Вечная Битва: Семь дней Апокалипсиса

Бершицкий Николай Олегович

— Справитесь тут без меня? — спросил сверхвоин у охотников, на что Нил кивнул головой, а Жавис пробурчал нечто вроде: «Не волнуйтесь, мы их сдержим». — Надеюсь на вас, парни, а мне придется изменить план действий.

Гром встал в полный рост, оценил сложившуюся обстановку, вымерил расстояние до ближайшей вышки, не тронутой прожорливым пламенем, и, собрав для рывка все силы и волю, побежал к ней. Пулей пролетев расстояние в пятьдесят метров, генерал оказался у цели. Не снижая скорости, он взмыл наверх, ступая на перекрещенные перегородки, укрепляющие конструкцию. Высоко подскочив с последней «ступени» опоры и севши на металлическую площадку, Гром очутился вблизи четырехствольного зенитного орудия, ведущего безостановочный огонь по кружащим и носящимся в нескольких сотнях метров от башни штурмовикам.

Увидев неожиданно возникшего на вышке генерала, оператор турели моментально прекратил стрелять и уставился на Грома выпученными оторопелыми глазами. Такого он точно не мог ожидать и от того едва не вылетел из кресла стрелка.

— Генерал? — сорвалось с его дрожащих губ. Вполне понятно, что столь внезапное и мгновенное появление на вышке сверхвоина напугало сосредоточившегося на снующих по небу машинах десантника.

— Продолжай бой, солдат, я ненадолго, — сказав это, Гром приклеил свой взгляд к приближающемуся штурмовику. Как только тот поравнялся с верхушкой башни, встав на одну с ней параллель, тело сверхвоина смялось и обратилось чистой энергией.

Шаровая молния воспарила над почерневшим от дыма лагерем и, пронесясь по удивительно точно выверенной Громом траектории, врезалась в кабину самолета, разбив стекло. Это событие произошло столь неуловимо быстро, что и такая быстрая машина, как «стальная птица Хаоса» не сумела уйти, будто бы сверхвоин опередил само время. Разряд энергии в долю секунды спалил мозги киборга и Гром, приняв прежнее обличье, смог без проблем избавиться от тела пилота, выкинув его из разбитой кабины, и занять место перед панелью управления. Оказавшись за штурвалом, Гром выровнял машину и направил ее в «спины» двум впередиидущим штурмовикам. Берсеркеры не успели сообразить, почему один самолет вышел из атакующего построения и прицепился к ним на хвост, как очереди подкрыльных и носовых пулеметов резво пробежались по корпусам пилотируемых ими штурмовых машин, подпалив их, точно солому, и повергнув наземь. Не став наблюдать за падением «стальных птиц», выписывающих спирали огненными шлейфами, сверхвоин повернул самолет к наступающим силам механоидов, жаждая уравновесить чашу весов, определенно склоненную в сторону слуг стальнолицего бога.

Раллс проследил за «стальной птицей», внезапно сменившей направление полета с величайшим удивлением, но когда штурмовик выпустил залп противотанковых ракет по заметно приблизившимся и ведущим огонь уже с главных калибров шагоходам, капитан понял — его просьба о помощи была услышана могущественным сверхвоином. Сейчас он не старался понять, каким же образом генерал угодил в кабину штурмовика, кои носились по небу подобно молниям. Наступал час ответного удара по бездушным захватчикам. Как только ракеты попали в мишени и на земле распустились огненные цветы, Раллс выглянул из окопа — сложившаяся ситуация его порадовала, так как от ходячих танков не осталось и следа, кроме груды объятого языками пламени металла.

— По-моему, пора, — резюмировал он по рации, на другом конце которой находился лейтенант Натаниэл. — Более удачной возможности может не представиться.

— Ну, тогда поехали, — с видимо присущей ему задорностью откликнулся лейтенант. Затем он поднялся из траншеи, быстро смерил взглядом затянутое наворачивающимися клубами дыма и змеящимися огненными лентами поле битвы и, мысленно согласившись с Раллсом, воздел руку и закричал: — В бой воины Альянса! Отступать некуда! Победим или умрем!!!

