Вечная мерзлота

Садур Нина

Ночь. Все спят. Печорин выскользнул из сакли. Слышно ржанье коня. Сакля — клетка из прутьев — качается над пропастью. В этой клетке мечется Казбич. Печорин — через пропасть на скале. Конь с ним. М. М. на прежней тропе, по другую сторону пропасти.

М. М. Что ж теперь будет! Что ж теперь будет! Как же быть-то теперь! Ах ты, Господи! Горе-то какое!

Печорин.

Полно, Максим Максимович! Все вы преувеличиваете! Уляжется!

М. М. Где ж уляжется? Чтоб чечен в ногах рыдал! Они ж не умеют такого!

Печорин. Что ж, вот и научился.

М. М. Ах, сударь, ах, какой злой поступок! Ах, зачем?

Печорин. Конь прелестный. Я его еще на закате приметил.

М. М. Редкий, редкий конь! Ну и что? И красавец, и умница, да ведь все разбойник, разбойничий конь-то. Вы не сможете с ним.

Печорин. Ну, уж я пропробую!

М. М. Э, сударь, он у вас с руки есть не будет.

Печорин. Да вот будет!

М. М. Да вот не будет же! Он по-русски не понимает! Он кусается!

Печорин. А вот я его выучу. Я ему сахару дам. Челку расчешу.

М. М. У него ножки-струнки, копытца вот такусенькие, совершенно высокогорный конь, он приучен над безднами носиться, по камушкам коварным прыгать, он в наших низинах ноженьки себе переломает.

Печорин. Ну и что!

М. М. Сударь!

Печорин. Да, Максим Максимыч?

М. М. Сударь, лучше б вы его убили.

Печорин. Да ведь он дикарь.

М. М. Тем более жестокость. Он не понимает, почему нет коня, а он есть.

Печорин. Он разбойник. Он — нож в спину.

М. М. Да! Да!! А где же Карагез? Казбич есть, а Карагеза — нет!

Печорин. Экая беда! Он себе табун уведет. Вор!

М. М. Голыш пропащий! Дурная башка! А все коня-то нету. Куда не ткнись — нету коника-то!

Печорин. Ему украсть, убить, ускакать — он в ус не дует…

М. М. Да! Да!! А ведь то — ускакать, а то — ускакать! Ан и нет коня!

Печорин. Да вы смешной человек. Он вам первому нож-то в спину и засадит. Вот повернетесь спиной-то.

М. М. А я не повернусь! Я знаю — дикарь! Я начеку! И вот те раз — без коня. Был с конем, а стал один.

Печорин. Ох, Максим Максимыч, только ради вас отдал бы коня, да нет возврату, а его чувства — смешно же! Он у вас на корточках бегает, рычит, сырое ест, и с лица чумаз.

М. М. Убого, убого

там все, неразвито, нету там никаких чувств. А откуда ему развиться-то? Не успел родиться — горы, драки, камни, все валится, гремит, орлы хлопают, пули! Тут прочухаться не успеешь — помирать пора. Да как же ему без коня-то этого, Карагеза этого самого бьггь?! Без Карагеза-то ему как, поймите же вы!

Печорин. С самой невыносимой печалью можно жить. Еще как можно. И еще привыкнуть к ней. И еще скучать при этом и жить!

М. М. Да ведь дикарь не понимает печали. Ведь он — джигит! Ведь он с пеленок джигитует. Вот так вот — вжик — и вся его жизнь!

Печорин (заглядывает в пропасть). Намело сугробов в вашу Чертову пропасть. Не поверите: «Блестя на солнце, снег лежит!» Это не Кавказ никакой, это Саратов, это Тамбовская губерния — вот так вот вжик — и все!

М. М. Господи-Боже-мой! Да как же вас звать-то, сударь!

Печорин (срываясь в пропасть). A-а! Зовите Печориным…

М. М. Ну, здравствуй, Григорий Александрович.

Занавес.

ДЕЙСТВИЕ I

Картина первая.

«Офицерская спальня»

Печорин, Грушницкий, позже Вернер,

Вера, офицеры.

Грушницкий перед зеркалом. Печорин на кровати. Периодически забегают офицеры — что-нибудь взять из своей тумбочки.

Печорин (о своем животе). А может быть, это следствие действия вод?

Грушницкий. Ты материалист, Печорин.

Печорин. Это следствие действия вод.

Грушницкий. Ты во всем видишь худую сторону. У тебя есть духи?

Печорин. На что тебе? От тебя и так за версту розовой помадой несет.

Грушницкий. Ничего. Дай-ка! (О новом мундире.) Ну как?

Печорин. Одерни борта. Повернись-ка. Спина морщинит.

Грушницкий. Где-где?

Печорин. Вернер велел пить по два стакана. Может мне не идут сернокислые воды? Ведь у меня желудок слабый. Два стакана!

Грушницкий. Знаешь, его тут называют Мефистофелем.

Печорин. Вернер прописал еще разводную ванну. Ты не пробовал?