Вечерняя прогулка джентльмена
Шрифт:
«Сделать что?» — спросил шеф, по-прежнему пребывая в раздражении.
«Отсидеть пятнадцать суток, — всхлипнула секретарша. — Это убьет его!»
«Но ведь суд не начнется до самой пятницы! — воскликнул шеф. — Почему вы решили, что именно пятнадцать?»
«Так сказала мисс Балстроуд, — бормотала мисс Дортон. — Она говорила с мировым судьей. Он утверждает, что в случае неспровоцированного нападения всегда дается пятнадцать суток!»
«Но оно было как раз спровоцировано! — заявил шеф. — Начал тот, другой, он сорвал с мистера Пэрэбла шляпу. Мистер Пэрэбл защищался».
«Так
«Должна же его знать девица, — сказал шеф, — та самая, которую он подцепил в Сент-Джеймском парке и с которой отправился на танцы. Ведь тот тип, должно быть, ее приятель».
«Да, но и ее мы также не можем нигде найти, — сказала мисс Дортон. — Мистер Пэрэбл даже имени ее не знает, вернее, не помнит».
«Так вы сделаете это, не правда ли?» — спросила она.
«Сделаю ли я что?» — переспросил шеф.
«Отсидите эти пятнадцать суток?»
«Но, по-моему, вы сказали, что он сам готов отсидеть?»
«Но ему никак нельзя, — сказала мисс Дортон. — Скоро здесь будет мисс Балстроуд. Нет, вы только представьте себе! Какими заголовками запестрят газеты! Подумайте, что будет с фабианским обществом! Что будет с процессом над суфражистками! Мы не должны допустить, чтобы он сел в тюрьму!»
«А как же я? — поинтересовался шеф. — Обо мне кто-нибудь подумал?»
«Для вас это совсем не так страшно, — говорит мисс Дортон. — К тому же при ваших связях вам удастся избежать газетной огласки. А в случае с мистером Пэрэблом этого ни за что на свете сделать не удастся».
Шеф, пребывая в не меньшей экзальтации, чем мисс Дортон, вскричал:
«По мне и это фабианское общество, и борьба за избирательные права для женщин, и всякие дома для бездомных кошек в Беттерси, равно как и всякая прочая подобная мура, — не что иное, как подлые уловки, чтобы…»
Тут мысли, не дававшие мне покоя, вырвались наружу:
«А зачем ему с собой кухарка?» — спрашиваю.
«Зачем нужны кухарки? — говорит мой шеф. — Чтоб готовить, зачем же еще?»
«Ерунда! — заявляю я. — Он всегда, что ли, берет с собой кухарку?»
«Нет, — отвечает мисс Дортон. — Постойте, постойте, прежде он всегда обходился услугами миссис Медоуз!»
«Леди, которую ищете, вы обнаружите именно в Финджесте! — говорю. — Сидят вдвоем, дружка напротив дружки, изысканным обедом наслаждаются».
Тут шеф хлопает меня по спине и помогает мисс Дортон подняться с кресла.
«Возвращайтесь, — говорит, — и телефонируйте мисс Балстроуд. Я заеду в половине первого».
Мисс Дортон в состоянии некоторого оцепенения покинула нас, а мне шеф дал соверен, сказав при этом, что остатком дня я могу распоряжаться по собственному разумению.
От миссис Медоуз, вдовы покойного капрала, кавалера ордена «Крест Виктории» Джона Медоуза, проживающей в Тербервилле, Букингемшир, мы получили следующие сведения через нашего местного представителя:
— Вот
Мистер Пэрэбл любит, чтоб в доме всегда все было готово к его приезду, на случай если он захочет сюда наведаться. Иногда он оповещает меня заранее, а иногда и нет. И вот в конце прошлого месяца — вроде как будто в пятницу — внезапно он сюда и приезжает.
Обычно он приходит пешком от станции в Хенли, но тут заявился в наемном экипаже, а с ним женщина молодая и с сумкой, — как он сказал, его кухарка. Обычно я все делаю для мистера Пэрэбла и, когда он там живет, остаюсь в доме ночевать. Но, по правде говоря, я обрадовалась приезду кухарки. Сама-то я в этом деле не очень, еще муженек мой покойный это часто отмечал, ну я и не отпираюсь. А мистер Пэрэбл, как бы в виде извинения, добавил, что в последнее время у него что-то нелады с желудком.
«Да я и сама рада, что она приехала, — говорю. — У меня в комнатке кроватей две, думаю, мы с ней поладим».
Молодая кухарка, как я сразу по ней определила, была девица совсем не глупая, только то и дело чихала и сморкалась. Вот она берет у Эммы Тидд велосипед, на котором та только по воскресным дням катается, большую корзину, чтоб ехать на базар в Хенли, а мистер Пэрэбл говорит, что с ней поедет, дорогу покажет.
Отсутствовали они довольно-таки долго, что не сильно меня встревожило, так как туда миль восемь езды. Ну а когда вернулись, мы все втроем сели ужинать, при этом мистер Пэрэбл утверждал, что это делается, как он сказал, «ради экономии труда». После я прибрала со стола, оставив их беседовать вдвоем; а потом они совершили прогулку вокруг дома, так как ночь была лунная, но, по мне, слишком уж холодная.
Поутру, пока мистер Пэрэбл еще не сошел вниз, у меня с кухаркой вышел небольшой разговор. Вид у нее был немного озабоченный.
«Хоть бы вокруг этого меньше судачили! — говорит она. — Он сам уговорил меня с ним поехать».
«Что ж, — говорю, — почему бы джентльмену, если ему угодно, не взять с собой кухарку, чтоб она ему готовила? А что до людей и до разговоров, то я всегда считаю: умнее подкинуть им что-то самой, не дожидаясь, пока они напридумывают без твоей помощи».
«Если бы, — она говорит, — я была какая-нибудь невзрачная женщина средних лет, как было бы хорошо!»
«Ничего, всему свое время!» — говорю, а сама отлично вижу, куда она клонит. Она такая чистенькая, аккуратненькая, славненькая на вид молодая дамочка, и явно не из простых.
«Ну а к слову, — говорю, — если ты не прочь получить материнский совет, то лучше тебе помнить, что твое место на кухне, а его — в гостиной. Человек он неплохой, это верно, да только человеческая природа есть человеческая природа, что толку притворяться, будто этого не замечаешь».
Пока мистер Пэрэбл не поднялся, мы с ней вместе позавтракали, поэтому, когда он спустился вниз, пришлось ему завтракать одному, только чуть погодя входит она в кухню и дверь за собою прикрывает.