Вечный дом. Мир ноль-А. Пешки ноль-А
Шрифт:
Мистра накрыла на стол.
— Ты был в одном из них. — Она говорила, не глядя на него.
И опять слова ее звучали будто совсем издалека, и он не понимал их смысла. Он смотрел на нее, чувствуя, как в нем поднимается раздражение. Его мысль лихорадочно работала, он пытался увязать то, что она сказала, с тем, что он уже знал. Планировка ее квартиры была необычной. И само здание с этим куполом было очень странной постройкой. У него вдруг возникла фантастическая мысль, но не более фантастическая, чем остальные.
— Как он функционирует? — спросил он, наконец. —
Он говорил шутливым тоном.
— Странно, — ответила Мистра, — но он действует именно так. — Она замолчала. — А пока что я хочу одеться. Мы можем поговорить за завтраком. Я чувствую, что ужасно проголодалась.
Стивенс побрился и оделся, но ощущал внутренний дискомфорт. Расслабился он только за завтраком, который состоял из французского тоста, бекона и кофе. Он смотрел на Мистру Лэннет блестящим взором. Ее зеленые глаза были невозмутимы. У нее отлично лежали волосы, а лицо…
Он вдруг вспомнил о маске, которую нашел в ее сумочке. То, что она носила с собой другое «лицо», говорило о том, что как Мистра Лэннет она была самой собой. Он заметил, что она наблюдает за ним, широко улыбаясь. Казалось маловероятным, что маска может быть такой чувствительной к мимике.
Он спросил с любопытством:
— А в чем секрет бессмертия?
Мистра пожала плечами:
— Большой дом.
Стивенс не успокоился:
— А как он влияет на тело?
— Происходит регенерация, омоложение клеток кожи, — ответила она.
Стивенс повторил это необычное слово и вопросительно взглянул на нее.
Она объяснила:
— Клетки кожи вновь становятся молодыми. Он влияет на все — на тело, на органы. Ну, — она заколебалась, — может быть, они становятся почти молодыми. Ведь мы стареем очень медленно.
Стивенс покачал головой.
— Что ты имеешь в виду, говоря: вновь становятся молодыми? А остальное тело?
Ее тон вдруг стал безразличным.
— Секрет молодости в коже. Если кожа сохраняет молодость, то время завоевано.
— Ты имеешь в виду, что все эти косметологи, которые уделяют столько внимания красоте кожи, действительно что-то поняли?
Она пожала плечами.
— Любое благотворное влияние на кожу полезно. Но процесс регенерации гораздо более глубокий, чем поверхностный уход, которым ты можешь заниматься сам. Ты уже слышал о нем — так людям выращивают новые руки и ноги. Это и есть регенерация, и с кожей происходит то же самое.
Она замолчала, а потом сказала:
— Я когда-нибудь расскажу тебе об этом больше. А сейчас мне некогда, мне нужен адвокат.
Неожиданно лицо ее стало серьезным, а глаза сузились. Она наклонилась к нему.
— Вчера днем мне позвонил мистер Хаулэнд. Он хочет, чтобы я пришла к нему в офис сегодня до полудня, чтобы допросить меня как свидетельницу по делу об убийстве Джона Форда, сторожа Большого дома. И мне нужно, чтобы со мной был адвокат.
Ее слова взволновали Стивенса.
Еще острее, чем раньше, он понял, в каком затруднительном положении находятся эти люди. Первый удар — Таннахилл оказался владельцем дома. Теперь Мистру заставляют рассказать свою историю — или какую-то историю, неважно — представителю закона. Теоретически, конечно, она бы могла избежать этого, надев маску и став таким образом какой-то другой личностью. Но так можно войти в конфликт с законом. Любые сделки, которые затрагивали передачу собственности или денег от одного человека другому, рано или поздно попадают в поле зрения должностных лиц, хотя бы сборщика налогов. И конечно, адвокат мог бы в этом деле очень пригодиться!
Мистра спросила:
— Будешь представлять мои интересы?
Стивенс вернулся на землю:
— Собственно, почему бы и нет. Но, подожди-ка!
Он сидел, нахмурившись. Как местный адвокат Таннахилла, имел ли он право представлять чьи-то интересы в данном случае без его согласия? Он сказал, затягивая время:
— А ты-то какое отношение имеешь к убийству? — И потом добавил быстро: — Кое-что мне известно, но расскажи мне все с самого начала.
— Я была секретаршей покойного Ньютона Таннахилла и жила в доме до последнего времени, когда несколько недель назад уволилась по личным причинам. Это суть вопроса.
— Когда в последний раз ты видела Джона Форда?
— Я видела его один раз на улице, примерно неделю назад.
— Понятно, — сказал Стивенс. Он решительно кивнул. — Я буду представлять твои интересы на допросе. Но не гарантирую, что смогу это сделать, если дело дойдет до суда. Это может оказаться неэтичным с моей стороны. Разумеется, нам нужно будет оговорить в деталях все, что ты можешь сказать Хаулэнду, и, — он прибавил саркастически, — с точки зрения твоего происхождения и биографии — это должно выглядеть правдоподобным.
Мистра сказала:
— Я расскажу тебе о себе.
Стивенс слушал, вникая в каждое слово. Пять лет назад, когда она стала служащей Ньютона Таннахилла, рамки ее обязанностей оказались значительно шире, чем предполагалось. Ее наняли, чтобы составить каталог и разместить коллекцию предметов искусства, но позже она начала заниматься и другими вещами и в конце концов во время его частых отсутствий она занималась домом и участком земли, на котором он стоял.
Самым главным минусом в ее истории было то, что она не могла объяснить, почему она, которая всего несколько лет назад искала работу, уже носила норковые манто и водила шикарные автомобили. Не смогла она толком объяснить и того, почему так неожиданно оставила эту работу две недели назад. А это были вопросы, которые Хаулэнд наверняка задаст.
Стивенс их тоже задал.
— Мои деньги! — сказала Мистра так, как будто ей это только что пришло в голову. — Я сделала вклады по совету мистера Таннахилла. Он был знатоком биржевых дел.
— А почему вы оставили работу именно тогда?
— Я ведь работала и дальше только из хорошего отношения к мистеру Ньютону Таннахиллу, — ответила она, — мои обязательства перед ним автоматически не переносились на наследника. — Голос ее звучал вкрадчиво.