Вечные паруса
Шрифт:
– Разумеется. Стрелка на нуле.
– Вас понял. Вылетайте.
Он уже взялся за стартер, но неожиданная идея заставила его широко улыбнуться. Он достал из-под сиденья лучевую пилу, открыл люк и снова вылез наружу.
Искать долго не пришлось. У самой воды лежала плита чудного аметистового отлива, дымчато-прозрачная, с бегучими красноватыми огоньками внутри. Не переставая улыбаться, Андрей стал вырезать из нее кубики. Несмотря на все старания, кубики получались неровные - один больше,
Кстати, сколько кубиков должно быть в детском строительном наборе? Наверное, чем больше, тем лучше...
Андрей даже взмок от непривычной работы. Чутко реагируя на участившееся дыхание, у щек вспухли зеленоватые комочки хлореллы.
Ну вот, полсотни, наверное, хватит...
Играй, сынишка! Когда ты подрастешь, я расскажу тебе о кристаллопланетах. К тому времени все забудут о них, как о чем-то ненужном и запретном. Для тебя это будет диковинная сказка. И если сказка тебе понравится - ты сделаешь из кубиков кристаллопланету. На твоей планете будет жизнь, потому что ты сам...
Хлюпнул клапан вакуум-кармана, проглотив камешки.
Опустив пилу, Андрей смотрел на ямку, вырезанную в плите.
Сладкий, страшный, еще не оформленный в словах, но уже зовущий, дурманящий замысел кружил голову.
Итак, барьер...
Комочки хлореллы зябко щекотали щеки.
Тройной запас. Один действующий, два - аварийных. Аварийный запас. Но ведь для этого...
В ушах тихо, но повелительно стучал метроном: тик-тик. Андрей поднял глаза, бессознательно прислушиваясь.
Нет, это бьется сердце: так-так.
Раздвоенная скала повисла над озером, как два прямых крыла, застывших в ожидании взмаха.
Андрей высвободил правую руку из перчатки биоуправления. Четыре манипулятора безжизненно упали. Нащупав под панелью предохранитель аварийного блока, он сжал пальцами обнаженные клеммы. Что-то треснуло, и запахло гарью.
И тотчас над ухом раздался тревожный голос Медведева:
– "Прима", я - "Альфа", почему исчез сигнал со скафандра?
– "Альфа", я - "Прима", все в порядке, случайно задел аварийный предохранитель, все в порядке...
– Вы в кабине?
Господи, как стучит в ушах!
– Да.
– Почему не летите?
– Все в порядке, Петр Егорыч, не волнуйтесь.
– А почему, собственно, я должен волноваться?
– "Альфа, я - "Прима", вылетаю.
– "Прима", я - "Альфа, вас понял. Ждем. Вы опаздываете на полчаса.
Полчаса... Что такое полчаса?
Солнце уже миновало зенит, и у ног легло темное пятно: сплющенная, раздавленная тень скафандра с изломанными манипуляторами.
Метроном стучал все громче.
Андрей положил пальцы на тугую красную кнопку.
Нина проснулась сразу. Сердце тревожно колотилось, и первым бессознательным движением она включила софит над детской кроваткой.
Зеленый сумеречный свет выхватил сладко посапывающий нос, приоткрытые пухлые губы.
Сын безмятежно спал.
Она выключила свет и опустила голову на подушку.
В комнате было темно, тихо и душно. Интересно, сколько сейчас времени? Зажигать часы почему-то не хотелось, и она пыталась определить время по какой-нибудь примете. Справа по стене поползли причудливые перистые тени, метнулись на потолок и исчезли. За стеной что-то тонко звякнуло, зашуршало и тоже замерло. Прошла минута, а может быть, и больше. По-прежнему все покойно, темно и тихо, только ровное дыхание сына живет в комнате.
Нина закрыла глаза. Мысли текли медленно и бессвязно, всплывали, кружились на месте и снова тонули.
Что ее так испугало? Кажется, какой-то крик. Но никто кричать не мог. Сын спит. Значит, что-то приснилось. Но что?
Она пыталась вспомнить сон, но перед глазами плясали обрывки какой-то фантастической ерунды: синие скалы, розовое небо, молочное озеро, зеленое солнце и какое-то странное насекомое, похожее на раздавленного майского жука.
Нина повернулась набок, свернулась калачиком, пытаясь уснуть. Непонятная тревога не проходила. Она просто ушла на самое дно и покалывала оттуда острыми морозными глазами.
Может быть, слишком душно?
Вместо того чтобы включить микроклимат, Нина встала, накинула халат, ощупью, натыкаясь на мебель, подошла к едва различимому проему окна. Створки медленно разошлись в стороны, в лицо ударил влажный ночной воздух, пронизанный льдистыми серебринками таежных запахов.
Чуть закружилась голова. Внизу поблескивали звезды - огни огромного города. Их разноцветный рой тянулся до самого горизонта, переходя в строгие рисунки небесных созвездий.
Звезды... Наперебой мигают веселые светлячки. Словно чья-то черная ладошка балуется с огнем: откроет-закроет, откроет-закроет. Точка-тире, точка-тире. Суматошная ночная морзянка.
Нина попробовала представить себе леденящую жуть безмерных пространств, голубоватые протуберанцы чужих солнц и зябко поежилась. Нет, звезды все равно останутся для нее такими, как в детстве - добрыми, забавными светлячками.
Неужели они, вот эти далекие огоньки, могут отнять у нее Андрея?
И снова пугающе ясно встал перед глазами сонный кошмар: синие скалы, зеленое солнце и странный майский жук.
Нет, он не раздавлен, он треснул вдоль тела надвое, и в черной трещине...
Нет, нет! нет! Звезды, вы такие добрые отсюда, с Земли, вы не можете, вы не имеете права!..