сейчас надвинутся вплотную, сейчас задавят его своей каменной грудью… Вот ему уже трудно, почти невозможно, дышать… Он чует холод смерти… Но голова еще работает, мысль кипит… Он еще жив, он дышит — юноша Магома.
— «Стоить только крикнуть, и я спасен, — мелькает в его мыслях: — Дух бездны избавит меня от смерти, сделает меня принцем своих пропастей и стремнин, и я не буду больше переживать этого ужаса».
И он готов, уже испустить крик мольбы о пощаде, но, точно наяву, представляется ему убитое горем лицо отца, рыдающая мать, их горе…
— Нет! Нет! Ни за что!.. Пусть мне грозит смерть — я не крикну! Я не дам торжествовать духу бездны! — громко и бесстрашно произнес Магома. — Пусть умру, раздавленный здесь горами, мои родители узнают, что я не в руках Шайтана, и Аллах снимет с отца его вину, — заключил чуть живой, полузадушенный мальчик…
Едва он сказал это, как страшный гул пронесся над горами. Рухнули стены вокруг мальчика… Золотые звезды сверкнули с неба. Целая струя свежего воздуха влилась в грудь Магома.