Вечера в древности
Шрифт:
Ее корабль еще был виден с берега, когда над телом в гробу начали совершать обряды. Освободив из шва Своей юбки семерых скорпионов, Исида велела им поглотить червей, поселившихся на лице и членах Осириса. Скорпионы заработали со скоростью ветра в парусах и к вечеру были уже круглыми, как голубиные яйца. Затем Она раздавила их вялые тела и таким образом совершенно пренебрегла той защитой, которую могли дать эти скорпионы. Убивая их, Она, разумеется, знала, что они пошлют весть своим братьям: «Бойтесь Исиды!», однако Она была полна решимости восстановить красоту Осириса. Масло для подобного ритуала можно было найти лишь в животах скорпионов, полных червей. И Она втерла приготовленную из этого масла мазь в Свои ноги и живот. Сняв для этого с Себя юбку, Она тем самым возбудила у несчастного Принца из Библа столь сильное желание, что его семя изверглось на палубу. Она и его добавила к притираниям (ибо Принц был благословен столь же прекрасными чертами, как и его мать), а затем умастила Осириса целебной мазью, возложив Свое тело на тело Своего мертвого мужа, и этим вызвала у Его семи рассеянных светов такое сильное стремление вернуться, что Он возвратился назад в обитель Своего тела из всех болот, гаваней, со всех гор и морей Своей смерти. В тот час, вновь молодой и прекрасный, лежа на Своей спине, Он послал Свое семя вверх, в Исиду, и тогда Богиня впервые осмелилась сидеть на Боге. Принц из Библа, подсматривавший за этим совокуплением, был сражен взглядом Исиды, исполненным такой злобы, что он замертво упал в море, и Хор, другой брат Осириса, также умер в это мгновение (сломав себе спину при падении с лошади), тогда как Хор — дитя Исиды и Осириса — был зачат в тот же миг, но Он явился на свет со слабостью в ногах. Поскольку Боги умирают нечасто, новорожденный Хор был новым обличьем Хора-брата, и, конечно, ребенок рос быстро и был взрослым мужчиной уже в четырнадцать лет. Однако грядущие годы были трудными. Исида знала, что Ра и Сет ожидают Ее.
Поэтому вернувшись в Египет, Исида принялась искать место, чтобы спрятать сундук с телом Своего мужа. Однако найти такое место было непросто. Дело в том, что он должен был покоиться там, где бы на него падали прямые лучи Ра. Солнце могло насылать проклятия лишь на тех Богов, которые прятались от Него. Осирису не был страшен гнев Ра, если Его гроб оставался на поверхности земли. Поэтому Исида выбрала мелкое озеро в болотах Дельты и закрепила гроб камнями, чтобы тот не уплыл из окружавших его зарослей папируса; более того, Осирис лежал в гробу со снятой крышкой, открытый благословенным лучам Ра.
И все же Исида отнюдь не чувствовала Себя в безопасности. Поскольку Ра всегда мог наслать проклятье, зайдя за облако, Ей пришлось за немалую цену заключить мир со скорпионами. Она дала клятву охранять их покой во всех их грядущих жизнях. Это было необходимо. Она нуждалась в них. Скорпионы — те редкие создания, которые не выносят лучей солнца. Поэтому, когда солнце пряталось, они быстро выбирались на поверхность земли и ожидали у гроба Осириса. Таким образом на протяжении всего дня тело Осириса было под охраной, находясь на солнце или в сумерках, благодаря бдительности скорпионов. А ночью, в самый темный ее час, когда Ра скитался по подземному миру, в тот исполненный тьмы час ночи, когда скорпионы засыпали, тогда Исида была уверена, что Сет не найдет Своего брата в такой топи. К тому же в этот час великой тьмы царствовал Анубис, а Он был предан Исиде — точнее, так долго, насколько был в силах. Силы Анубиса оставались неколебимы в темноте, однако его преданность бледнела с приближением рассвета, когда Он чувствовал, что наступает час шакала и Ему пора уходить.
На протяжении нескольких месяцев Сет спал днем и бодрствовал ночью, но тщетно до тех пор, пока Он не убедил Ра попросить луну одну ночь странствовать по небу вплоть до рассвета.
