Вечерняя звезда

Макмуртри Лэрри Джефф

— Я ушла, я больше не могу, — призналась Рози. — Я просто оставила беднягу стоять там. Надеюсь, он сядет в свой автобус.

— Да, конечно, он сядет в свой автобус, — успокоила ее Аврора. — В конце концов, там, на вокзале, работают профессионалы. Они не собираются возить пассажиров не на тех автобусах, чтобы потом везти их обратно. Они позаботятся, чтобы он сел именно в тот автобус, который ему нужен.

— Боже мой, да ведь это взрослый человек. Конечно, он сядет в свой автобус! — вмешался генерал. — В жизни не слышал, чтобы так много говорили о том, чтобы сесть в автобус!

— Гектор, мы расстроены, нам

же нужно о нем говорить! — сказала Аврора.

— Ты думаешь, с ним будет, как с Фрэнком Синатрой? — спросила Рози.

Аврора точно знала, что она имеет в виду, — они взяли напрокат кассету с фильмом «Человек с золотой рукой» и тайком посмотрели его. Ужасная ломка героя Фрэнка Синатры, который играл наркомана-героинщика, произвела на них тягостное впечатление. Хотя Аврора поспешила успокоить Рози, что процедуры стали намного современнее и что в нынешних клиниках Вилли не будут так мучить, ей и самой не верилось в то, что она сказала. Обе продолжали представлять, как Вилли извивается на кровати, переживая такие же мучения, что и герой Фрэнка Синатры.

Генерал, который однажды познакомился с Фрэнком Синатрой на гольфе в Калифорнии, не понимал, о чем говорит Рози.

— О чем это ты? — спросил он. — Как что — с Фрэнком Синатрой?

— Гектор, не вмешивайся, мы просто шутим, — сказала Аврора.

— Понятно, опять шутим, — сказал генерал. — О чем бы вы ни говорили, вы все называете шутками. Мне тоже нравятся шутки. Почему вы не можете шутить так, чтобы это доставляло удовольствие и другим?

— Я бы не стала называть это шуткой, — сказала Рози. — Я бы назвала это адскими мучениями, если уж нужно подобрать этому какое-то название.

— Если ты имеешь в виду жару в этой машине, то это точно ад, — опять вмешался генерал. — Хотя Фрэнк Синатра никакого отношения к этому не имеет. Скорее, это из-за того, что Аврора включила кондиционер всего минуту назад, а не раньше.

Рози несколько раз громко чихнула, потом начала плакать. Потом она стала лупить кулачком по спинке переднего сиденья, на котором сидел генерал. Каждый раз, как она ударяла по нему, голова генерала тряслась.

— Прекрати дубасить по моему сиденью, — раздраженно попросил генерал.

— Гектор, ты не мог бы потерпеть немного? — спросила Аврора. — Рози очень расстроена.

— Я знаю, что она очень расстроена, — сказал генерал. — Но почему бы ей не дубасить по своему сиденью? По тому, на котором она сама сидит, а не по тому, на котором сижу я? Если все так и будет продолжаться, у меня шрамы останутся.

Рози послушно перестала дубасить по сиденью генерала, но вместо того чтобы дубасить по своему, она стала колотить в дверь. Это встревожило Аврору.

— Не стучи в дверь, — скомандовала она. — Дверь может открыться, ты выпадешь и погибнешь.

— Сомнительно, чтобы все сложилось так удачно, — всхлипнула Рози.

— Вот не хотел я ехать в этот раз, — припомнил генерал. — Меня увезли силой, и теперь я сожалею об этом. Я знал, что все так получится.

Пока продолжался этот колотеж по сиденью и стук в дверь, Авроре было непросто вести машину. Несколько водителей просигналили ей, решив, что она едет в их ряду. Кроме того, пока она сидела рядом с Гектором, она повернула зеркало заднего обзора, чтобы смотреть на себя, и забыла повернуть его обратно, и теперь, вместо того чтобы видеть, что происходит сзади, ей

приходилось полагаться только на свою интуицию. Интуиция подсказывала ей, что где-то недалеко могли быть огромные грузовики для мусора. По Хьюстону постоянно шастали эти огромные мусорные машины, и для того чтобы находиться впереди них на безопасном расстоянии, требовалась постоянная бдительность. Зеркало было выставлено неправильно, а без него она не была уверена, что находится на безопасном от них расстоянии. Это ее ужасно нервировало, и чем дальше она ехала, тем сильнее нервничала. Она приняла неожиданное решение перестроиться в другой ряд, подумав, что мусорные грузовики, которые шли позади нее, воспользуются возможностью ехать прямо, но вместо этого произошло только то, что несколько других водителей просигналили ей, а некоторые из них, кажется, даже орали ей что-то.

Сигналы и вопли водителей сзади и по обе стороны от нее заставили Рози и Гектора забыть о своих печалях. Оба теперь смотрели из окон и видели по обеим сторонам признаки хаоса, который все усиливался по мере того, как Аврора, решив, что дала мусорным грузовикам достаточно времени, чтобы пройти вперед, снова резко повернула в скоростной ряд.

— Что ты делаешь? — закричали Рози и генерал в один голос.

— Вы что, греческий хор? — спросила Аврора в досаде. — Что делаю, то и делаю, а если вы не можете помочь, лучше заткнитесь.

Заскрежетали тормоза, раздались гудки, но машины все же расступились, пропуская ее.

— Она — маньячка! — сказал генерал Рози, повернув голову через плечо. — Я уже давно с ней не езжу и забыл об этом. Чертова маньячка.

— Ничего нового ты мне не сказал, — сказала Рози. — Там больше нет салфеток?

Генерал передал Рози целую пачку салфеток.

— А кто решил, что ей нужна целая пачка? — спросила Аврора. — Это мои салфетки. Мне вскоре, может быть, и самой придется плакать, если со мной не будут разговаривать ласковей, чем теперь.

— Это точно, но плакать придется нам всем, если ты не будешь вести машину внимательнее, — предупредил генерал. — Нам крупно повезет, если мы вообще останемся в живых, иначе и плакать-то будет некому.

— Гектор, что бы ни произошло, тебе удалось заплакать, — сказала Аврора. — Иногда мне просто хочется увидеть в твоих глазах пару слез, но никаких твоих слез я не видела.

— А может быть, у него в слезных железах больше не осталось смазки, — рискнула заметить Рози. Ей немного полегчало. — У меня была тетя, у которой как раз такое было. Это такое заболевание. Нам приходилось прыскать ей в глаза жидкость вроде той, которой моют окна, чтобы она могла заплакать.

— Средство неплохое, — сказала Аврора. — Наверное, нужно и мне такое купить и прыскать тебе в глаза, Гектор, и мы посмотрим, есть ли тебе о чем плакать.

— Ты сказала Рози о нашем круизе? — спросил генерал, делая дерзкую попытку сменить тему разговора. Его слезы или их недостаточное количество чересчур долго были предметом обсуждения.

— Нет, потому что еще ничего не решено.

— Да нет, все решено, — заявил генерал. — Ты же сама сказала, что нам нужно поехать в Азию.

— Это было до того, как ты распоясался и стал критиковать то, как я вожу машину. Ты же знаешь, как я к этому отношусь. Как ты смеешь презирать меня и в то же время рассчитывать на то, что я поплыву с тобой в Азию?