Вечное Пламя
Шрифт:
Иво постучал пальцем по корпусу лампы, встряхивая часть либератора и заставляя его войти в контакт с огневитом, пока порошок не начал осыпать горючее под действием газа, образующегося в процессе самого горения. Он закрыл крышку, после чего подал Тамаре знак, предложив заглянуть в щель, проделанную в ящике напротив лампы.
Она подалась назад вдоль веревки, чтобы дать себе возможность пониже опустить голову, смутившись на мгновение своих акробатических извиваний. Заняв нужное положение, она первым делом заметила обычный спектр; бумага, сквозь которую он просвечивал, приглушала цвета, хотя наблюдаемый масштаб и ориентация спектра ничем не отличались от того, что она ожидала увидеть, исходя из геометрических особенностей призмы.
Она закрыла три глаза из четырех, избавив себя от всех возможных помех.
– Если хочешь заблокировать видимый спектр, справа есть рычаг, – сказал Иво. Обнаружив рычаг, Тамара накрыла разноцветную полосу непрозрачным экраном. А затем стала ждать, пока ее зрение не адаптируется к остаточному изображению.
На сером фоне появилась размытая вертикальная линия мерцающего желтого света – далеко за пределами красного конца скрытой части спектра.
Тамара оценила яркость свечения. Если предположить, что величина эффекта линейно зависела от расстояния, то реакция этой ящеробумаги на инфракрасный свет, излученный Объектом, будет слишком слабой, чтобы ее можно было увидеть невооруженным глазом; тем не менее, ее, вероятно, удастся запечатлеть при помощи камеры с достаточно продолжительной выдержкой.
– Какая у него длина волны? – спросила она у Иво, не отводя глаз от щелки. Она была готова поверить ему на слово и надеялась, что он не будет настаивать на немедленной проверке своего ответа при помощи транспортиров и калибровочных кривых.
– Около двух скарсомизеров.
Тамара на скорую руку выполнила кое-какие подсчеты. Скорость света с такой длиной волны была примерно в восемь раз меньше скорости красного света – видимый спектральный шлейф при этом должен был увеличиться в двенадцать раз. Если и этого не хватит, чтобы измерить скорость Объекта, то получится, что он движется чуть быстрее бега трусцой. Будь он еще медленнее – и ближе – и на него можно будет забросить веревку, а все путешествие проделать при помощи рук.
– Поздравляю, – сказала Тамара. – Ты заслужил билет в пустоту. – Она отодвинулась от ящика; Иво открыл его и погасил лампу, в тишине размышляя над ее словами. Каждый проводил снаружи Бесподобной по крайней мере несколько смен, дежуря в пожарной охране, и тем не менее, перспектива преодолеть космическую пустоту, полностью потеряв гору из вида, напугала бы кого угодно.
– Есть более насущный вопрос, – добавила она. – Нужно, чтобы ты присутствовал на всех планерках – иначе мы не сможем гарантировать, что на Моските можно будет выполнить все запланированные тобой эксперименты. У нас будет всего один шанс, чтобы все сделать правильно.
– Всего один шанс? – переспросил он. – Надеюсь, что нет.
– Объект движется по линейной траектории, – сказала Тамара. – Пройдя мимо нас, он уже не вернется.
– Вот именно, – сказал Иво. – И он вполне может быть единственным крупным телом, состоящим из ортогональной материи, которое окажется в пределах нашей досягаемости в течение нескольких поколений. Как бы усердно мы ни готовились к этому путешествию, сколько бы образцов ни привезли на Бесподобную, они в любом случае не покроют все наши нужды.
– И что ты в таком случае предлагаешь? – спросила Тамара. – Если Бесподобная сравняется по скорости с Объектом, мы выбьемся из ортогональности по отношению к родной планете. Не сильно – но действительно ли мы хотим жить под давлением оттого, что на решение их проблем у нас останется меньше времени? – Сама суть Бесподобной заключалась в том, чтобы дать ее обитателям неограниченный запас времени, чтобы найти решение проблемы гремучих звезд. Если с точки зрения путешественников время на оказавшейся под ударом планете снова поползет вперед, то как бы медленно это ни происходило, главное преимущество будет потеряно.
– Я не хочу, чтобы Бесподобная меняла свой курс, – сказал Иво. – Но это еще не значит, что мы не можем сравняться в скорости.
Тамара посмотрела на него непонимающим взглядом, но через мгновение поняла, что он имел в виду.
– Почему, когда спрашиваешь о чем-нибудь у химика, ответ обязательно сулит взрыв? – спросила она.
Иво радостно прожужжал.
– С помощью небольшого взрыва, – объяснил он, – можно скорректировать курс Объекта, превратив его из мимолетной диковинки, о встрече с которой мы могли бы рассказать своим внукам, в ресурс, который они смогут изучать и использовать, сколько душа пожелает. А если эта штуковина сделана из того же материала, который вызывал точечное возгорание на поверхности горы до начала вращения…, то все, что нам нужно сделать – это запустить в него нужным количеством пассивита, и он сам в каком-то смысле станет ракетой.
– Не сомневаюсь, – ответила Тамара. – Но как нам узнать это самое нужное количество – не разнеся при этом весь Объект на части и не создав новую звезду?
– Калориметрия, – ответил Иво. – Потребуется взять несколько образцов и перенести их на безопасное расстояние от самого Объекта, а затем определить точное количество энергии, выделяемой в ходе реакции с пассивитом.
Тамара представила, как они вдвоем парят в пустоте рядом с иззубренной глыбой ортогональной материи. И пока она пытается управлять Москитом, Иво будет жонглировать склянками с реагентами – пытаясь откалибровать силу взрыва, который либо убьет их обоих, одновременно уничтожив и будущий карьер, либо подарит их потомкам целый кладезь энергии, способной проложить дорогу к дому.
Глава 6
Патриция перетянула опорную веревку в переднюю часть комнаты, затем обернулась и обратилась к классу. – Предположим, что зеркалит содержит светороды, которые так слабо связаны с остальными, что могут легко покидать свои энергетические ямы при воздействии световой волны. Предположим, что они увлекаются этой волной, пока их скорость не сравняется со скоростью самого света. Сравнив геометрию света с геометрией движения светородов, вы увидите, что энергия каждого из этих светородов в конечном счете становится пропорциональной частоте света.
На глазах у Карлы студентка, которая обычно отличалась застенчивостью, изобразила у себя на груди схематичную диаграмму, иллюстрирующую описанное ею соотношение.
– Для образования помутнения в заданной точке зеркалита, – продолжила Патриция, – требуется определенное количество энергии. Предположим, что для света с максимальной частотой этого количества можно достичь с помощью четырех светородов – тогда если четыре светорода столкнутся с одной из граней зеркалита, эта грань получит повреждение, которое мы воспринимаем как помутнение. Однако по мере уменьшения частоты энергия, приходящаяся на каждый светород, также будет падать, поэтому в какой-то момент для достижения того же самого порогового значения потребуется уже пять светородов. Помутнение произойдет и в этом случае – но скорость его образования резко уменьшится, и при заданном времени экспонирования эффект окажется гораздо слабее.