Так Сет получил еще несколько часов лунного света. Ему еще предстояло найти то болото, в котором был спрятан Его брат. Поэтому Ему пришлось призвать на помощь все Свои воспоминания. Таким образом, я говорю, что Его гордости пришлось вновь корчиться от позора рогоносца. Но хоть Он и был вынужден думать о Нефтиде с Осирисом, от этих картин ему оставалось сделать лишь шаг, чтобы увидеть Осириса в объятиях Исиды, и таким образом Сет смог войти в мысли Исиды. Итак, в ту ночь, когда солнце зашло, Сет отдался во власть вечернему небу и темным краям земли (ни много ни мало Своих отца и матери!) и медленно повернулся, пока в Своих мыслях он не увидел Исиду в городе Буто [10] , где Она жила. Неподвижный, как охотник, Сет ждал того момента, когда глубина начала ночи озарилась светом луны, поднявшейся над болотами. Тогда в Его сознании, в тот самый миг, когда он проник в сознание Исиды, появился образ зарослей, в которых был спрятан Осирис. Он пришпорил Своего коня и стал носиться взад и вперед по болоту в поисках этого места, пока весь в лихорадочном поту, облитый грязью, словно собственной накидкой, при меркнущем свете луны, на исходе часа шакала, Он нашел открытый неохраняемый гроб — скорпионы спали, а Анубис уже ушел. В этот предрассветный час бледной луны Сет поднял Свой меч и разделал мертвое тело Своего брата, вырубив сердце, позвоночник и шею, голову, ноги и руки, живот Осириса, Его внутренности. Его грудь, Его печень, даже Его желчный пузырь и Его ягодицы! Сет наверняка отрезал бы и детородный орган, если бы не остановился, чтобы произвести подсчет, и обнаружил, что у него уже набралось четырнадцать частей — число дважды по семь, дававшее, таким образом, невероятное удвоение несчастья Его врагов. Однако тут он сильно расстроился, потому что не мог дальше уродовать тело Своего брата. Его кровь бесилась, покуда Он не поднял Свой меч и не отсек Свой собственный большой палец. Сет оставил его во рту Осириса. На Своей лошади Он отвез гроб и четырнадцать частей тела брата обратно в лагерь, а затем послал Своих людей доставить гроб к месту стоянки Исиды. Теперь Он был готов к путешествию вверх по Нилу. Наняв лодку с самыми сильными в царстве гребцами, Он знал, что Его судно будет плыть под парусом и идти на веслах быстрее, чем Исида при всех стараниях могла бы гнаться за Ним, а по пути Он будет хоронить части тела Осириса в разных местах. Но сперва, в опьянении Своей победой, Он решил пройти вниз по отдельным рукавам Дельты и оставить нижние конечности в Бубастисе [11] и Бусирисе [12] (вот почему иероглиф буквы «Б» является изображением ноги); Он даже оставил одну руку в Баламуне [13] — для ровного счета, а другую — в Буто, где жила Исида, задержавшись там на время, достаточное, чтобы изнасиловать Ее любимую служанку и разбросать еще две части тела брата по болоту. В этот час Исида была бессильна что-либо сделать.
10
Буто др. г. в Ниж. Египте, «дом» Уаджет, богини-кобры, защитницы фараонов. Она охраняла Египет на севере, тогда как другая богиня — коршун Нехбет, охраняла страну на юге.
11
Бубастис др. греч. от имени г. в дельте Нила, где почиталась богиня Бастет в образе кошки.
12
Бусирис др. греч. (др. Тапосирис Магна).
13
Баламун араб. — др. егип. г. Бехдет в дельте Нила
Затем Сет оставил части тела Осириса в Атрибисе [14] и Оне [15] , а голову — в Мемфисе, похоронил одну часть тела в Фаюме [16] , потом прошел дальше вверх по Нилу до Саути [17] , Абидоса [18] и Дендеры [19] и, чувствуя Себя наконец в безопасности, доверил своим людям пройти с последней частью на веслах большое расстояние вверх по реке до Элефантины [20] . Если бы они шли пешком, то это заняло бы дважды по тридцать дней, но они остановились, чтобы устроить праздник, что отняло вдвое больше времени.
14
Атрибис др. греч. — др. егип. г. Хут-хери-иб
15
Он так в библейской традиции назван др. егип. г. Иуну, где почиталось солнечное божество Ра. Поэтому др. греки называли его Гелиополем.
16
Фаюм оазис в Сред. Египте, в Зап. пустыне, др. егип. Шереси, где почитался бог Себек, отсюда др. греч. Крокодилополис.
17
Саути г. в Сред. Египте — др. греч. Ликополис.
18
Абидос др. греч. искажение др. егип. наз. г. Абджу в Верх. Египте, место почитания Осириса.
19
Дендера г. в Верх. Египте, др. егип. Иунет или Танторе — др. греч. Тентирис, где почиталась богиня Хатхор.
20
Элефантина остров и город — др. греч. — др. егип. Абу, центр почитания бога Хнума.
Теперь у Исиды пропало всякое желание покидать Свою постель. В Ее груди не было молока. Пребывая в пучине Своего отчаяния, Исида пала до почти человеческого состояния. Сет превзошел Ее в магии. И, конечно, не было ни малейшего намека на то, что к Ней вернутся самые сокровенные Ее силы. В этой печали Ее мысли вызвали слезы, которые породили дождь — последний дар благодатных сил тела Осириса, разбросанного теперь от болот Дельты до вод Первого Порога.
Не знаю, возник ли в воздухе этот непривычный для нашего египетского слуха звук дождя, но мои мысли подернулись дымкой, и я больше не мог видеть этих Богов. Я был поражен, узнав Мененхетета, глядевшего на меня из глубины сверкающей белизны своих глаз. — Теперь, — сказал он, — мы подходим к деяниям Маат. Без Нее для Исиды все могло быть потеряно.
