Вечное Пламя

Иган Грег

– Вы правы, это было глупо, – сказала Патриция. – Она направилась на свое место.

– Это вовсе не было глупо! – воскликнула ей вслед Карла. Хотя она и не видела способа отстоять эту хитроумную гипотезу целиком, в центре всех ее сложностей была заключена догадка столь же блестящая, как и любое из открытий, сделанных в золотой век вращательной физики.

– Ладно, – сказала она. – У нас до сих пор нет адекватной теории помутнения. Поэтому сейчас мы попытаемся придумать новый эксперимент – нечто, что могло бы помочь нам разобраться в предыдущем.

– Причина, которая заставляет светороды покидать их привычное местоположение в зеркалите – это одно, но…

куда они после этого деваются? – спросил Ромоло.

– Скорее всего, они находят новую устойчивую конфигурацию, – ответила Карла. – Может оказаться, что именно она и является тем самым налетом на поверхности зеркала – светородами, которые после перегруппировки уже не образуют нормальную структуру, характерную для зеркалита.

– Но если это так, то почему мы не видим два разных вида помутнения? – возразил Ромоло. – Зеркалит, потерявший часть своих светородов и зеркалит, который, наоборот, приобрел светороды, потерянные в других местах?

– Налет вполне может оказаться неоднородным, – ответила Карла, – но лично я подозреваю, что масштаб этих неоднородностей слишком мал, чтобы его можно было увидеть – даже с помощью микроскопа.

В разговор неожиданно вмешалась Азелия, которая большую часть занятия безучастно смотрела в пустоту.

– А почему в вакууме это происходит быстрее? Как на этот процесс влияет воздух?

– Я думаю, что воздух, скорее всего, каким-то образом реагирует с отшлифованной поверхностью, защищая ее от помутнения. Раньше мы думали, что воздух вызывает помутнение, но теперь более вероятное объяснение, по-видимому, заключается в том, что он создает тонкий слой, не подверженный этому эффекту.

Азелию такой ответ не удовлетворил.

– Если из-за этого слоя зеркалит не теряет свойства зеркала, значит свет должен реагировать с материалом так же, как и раньше. Так почему же он точно так же не меняет структуру светородов?

Ответа у Карлы не было. По правде говоря, она была настолько очарована удивительной простотой резкого частотного перехода, что почти не задумывалась над запутанной мелкомасштабной структурой самого материала.

Она заметила восторженно выражение Ромоло еще до того, как он успел заговорить.

– Светороды улетают в вакуум! – объявил он. – Наверняка ведь дело в этом? Скорее всего, воздух меняет поверхность зеркалита таким образом, что светородам становится сложнее вырваться на свободу – но в отсутствие воздуха свет может отправить вырванные светороды прямиком в пустоту!

Свободные светороды? Карла почувствовала, как напрягается ее тимпан, готовясь выдать скептическое возражение, но затем она поняла, что идея была не такой уж абсурдной. Уже давно высказывалось предположение, что в огне содержалось небольшое количество свободных светородов, однако их невозможно было обнаружить среди нестабильных продуктов горения; к тому же не было никаких оснований считать, что они надолго останутся свободными, постоянно испытывая соударения с окружающим веществом. Однако ветерок, состоящий из одних только светородов, источаемых кусочком зеркалита в космическую пустоту, – это совершенно иной сценарий.

– Возможно, ты и прав, – сказала она. – Итак, как же нам проверить эту идею? Если в контейнере с зеркалитом находится разреженный газ, состоящий из свободных светородов, как нам убедиться в его существовании?

На несколько пауз в классе наступила тишина, после чего Азелия раздраженно спросила: «А разве мы не можем просто посмотреть? Конечно, большинство газов прозрачны, но светороды совершенно не похожи на обычный газ».

– Светороды должны рассеивать свет, – согласилась Карла. – Более того, каждый из вас должен быть в состоянии рассчитать, как поведет себя свет умеренной интенсивности при столкновении со свободным светородом. Итак, приходите через три дня с ответом на этот вопрос, а заодно подумайте, как именно мы могли бы организовать такое наблюдение.

Когда комната опустела, Карлу внезапно охватила тревога. Что ждало ее впереди после того, как она устроила раздрай в учебном плане? Ей удалось совершить одно заманчивое открытие – на какое-то время это даже вскружило ей голову – но она даже не знала, как подступиться к объяснению своей находки, а с учетом последствий эта тема казалась как никогда туманной. Чем ей гордиться, если она оставит грядущему поколению на одну задачу больше, чем унаследовала сама?

Она порылась в буфете в поисках орехов, припрятанных за стопкой потрепанных учебников. Сколько же изъянов насчитывала сейчас теория Нерео? Слишком много и в то же время чересчур мало. Одна аномалия вызывала затруднение, две ставили в тупик, но дюжина или около того, собранные вместе, могли стать ключом к совершенно новому видению мира. Ей следовало бояться не путаницы и замешательства, а того, что понимания, которого она достигнет, хватит лишь на половину пути.

Глава 7

Карло покрутил шприц между большим и указательным пальцем, внезапно ощутив неуверенность в том, смог ли он правильно определить место для инъекции. Самец полевки, слипшийся с обездвиженной самкой, смотрел на него озлобленным взглядом – не в силах чем-либо помочь своей плененной ко, он, тем не менее, обещал ее мучителю подобающее наказание, как только сумеет отделиться от ее тела. Карло оставалось только посочувствовать. За годы работы биологам удалось вывести породу мышей, которые размножались не только в неволе, но даже перед лицом таких стрессов и унижений, столкнувшись с которыми их дикие предки благоразумно бы решили повременить с этой процедурой. Не имея надежды на уединение, запертые в клетках полевки не могли позволить себе отказаться от подобного шанса.

– Хочешь, я сделаю это вместо тебя? – предложила Аманда. – Возможно, ты просто давно не практиковался.

В протоколе, подготовленном Карло, упоминались характерные участки кожного рельефа, которыми обладали все представители данной породы мышей, однако в основе его конспектов кожный узор фигурировал в виде некоего стилизованного эталонного представления. Теперь, когда Карло снова столкнулся с настоящим животным после трехлетнего перерыва, он начал вспоминать, насколько трудно было идентифицировать эти характерные признаки у каждой отдельной особи.

Эталонный узор представлял собой сочленение трех резко очерченных темных полос, расположенных чуть позади каждого плеча. В случае с данной подопытной инъекцию нужно было сделать в верхнем углу сочленения. Однако полоски на теле зафиксированной самки, находящейся перед ним, были размытыми, а пигментация в углу между полосами плавно сходила на нет, затрагивая таким образом не менее половину мизера в ширину. Это вовсе не означало, что задача была обречена на провал; нужное место на коже можно было зафиксировать, приняв во внимание его расположение относительно всего тела. Но ему уже довольно долго не приходилось этим заниматься.