Вечный Герой (сборник)
Шрифт:
— Может быть, было бы лучше, если бы вы не позволяли им действовать вам на нервы и не обращали на них внимания, лорд Эрекозе, — возразил Каторн.
— Я думаю, что вы правы, лорд Каторн. Я, пожалуй, спущусь вниз.
— С добрым вас утром, лорд Эрекозе.
— И вас с добрым утром, лорд Каторн.
И я оставил его стоять на палубе и мрачно обозревать окрестности.
При других обстоятельствах, — подумал я, — я бы этого человека убил.
Но при теперешних обстоятельствах, похоже, скорее он убьет меня, во всяком случае, сделает для этого все возможное. Интересно, прав ли Ригенос в том, что у Каторна
Я умылся и надел свои доспехи, решив выкинуть из головы все эти бессмысленные сомнения. Потом, услышав крики рулевого, пошел посмотреть, что происходит.
Показался Нунос. Все мы сгрудились на палубе, чтобы полюбоваться видом этого великолепного города. Мы были буквально ослеплены сиянием, исходившим от его башен, ибо они действительно были отделаны самоцветами. Над городом горело ослепительное сияние, необъятная белая аура, вспыхивавшая сотнями разноцветных огоньков — зеленых, фиолетовых, розовых, розовато-лиловых, охряных, багровых; огоньки мерцали и переливались в яркой дымке, созданной сверканием миллионов драгоценных камней.
А позади Нуноса раскинулось море — спокойное, сверкающее под лучами солнца.
Чем ближе мы подплывали к Нуносу, тем шире становилась река. Именно здесь она сливалась с морем. Берега совсем раздвинулись, и мы собрались у правого борта, ибо именно с этой стороны высился Нунос. Прежде, близ устья реки, мы видели и другие города и селения, раскиданные по лесистым холмам в живописном беспорядке, но все они казались ничтожными по сравнению с огромным портом, в гавань которого мы входили.
Чайки и прочие морские птицы начали сновать над самой палубой, надеясь на возможную поживу. Могучие весла двигались все медленнее, и вскоре мы почувствовали приливную волну. Остальные корабли уже встали на якорь в ожидании лоцмана, а наш флагманский корабль медленно вошел в гавань, неся на мачтах два флага: флаг короля Ригеноса и флаг Эрекозе — серебряный меч на черном поле.
Снова послышались приветственные крики. Сдерживаемые солдатами в доспехах из стеганой кожи, местные жители вытягивали шеи, желая непременно увидеть, как причаливает королевский корабль. А когда я сошел на причал, то послышалось как бы пение могучего хора, повторяющего одну и ту же музыкальную фразу. Сперва это озадачило меня, но потом я разобрал, что за слово они повторяют нараспев:
— ЭРЕКОЗЕ! ЭРЕКОЗЕ! ЭРЕКОЗЕ!
Я поднял правую руку в приветствии и чуть не споткнулся, потому что шум стал поистине оглушающим. Я с трудом удерживался от того, чтобы не заткнуть уши!
Принц Бладаг, правитель Нуноса, приветствовал нас с должной почтительностью и даже зачел вслух приветственную речь, которую, впрочем, расслышать было совершенно невозможно из-за криков толпы, а потом нас повели по улицам города ко дворцу принца, где мы собирались ненадолго задержаться.
Украшенные самоцветами башни не разочаровали меня и вблизи, хотя я заметил, что дома вокруг, довольно приземистые и неказистые, составляют с ними разительный контраст. Многие из этих домов были вряд ли намного лучше жалких хижин. Становилось совершенно ясно, откуда взялись деньги на то, чтобы украсить городские башни рубинами, жемчугом и изумрудами…
В Некранале я не заметил столь разительной пропасти между богатством и бедностью. То ли там я был слишком поглощен совершенно новым для меня окружением, то ли сама столица тщательно заботилась о своем облике и скрывала любые признаки бедности, ежели таковые вдруг проявлялись.
