Вечно в пути (Тени пустыни - 2)
Шрифт:
Но с арабом творилось что-то непонятное. Он по-звериному присел и, не отрывая взгляда от верхушки ограды, лихорадочно расстегивал кобуру.
– Что с вами?
– удивился Зуфар.
– Да там только маленькая девочка.
– Тем хуже для нее.
Он не спускал глаз с дувала.
– Окликни ее, - пробормотал он, - пусть высунет голову.
Без церемонии Зуфар вырвал из слабых рук Джаббара оружие. Удалось ему это тем проще, что араб ослабел от лишений.
Пустыню они прошли. Они были на Аму-Дарье. Джаббар достиг цели. Он теперь знал, куда идти, где и кого искать. Он прекрасно мог обойтись теперь без Зуфара...
Все эти мысли промелькнули в голове Зуфара. Он вертел маузер и смотрел с сожалением и отвращением на Джаббара. Правильно говорят, что там не люди, а звери... Там - в капиталистическом мире. Только оттуда мог явиться такой зверь, которому ничего не стоит поднять руку на ребенка...
Успокаивало, что с Джаббаром покончено. Да, Зуфар решил. Еще немного, еще несколько часов, и он передаст этого человека в руки советских властей.
От юрты к ним шел неторопливой походкой высокий салор с крючковатым носом и пепельно-седой бородой. Шел он без оружия, совсем по-домашнему. Всем своим видом он показывал, что ему нечего бояться людей, появившихся так неожиданно из песков. Зуфар насторожился.
В те тревожные дни советские работники не разъезжали по пустыне так беспечно. Шедший к ним салор, видимо, запросто общался с подозрительными людьми Каракумов. Кем бы мог быть этот высокий равнодушно взиравший на них салор, не выразивший ни малейшего удивления при виде их?..
Салор прикрикнул на девочку, все еще выглядывавшую из-за дувала, и, подойдя к арыку, приветствовал с другого берега неожиданных гостей из пустыни:
– Салам! Не обращайте внимания на Артык. Ей дали имя Артык - Лишняя, потому что она лишний рот в семье. Поскорей бы выросла. Выдал бы ее замуж... Девчонка глаза мозолит. Даклама - такой обычай. Девчонка мне с вдовой брата досталась. Брата убили в прошлом году в песках... Жена у него с тремя детьми осталась. Ну я по обычаю даклама и женился на ней... Взял вдову второй женой...
Видно, салор любил поговорить. Но по хитринке в его взгляде можно было заподозрить и другое. У некоторых многословие служит чем-то вроде маски. Пока сам говоришь, можно разглядеть собеседника, присмотреться к нему.
Язык салора работал не останавливаясь, а глаза бегали, изучая лица, одежду Зуфара и Ибн-Салмана, их оружие, коней...
– Я вас ждал.
– Ждали?
– удивился Зуфар.
– Кто вы?
– Вас ждали люди в прошлую пятницу. Меня зовут Далпачи, Ораз Далпачи. В пятницу вы не приехали. Я ходил в барханы, смотрел. Таксыр посылал людей вас искать и из Бурдалыка, и из нашего Пальварта, и из Хары-баша, и с переправы Хаурбе. До самых колодцев Алдыргуш джигиты ездили, сказали: "Никого не видели".
– Значит, все готово?
– быстро спросил Джаббар.
– Вы хотите переправляться?
– вопросом на вопрос ответил Ораз Далпачи.
– И сейчас же.
– Гму-гму, - пробормотал салор и посмотрел в сторону темной полоски камышовых зарослей, за которой угадывалась могучая река.
– Воды много... Быстрое течение.
– Ну так что же? Не пешком же мы пойдем... по воде?
– Паром есть.
Но он сказал "паром есть" таким странным тоном, что Джаббар забеспокоился:
– Паром?.. А он хороший?
– Хороший... Только...
– Далеко паром?
– Надо брать билеты.
– Какие билеты? Ах да, билеты... Что ж, возьмем билеты.
– Билеты продает Бяашим... Хакбердыев Бяашим...
– Ничего не понимаю. Поедем мы, наконец?
Ораз Далпачи с укоризной посмотрел на араба, затем на Зуфара и, наконец, снова на араба.