ДВА
— Да, — сказал он, — Маат так предана точнейшему равновесию, что избрала для Своего лица перо. И подумать только, что Она — дочь Ра! — И вновь меня смутил его неподражаемый смех. Точно в эти моменты его захлестывала алчность худших попрошаек, какие-то используемые для орошения потоки человеческих отбросов. И при этом казалось, что он совершенно забывает о том, какой удар эти низменные чувства наносят его достоинству. — Да, — сказал Мененхетет, — Маат — порождение самой безобидной внебрачной связи развратника Ра. Ведь она была зачата маленькой птичкой, которая (после всех быстрых и робких перемещений своей жизни) лишь раз опьянела от теплого воздуха. Воздушный поток подхватил этот нежный комочек пуха и понес в объятия Ра. Все выше и выше он парил в трансе и в одно мгновение испустил последний вздох — что за совокупление! Мамаша изжарилась до состояния хрустящей корочки, а дитя спустилось к нам вниз в виде пера — дух равновесия между влечением сердца и очевидным жертвоприношением. — Он снова непристойно рассмеялся. — Теперь именно это перо использует Анубис, когда взвешивает нравственную ценность сердца каждого умершего человека. — Он снова пожал плечами. — Изо всех Его детей одной лишь бесплотной Маат нечего терять, поэтому она бесстрашна. Она была единственным Божеством, достаточно храбрым, чтобы отругать Ра за Его услуги Сету, и сказала Своему отцу ни много ни мало, как: «Опасно защищать победителя от проклятий побежденного. Такой Бог будет благоденствовать, не прилагая к тому никаких усилий, и мир придет к своему концу».
«Не говори о равновесии, — сказал Ей Ра. — Я плыву на золотой лодке днем, но в темноте ночи принужден путешествовать через Дуэт и сражаться со змеем. Если я хоть раз потерплю поражение, мир уже никогда не увидит Моего света».
Мененхетет разразился смехом: — Могу тебя уверить, Маат не собиралась говорить Ра, что змей не представляет большой опасности.
И снова, как будто рассказ накатил на меня, подобно потоку проходящих духов, видения в моем сознании пришли в движение. Я увидел, что Ра больше не сражался один, что много Богов и Богинь помогали Ему изловить змея. В сущности, Ра оставалось только изрубить Апопа на куски. И все равно, закончив свой труд, Он тяжело дышал. Ра старел.
— После того как Отец отчитал Ее, Маат стала наблюдать за повадками Его рыб-лоцманов. Поскольку обязанностью этих двух созданий, которых звали Абту и Ант, было служить Ему глазами, когда приходило время прокладывать путь среди опасностей Дуата. Каждую ночь, плывя по бокам лодки Ра, они направляли ее мимо огней, ям с кипятком и зловонных мест. Днем же эти рыбы, уставшие от праведных трудов, предпочитали превращаться в две короткие веревки, лежащие под солнцем на берегу Нила. Там они и грелись на солнышке, две бухты отбеленной конопли, такие короткие, что ни одному проходящему рыбаку и в голову не приходило сплести из них веревку подлинней. Маат, путешествуя теперь в Своем естественном обличье — перышком на ветру, парила вдоль берега до тех пор, пока не оказалась над рыбами-лоцманами.
Зависнув над этим местом, Ей удалось бросить тень на Абту и Анта. Лишенные света Ра, они стали плохо соображать и поэтому покинули берег, чтобы вернуться в воду, но теперь на ее поверхности мелькала тень змея. Они не поняли, что это перышко скручивало свой тонкий стерженек над рекой, отбрасывая вниз пятнышки тени. Итак, они преследовали тень змея вниз по течению, пока Маат не привела их к тазовой части тела Осириса, помещенной в обломке корня выкорчеванной пальмы, в месте, хорошо известном Маат. (Как дух равновесия Она присутствовала там, когда, вместо члена Осириса, последним ударом Сет отрубил Себе большой палец.) Теперь Абту набросился на член Осириса, откусил его, проглотил и, обезумев, затанцевал в воде. Его чешуя светилась, он чувствовал себя созданным из света. Ужас! Где спрятаться? В смятении, обе рыбы помчались к берегу, чтобы вернуть свой облик беленой конопли, однако, когда Абту обернулся веревкой, он стал белее луны, и Анту пришлось укрывать его грязью до тех пор, пока вновь не настало время отплывать в Дуат. Но все равно он светился в темноте. Он мог привлечь внимание ко всем им. В ярости Ра извлек его из воды и проглотил. Ант остался служить лоцманом, однако поскольку он не мог уберечь лодку от камней с невидимой ему стороны, она дрожала и скрежетала при каждом ударе, а Ра вскоре почувствовал недомогание, так как в его животе застрял член Осириса.