Вечное Пламя
Шрифт:
На фоне звездных шлейфов силуэт уменьшался, направляясь аккурат к яркому аляповатому кольцу, служившему границей неба. Однако место встречи не лежало в той же плоскости – просто так запустить Москит к его точке назначения было невозможно. Марцио снова начал отсчет. Карло собрался с силами.
Крошечная темная точка взорвалась во вспышке света в тот самый момент, когда ожили соляритовые двигатели Москита.
– Мы не разучились это делать, – тихо произнес Пио. Навыки, благодаря которым удалось отправить в полет Бесподобную, не были преданы забвению.
Ослепительно яркая точка растянулась в режущую глаза полосу света, а затем Москит пропал из вида. Карло поднял глаза; на противоположной стороне окна внуки Иво, которых отец держал на руках, продолжали таращиться вниз.
– Как по мне, зажигание прошло без сучка без задоринки, – высказался Аддо, как будто всю свою жизнь был свидетелем подобных событий.
– Теперь ждать недолго, – сказал Марцио.
– Похоже, что сегодня работникам ретрансляторов расслабляться будет некогда, – пошутил Сильвано.
Послышалось лязганье самописца. Марцио подошел к устройству и прочитал сообщение, переданное из обсерватории.
– Невредим и движется заданным курсом. – Он выпустил ленту из рук. – Роберто видит свет правильного размера и яркости – он исходит с правильной стороны и движется в правильном направлении.
Карло хотелось, чтобы этого было достаточно, но молчать он не мог.
– А если бы двигатели были повреждены, мы бы об этом узнали? Если бы что-нибудь сгорело слишком быстро или слишком медленно…
– Все в порядке, – сообщил Марцио. – Запуск прошел идеально. Москит уже в пути.
Глава 23
Когда в иллюминаторах исчез ослепительно яркий свет ракетного выхлопа, и вес Тамары испарился вместе с вибрацией машин, она расслабила свой тимпан и отцепила страховочный ремень. Ее передним глазам кабина, залитая светом звезд, казалась погруженной в темноту, и единственным различимым звуком было тихое и ритмичное тиканье ближайших часов.
Она сняла шлем, который остался соединенным с ее охладительным мешком при помощи короткого шнура. – Все в порядке? – спросила она. Ада, Карла и Иво ответили по очереди; их раздумье говорило, скорее, об аккуратности, чем о недостатке уверенности – ответ был слишком важен, чтобы выдать его, не потратив одну-две паузы на анализ своего физического и умственного состояния.
Тамара ухватилась за веревку рядом со своей кушеткой и подтянула себя к центру кабины, где три взаимно перпендикулярные веревки, слегка смещенные относительно друг друга, сходились почти что в одной точке. Она открыла привыкшие к темноте задние глаза; привнесенная ими картина была настолько четче серых теней впереди, что казалось, будто сзади к ее голове прицеплен фонарь. Теперь она отчетливо видела остальных членов экипажа; Ада уже сняла шлем, а Карла этим как раз занималась. Яркая линия горизонта от их родного звездного скопления – вполне убедительно наклоненная по отношению к оси Москита – пробивалась сквозь иллюминаторы. Эта небольшая геометрическая подсказка сама по себе указывала на то, что они не сильно отклонились от заданного курса: маловероятно, что ориентация корабля изменилась бы так слабо, если бы в двигателях возникла серьезная неполадка.
– Ни боли, ни головокружения, ни проблем со слухом? – спросила она.
– Я в норме, – ответила Ада, отталкиваясь ногами от кушетки. Пролетев через кабину, она ухватилась за одну из поперечных веревок.
– Я тоже, – отозвалась Карла. – Иво снял шлем. – У меня немного болит правое плечо, – сказал он. – Мне кажется, когда двигатели заработали, мою руку зажало в неудобном положении. Ее даже не обязательно втягивать; немного отдыха – и всё будет в порядке.
Тамару это не сильно обеспокоило; в силу возраста Иво был более уязвим, чем остальные члены команды, но сейчас его недомогание казалось не более серьезным, чем приступы боли, которым он поддавался во время самых суровых тренировок. Втянуть и заново отрастить конечность, оставаясь в охладительном мешке, было проблематично, и хотя воздух в кабине прекрасно отводил от них тепло, в идеале они должны были находиться в мешках все время на случай неожиданной протечки.
– Иво, я хочу, чтобы ближайшие шесть склянок ты посвятил отдыху, но когда Карла закончит проверку своего снаряжения, ты должен объяснить ей, как проверить твое.
– Хорошо, – согласился Иво.
Тамара оттащила себя от центра кабины и заняла место у одной из групп теодолитов, установленных внутри многогранного куполообразного иллюминатора. Точно такие же инструменты, включая и собственные часы, были у Ады, находившейся у противоположного иллюминатора. Для начала Тамара произвела кое-какие наблюдения звезд, точно определив ориентацию Москита, после чего нацелила теодолит с самым широким полем зрения в том направлении, где ожидала увидеть очередную предусмотренную графиком вспышку маяка.
– Если бы у нас были достаточно точные часы, – задумчиво произнесла Карла, – мы могли бы узнать расстояние до каждого из маяков, используя время, за которое нас достигает их свет.
Тамара весело прожужжала.
– Точные насколько, до одной пикколопаузы? Заодно, может быть, рассчитаешь нашу скорость с помощью геометрического сдвига частоты?
– Кто знает? – вмешалась Ада. – Если люди будут совершать перелеты между Бесподобной и Объектом, думаешь спустя дюжину поколений они по-прежнему будут использовать подобную систему навигации?
– Точность часов нельзя увеличивать безгранично, – ответила Тамара. – В инженерном плане мы уже близки к пределам своих возможностей.
– Но в природе есть немало систем, которые подчиняются своим собственным быстрым и регулярным циклам, – возразила Карла. – И свет, кстати говоря, в их числе.
– Очень практично, – парировала Тамара. – Даже если отфильтровать из света лампы один чистый оттенок, луч все равно будет состоять из множества коротких волновых цугов – по несколько колебаний за раз, и фазы у всех будут идти вразнобой. Даже если бы у нас был способ подсчитать количество колебаний, с тем же успехом можно было бы вслушиваться в тиканье гигантской кучи часов, которые начали идти в случайные моменты времени, проработали несколько пауз и затихли.
– Это правда, – сказала Карла. – Но почему бы не поискать тем же часам более удачное применение? Свет, излучаемый зеркалитом, мутнеющим по мере выброса светородов, должен находиться в одной фазе со светом, который, собственно, и послужил стимулом к этому излучению. Если бы мы могли отразить излученный свет, снова направив его на зеркалит и заставив процесс идти по кругу, то, вероятно, сумели бы создать источник, который остается в фазе значительно дольше, чем любой естественный свет.
– Свет, который заставляет излучает свет, который заставляет излучать еще больше света? – пошутила Ада. – Это уже начинает напоминать «вечное пламя».