– Вы как тот, кто едет на арбе и, не слезая с нее, зайца хочет поймать. Бяашим - командир взвода... Красная Армия! Бяашим знает, кто придет из пустыни, того надо взять на переправе, отвести в Бурдалык... Бяашим продаст вам билеты. Бяашим пустит вас на паром... На пароме, посреди реки, Бяашим и его люди скажут: "Давайте документы!"
Он щелкнул языком, точно передвинув затвор винтовки... Криво усмехнувшись, Джаббар заметил:
– Сколько?
Медленно Далпачи покачал головой:
– Таксыр не велел брать с вас ничего... Извините. Народ недоволен вами. Народ на большевиков смотрит.
– Почему?
– вырвалось у Джаббара.
– Вы много обещали. А теперь налог в пользу джихада ввели. На кишлак наложили шестьдесят тысяч. Вы говорите: это по справедливости. На всех раскладка поровну. На богатого пятьсот, и на вдову пятьсот... Байские сынки ночью по домам ходят... Кто отказывается, тому нож в живот. По справедливости?! Придется поехать к таксыру*... через Пальварт... Паром для вас не годится. В Пальварте есть каимэ**... такая лодка... Таксыр знает...
_______________
* Т а к с ы р - господин. Здесь звание.
** К а и м э - большая лодка.
Когда они ехали через тугай, Джаббар спросил:
– Таксыр, - это Заккария? Так, что ли?
– Вы его знаете? Серьезный человек... Приказал завод хлопковый сжечь, кое в кого стрелять. У дехканина Алишера хлопковое поле ночью перепахать, маш посеять... Много таксыр приказывает... Его боятся...
– Мне надо скорее в Бурдалык.
– Знаю, Тюлеген сказал.
– Тюлеген Поэт?
– Да, Тюлеген здесь.
Далпачи не особенно удивился, но взгляд его стал почтительнее.
Зуфар меньше всего хотел встретиться с Заккарией. Но встретиться пришлось.
В доме его Зуфар сразу же оказался под самым пристальным наблюдением. Тюлеген Поэт опекал Зуфара поистине с отеческой заботой. Он не отходил от него. Именно Тюлеген Поэт взял на себя труд объяснить Зуфару несколько простых истин:
– Нежный мой друг, душа моя, обратите внимание, в доме нашего таксыра Заккарии Давлятманда вы свободная птичка на ветке тополя. Вы вольны лететь в синее небо, или на Аму-Дарью, или в степь Карнап-Чуль. Никто не препятствует вашему восхитительному порханию. Но я - ваш лучший друг и хотел бы, чтобы в ваши уши проникло одно соображение. Дорогой земляк, эти злокозненные типы из ГПУ жаждут с вами встретиться и облобызать вас. Они вообразили, что вы не штурман Зуфар, а курбаши Зуфар. Тот самый вождь калтаманов, который на колодцах Джаарджик обратился к бедным заблудшим калтаманам с воззванием поднять зеленое знамя пророка. Будто бы вы посланы из Кабула в Каракумы самим его светлостью эмиром бухарским Сеид Алим-ханом и являетесь уполномоченным британского правительства. Ай-яй-яй! Как же так вышло? Я же вас, брат мой, знал в Хазараспе честным служащим Среднеазиатского пароходства, и вдруг вы в стане врагов! Вы не боитесь оказаться у стенки? И из-за кого? Из-за эмира, развратника и труса эмира Сеид Алим-хана! О!
Конечно, Тюлеген Поэт издевается. Пусть погаерничает. Надо было думать раньше. Надо было сразу же порвать это воззвание.
Теперь весть о Джаарджике расползлась по всей пустыне.
А Тюлеген продолжал издеваться:
– Попасть в лапы чекистов из-за его светлости Сеид Алим-хана... Уморил. Пострадать большевику из-за бывшего эмира! Из-за проститутки в белой чалме и златотканом халате, живущей на подачки англичан! Я сам в Кабуле видел эту разряженную кучу дерьма. Каждый день эмир тащится со свитой после восхода солнца к хаузу на Джалалабадской дороге. Развалившись в золоченом кресле, его светлость отдает светлейшие приказания сакао водоносам - и благосклонно разрешает брать воду из хауза и поливать соседние улицы. Мудрый эмир каждому сакао точно указывает, в каком месте и сколько брать воды. Так в труднейших государственных заботах проходит у великого властителя Бухары день... А большевик Зуфар исполняет поручения этого идиотика...