Вечерняя песня
Шрифт:
Спустя какое-то время человек в клетке зашевелился и стал двигаться вперед. По мере того, как Джеймс пробирался к дверце и осторожно высунул голову, цепи, которыми клетка крепилась к потолку, угрожающе скрипели. Гарольд спустился на пол, где они втроем со Стивеном и Хэмфри раскинули одеяло и крепко взялись за его концы. Это был единственный способ, которым они могли извлечь Джеймса из клетки — проведя столько дней в скрюченном положении, тот едва ли мог спуститься по плечам Хэмфри. Какое-то время Джеймс смотрел на друзей, потом ужасающе медленно повернулся и стал протискиваться через дверцу.
Алина с беспокойством
Упав на одеяло, Джеймс немного ударился об пол, но мужчины все же сумели его удержать. Алина облегченно вздохнула и бросилась к Джеймсу, которого положили на пол и обступили со всех сторон. Он попытался встать, но не смог — его тело слишком долго пребывало в скрюченном положении. Алина видела, как, вытягивая ноги, Джеймс сморщился от боли.
— Переложите его на мое одеяло, — решительно сказала Алина. — Я попытаюсь размять ему мышцы, — она раньше часто имела дело с растянутыми и сведенными судорогой мышцами, но боялась, что у мужа все куда сложнее.
Хэмфри поднял Джеймса и переложил его на одеяло Алины, поближе к огню. Опустившись перед мужем на колени, она стала массировать крепкие мускулы его ног. Сморщившись от боли, Джеймс изо всех сил стиснул, зубы, чтобы не застонать. Алина знала, что прикосновения ее пальцев к одеревеневшим мышцам были для него самой настоящей пыткой, но упорно продолжала свое дело.
— Алина?
Девушка подняла глаза. Муж, не отрываясь, смотрел на нее сквозь узкие щелки опухших глаз.
— Да, — прошептала она. — Я здесь. Прости, что причиняю тебе боль, но через час-два тебе придется идти самому.
Джеймс кивнул и провел языком по пересохшим губам.
— Пить.
— Да, да, прости, — при мысли о том, как давно уже не пил Джеймс, на глаза Алины навернулись слезы. Возле очага стояло ведро с водой, которое принес Стивен. Подтащив его к одеялу, она зачерпнула кружкой воду и поднесла ее к губам мужа, одновременно слегка поднимая его голову. Джеймс оперся на локти и принялся жадно пить.
Алина убрала кружку.
— Нет, не спеши, иначе тебе станет плохо.
Джеймс кивнул и, сделав два глубоких вдоха, отпил еще. Алина достала из кармана платок с хлебом и мясом, оставшимися от ужина, и отломив от ломтя небольшой кусочек, поднесла его к губам мужа. Джеймс стал, с жадностью, есть, но по тому, как осторожно жевал, Алина поняла, что это причиняет ему боль. Конечно, трудно ожидать чего-то еще, ведь лицо Джеймса избито до неузнаваемости. Отломив еще кусочек хлеба, Алина смочила его в воде и только потом дала Джеймсу. Этот кусок он прожевал гораздо быстрее. Мясо Алина разорвала на мельчайшие волокна.
— Мне казалось, я слышал, как ты пела, — прошептал Джеймс. — Я решил… я решил, что меня здесь свели с ума.
— Да, — она робко улыбнулась. — Я и правда пела.
— А я думал, что слышу твой голос во сне.
— Нет, это было наяву, — заверила Алина, отправляя мужу в рот кусочек мяса.
Когда Джеймс съел еще немного мяса, Алина завернула в платок оставшуюся еду и спрятала в карман.
— Немного позже поешь еще. А пока хватит. Я должна снова заняться твоими ногами.
Алина принялась по очереди энергично массировать ноги. Спустя некоторое время к ней подошел отец, а она выпрямилась, потирая затекшую спину, и посмотрела на клетку. Мужчины напихали в нее каких-то тряпок, отчего создавалось впечатление, будто в клетке сидит скрюченный человек, и снова закрыли дверцу. Это была, конечно, грубая попытка скрыть исчезновение Джеймса, но на рассвете в зале еще будет темно, и у них окажется несколько лишних минут драгоценного времени.
Алина отвела взгляд от клетки. Отец помог Джеймсу подняться на ноги и поддерживал, пока тот, все еще согнувшись, делал первые шаги. Прикусив нижнюю губу, Алина смотрела, как они ходят по залу взад-вперед. Потом Джеймс опустился на одеяло. Гарольд принялся опять массировать его ноги. Смочив в ведре с водой кусок ткани, Алина опустилась на колени перед мужем. Осторожными, мягкими движениями она стала смывать с его лица грязь и запекшуюся кровь. Сморщившись от боли, Джеймс посмотрел на жену.
— Черт возьми, женщина, ты что, решила доконать меня? — прошептал он.
— Тебе явно лучше, — так же шепотом ответила Алина. — Ты такой же вспыльчивый, как всегда, — она не могла позволить себе жалеть Джеймса. Если в эту минуту думать о том, как отвратительно он себя чувствует, и что ему пришлось перенести, то, скорее всего, она разразится рыданиями и станет для всех обузой. И потом, Алина не могла идти на поводу своих слабостей, ибо впереди их ждало самое трудное испытание.
К огромной радости Алина заметила, что в глазах мужа появился тот прежний, знакомый блеск, что согревал ее раньше. Слегка улыбнувшись, она отвернулась, чтобы отжать ткань, и стала снова умывать Джеймса. Однако, мало, что можно было сделать с разбитым и опухшим лицом, ни один охранник не примет его за монаха, взглянув на избитую физиономию. Единственное, что остается делать, это идти, не поднимая глаз и поглубже натянув на лицо капюшон.
Добравшись до груди мужа, на которой зияли выжженные кочергой страшные следы, Алина едва не лишилась чувств. Она не сомневалась, что вчера вечером Уилфрид уже не в первый раз собирался развлечь герцога страшной пыткой. При мысли об этом по спине пробежали мурашки, ей страшно захотелось задушить Танфорда собственными руками. На спине Джеймса обнаружилась еще одна довольно глубокая рана, оставленная мечом или стрелой. Алина едва ли могла что-то сделать, и потому просто промыла рану. Когда (и если) они вернутся в Бофорт Плейс, она наложит на эту рану припарку из трав. К счастью, рана уже начала затягиваться.
Переодевшись в одежду крестьянина, Хэмфри протянул Алине монашескую рясу, и они со Стивеном натянули ее на Джеймса, предварительно обмотав его живот кусками ткани, чтобы придать большее сходство с фигурой Хэмфри в рясе. Остатки окровавленной одежды Джеймса Алина туго скрутила и спрятала за очагом.
До рассвета было еще далеко, и им пришлось ждать, пока откроют ворота замка. Алина легла рядом с Джеймсом и повернулась к нему лицом. Со стороны могло показаться странным, что она лежит так близко от монаха, но спать девушка не собиралась и в случае, если кто-то из посторонних проснется, она могла быстро отодвинуться. Именно сейчас ей необходимо было находиться рядом с мужем, чтобы еще раз убедиться, что он жив.