Закончив свой краткий призыв, Натаниэл первым выскочил из траншеи и бросился на встречу киборгам, за ним с криками устремились солдаты. Раллс повел свою группу с другого фланга сразу же после действий лейтенанта. Десантники устремились на киборгов врукопашную, презрев опасность и страх. Такой безрассудный поступок смутил холодный разум берсеркеров, преодолев даже точную боевую программу механоидов. Воздушная атака собственного штурмовика и так сбила их с толка, но настолько самоубийственного поступка со стороны людей киборги никак не ожидали. Ни одна, даже самая совершенная программа, не в силах осознать, что такое сила духа и души, что такое самопожертвование во имя спасения других, и каково это — отдавать жизнь без страха не ради своего хозяина, не ради разрушения и уничтожения иных взглядов и существ. Эти храбрецы шли умирать за свой мир, не желая сдаваться на милость темной всеразрушающей силе.

Однако в этот день милость холодной и безразличной силы, что зовется Судьбой, легла на горстку людей, презревших смерть и умирающих во имя жизни. Берсеркеры не сразу сумели уразуметь происходящее, однако когда, все-таки, смогли уложить это в головах, от рук бойцов, идущих в контратаку и регулярных воздушных ударов от Грома, пало уже более половины киборгов, оставшихся невредимыми до начала вылазки.

Увидев всеобщее воодушевление и смятение врага, Жавис тоже выскочил из окопа, стремясь приложить к победе изрядную долю и своих усилий, но рука друга остановила его порыв, подкрепленный действиями толпы.

— Сума сошел или тебе камнем по голове ударило?! — испуганно выпалил Нил, так и не разжав сомкнутых на плече Жависа пальцев. Сердце парня подскочило и замерло в тот момент, когда он увидел, что единственный во всем этом маленьком мирке под названием Нианоси человек, в полной мере заслуживающий звания его настоящего друга, готовится пойти на необдуманную смерть.

— В чем дело? Мы же побеждаем, я тоже хочу погнать этих железных болванчиков, — Жавис поднял брови от удивления и осел на дно окопа. — Я думал, ты и сам не хочешь прятаться и отсиживаться. Ведь ты же не испугался берсерков? Скажи что нет.

— Да ты и сам недавно трясся об одной только мысли о киборгах или татисианцах. Послушай, мне весьма приятно, что ты отодвинул страх смерти в пользу более высоких идеалов, таких как победа над страшным злом Хаоса, но различать смелость и глупость надо. Они обученные солдаты Альянса, на них броня толщиной с палец и автоматическое оружие. Нам лучше не высовываться. Настреляем больше киборгов отсюда.

Жавис пожал плечами, однако так и не нашел, что же ответить другу и потому не стал перечить его весьма убедительным доводам. Сейчас он действительно понял, что не знает сам, как поступил бы, окажись он вдруг лицом к лицу с хладнокровной машиной убийства. Ни виброклинка, ни хотя бы пистолета у него не было, и контактный бой мог закончиться трагедией с девяноста процентами вероятности. Одернув себя и отбросив долой пугающие мысли о собственной кончине, Жавис расположил корпус снайперской винтовки на перекрестье двух шпал противотанкового ежа, почти до середины вкопанного в землю и снова приготовился стрелять. Охотники прицелились и хором пальнули по приближающимся и мелькающим в тающем дыму силуэтам киборгов, повергнув еще двоих берсеркеров.

Над головами юношей разнесся грохот орудийного залпа — артиллерия выдержала налет и продолжала прицельно бить по оставшимся парящим танкам. Меткие пушечные попадания вывели из строя последние три машины, тем самым лишив воинов Стального Легиона «брони».

Прислужники Хаоса вообще переживали отнюдь не лучшее сражение в истории и самого Легиона и Союза Черного Молота в целом. Только совсем недавно загнанные в смертельную ловушку десантники во главе со своими предводителями и под надежным прикрытием Грома, успевшего очистить небеса, хотя и при активной помощи зенитчиков, теперь сами напирали на механоидов, расстреливая одного за другим. Их подстегивала та великая сила, что таиться в каждом смертном и высвобождается лишь, когда ее носитель бьется за истинную справедливость. Люди, умирая или спотыкаясь, падая и снова вставая, шли в наступление. Они стреляли в киборгов, рубили их клинками, теснили назад…