А здесь я повсюду видел людей в лохмотьях и эти лачуги — хотя, надо сказать, бедняки радовались и выкрикивали
Принц Бладаг был мужчиной лет сорока пяти, с болезненным цветом лица, с длинными вислыми усами и на редкость невыразительными глазами. Повадками он напоминал суетливого стервятника. Я ничуть не удивился, когда узнал, что принц не присоединится к нам в походе, а останется в тылу «защищать город». Точнее, свое собственное золото, подумалось мне.
— А это мои подданные, — бормотал он, когда перед нами распахнулись украшенные самоцветами ворота дворца (я отметил про себя, что камни сияли бы куда ярче, если б с них смыли пыль и грязь). — А это мой… о, мой дворец, разумеется, принадлежит моему королю! И вам, конечно, тоже, лорд Эрекозе. И все, что вам угодно, я…
— Какой-нибудь горячей пищи — по возможности, попроще, — потребовал король Ригенос, выражая и мои чувства на этот счет. — И чтобы никаких торжественных обедов, Бладаг! Я ведь предупреждал, чтобы ты не устраивал по этому поводу шума.
— А я и не устраивал ничего, сир, — Бладаг, казалось, совершенно успокоился. Мне показалось, что он из тех, кто не особенно любит тратить денежки. — Ровным счетом ничего.
Еда действительно оказалась очень простой, однако нельзя сказать, чтобы вкусной. Мы сели за стол вместе с принцем Бладагом, его пышнотелой, глупой женой, принцессой Ионантой, и двумя их тощими отпрысками. Меня, пожалуй, даже забавлял контраст между тем впечатлением, которое производил город издали, и жалкой суетливостью его правителя, жившего в роскоши среди нищих лачуг.
Вскоре явились капитаны боевых кораблей, которые прибывали в Нунос в течение нескольких последних недель, и состоялся краткий военный совет. Каторн весьма сжато и схематично изложил им тот план сражения, который мы вместе выработали еще в Некранале.
Среди прибывших на совет командиров были и популярнейшие герои обоих континентов — граф Ролдеро, крупный и сильный человек, чьи доспехи простотой своей скорее напоминали солдатские (подобно, впрочем, и моим собственным); принц Малихар и его брат, герцог Изак, участники несметного количества боев и предводители многих военных кампаний; граф Шанура из Каракоа, одной из самых дальних и самых отсталых провинций. Длинные волосы Шануры были заплетены в три косы, свисавшие вдоль спины. Его бледное лицо казалось желтоватым и было покрыто множеством старых шрамов. Говорил он редко и лишь для того, чтобы озадачить собеседников каким-либо чрезвычайно сложным вопросом. Сперва меня несколько поразило такое разнообразие типов внешности и костюмов. «Наконец-то, — усмехнулся я про себя, — человечество сумело объединиться, чего нельзя было сказать о той эпохе, которую покинул Джон Дэйкер». Возможно, впрочем, что объединиться их заставил лишь общий, грозящий им всем враг. А в условиях мира единству этому вновь будет грозить серьезный ущерб. Граф Шанура, например, явно без особого восторга подчинялся приказам короля Ригеноса, видимо, считая того чересчур мягкотелым.
И все же я надеялся, что мне удастся обойтись без раздоров в офицерском корпусе, на время военных действий по крайней мере, — слишком уж различные входили в него офицеры.
Наконец с обсуждением общих планов было покончено, и я уделил некоторое время каждому из командиров в отдельности. Затем король Ригенос, посмотрев на бронзовые часы с шестнадцатью делениями, стоявшие на столе, сказал:
— Скоро выходить в море. Все ли корабли готовы к походу?
— Мои совершенно готовы и уже давно, — сердито откликнулся граф Шанура. — Я уж подумывал, что они так и сгниют, не дождавшись настоящего боя.