Вечный дом. Мир ноль-А. Пешки ноль-А
Шрифт:
Услышав какое-то движение сзади, он выпрямился. Постепенно через глубокую отрешенность вновь начала пробиваться в сознание окружающая действительность. Секунды понадобились, чтобы узнать звук, отвлекший его от изучения тела, — по каменному полу шуршали резиновые колеса. Это, конечно, Икс. Он оглянулся, наполненный уверенностью в себе, готовый к любым неожиданностям.
Он посмотрел на чудовищного урода, запаянного в пластик, равнодушным взглядом — и только потом увидел вошедших вслед за ним: красавец Харди, цинично улыбающийся Торсон, Патриция между двумя охранниками, взволнованная,
— Итак, — громким басом и очень серьезно начал Икс. — Думаю, что вы, Госсейн, еще не придумали, как вы помешаете нам отправить ваше второе тело туда же, где лежит первое.
«Речь нельзя отнести к блестящим, — подумал Госсейн, — зато каждое слово соответствует истине». К сожалению, он не был уверен, что физическое уничтожение этого тела не приведет к его окончательной смерти и что где-то есть третье, в котором он мог бы возродиться.
Икс нетерпеливо махнул пластмассовой рукой.
— Довольно болтать. Приведите жену Прескотта и крепче держите Госсейна.
Четверо охранников ухватили Госсейна за руки, а трое других ввели Амелию Прескотт. Тяжелое дыхание женщины, растрепанные волосы, красное лицо и связанные руки — все это говорило о ее положении красноречивее слов. Она пыталась что-то сказать Госсейну, но лишь беззвучно шевелила губами: ее рот был закрыт прозрачным пластиком. Поняв, что не может ничего сказать, она пожала плечами и грустно улыбнулась. Даже в этом униженном положении она держалась с достоинством.
Икс не сводил глаз с Госсейна, пластмассовый купол его головы блестел.
— Внимательно выслушайте меня, — сказал он. — Мы начинаем войну, подобной которой человечество еще не знало. В нашем распоряжении десять тысяч звездолетов, сорок миллионов солдат, гигантские заводы по выпуску вооружения и техники. Но все это — лишь малая часть сил империи, самой могущественной во всей вселенной. Госсейн, мы обречены на победу. — Он перевел дыхание. — И все-таки мы предпочитаем застраховаться от каких бы то ни было неожиданностей. И мы предлагаем вам — личности неизвестной — одно из самых высоких мест в структуре, которая будет управлять Солнечной системой. Однако, — продолжал он, помолчав, — в нашем сотрудничестве не будет смысла, если вы не оцените ситуацию реально. Мы должны убивать. Мы должны быть жестокими, Госсейн. Ничто не убеждает людей с такой очевидностью, как насилие.
На секунду Госсейну показалось, что Икс говорит об Амелии Прескотт, и он почувствовал, как слабеют ноги. Но быстро понял, что Икс имеет в виду нечто иное.
— Убивать? — спросил он. — Кого убивать?
— Примерно двадцать миллионов жителей Венеры, — ответил Икс. В своем инвалидном кресле он выглядел кошмарным навозным жуком из пластмассы. — Вы, конечно, понимаете, что разница между уничтожением двадцати человек и двадцати миллионов заключается лишь в реакции тех, кто остался в живых. Эту задачу решит пропаганда.
Госсейну казалось, что он падает в бездонный колодец.
— А что вы собираетесь предпринять с остальными жителями Венеры? Их будет не меньше двухсот двадцати миллионов. — Свой голос Госсейн слышал как сквозь туман.
— Террор, — низким басом отозвался
Госсейн вздрогнул от неожиданности. Он только в эту минуту понял, что с ним были откровенны, чтобы показать ему неизбежность присоединения к заговору. Аргументация, основанная на ноль-А логике, была очень убедительна и оправдывала необходимость массовых убийств! Госсейн не мог принять эту необходимость, даже если бы это было всего лишь бредом. Разногласия такого рода преодолеть нельзя. Все его существо, вся нервная система подготовили единственный четкий и твердый ответ. Спокойным, уверенным, звонким голосом он сказал:
— Нет, мистер Икс. И каждому из вас да будет уготовано место в вечном огне ада за то, что такая мысль пришла в ваши головы.
— Торсон, — сказал Икс. — Убейте ее.
Госсейн, не понимая, смотрел на него.
— Что вы сказали?
Он ринулся вперед вместе с повисшими на нем охранниками и успел сделать несколько шагов, прежде чем те сумели удержать его. Когда он справился с яростью, туманом застлавшей глаза, он увидел, что Амелия, по-прежнему улыбаясь, не сопротивляется Торсону, вводившему содержимое шприца в ее руку. Она мгновенно упала, и Торсон легко подхватил ее тело.
— Видите, Госсейн, — сказал Икс. — У нас есть качества, которых не хватает последователям не-аристотелевой философии: мы не брезгливы. Мы умеем обеспечить себе выигрыш. Эта маленькая сценка должна продемонстрировать вам…
Он замолчал. На лице выразилось недоумение, тело его обмякло в кресле и с громким стуком растянулось на мраморном полу. Красивое моложавое лицо Харди тоже исказило удивление, он опустился на колени и рухнул на бок. Охранники попадали один за другим, двое из них попытались выхватить оружие, когда теряли сознание. Торсон осторожно положил Амелию на пол и улегся рядом. Патриция лежала недалеко от входа.
Все враги Госсейна лежали, как мертвые. Это было похоже на чудо.
XV
Оцепенение схлынуло. Ноги не очень слушались, но первым его движением было — броситься к одному из охранников и выхватить из кобуры пистолет. Постоянно озираясь и останавливаясь, чтобы прислушаться, он разоружил Остальных. Он не понял, что произошло, но принимал это как подарок судьбы, как свой шанс на спасение из безвыходного положения — уж очень неравной была бы борьба. Он собрал все оружие и оглядел помещение еще раз. Десять охранников валялись на полу, как шпильки, вылетевшие из женской прически. Тут только Госсейн заметил, что в лаборатории не присутствовал Элдред Кренг. Он подумал, что делает что-то не то: надо было срочно уходить, дорога каждая секунда. Но остался стоять на месте.