Вечный капитан
Шрифт:
Байдар приказал, чтобы три сотни всю ночь беспокоили противника, а остальные могут отдыхать. Шатер его остался под Вроцлавом, поэтому мы собрались у костра под навесом во дворе крестьянского дома. В дома монголы заходили только за добычей или в сильный мороз, дождь. Ели мы поджаренное на костре мясо, которое во время перехода, порезав на куски толщиной около сантиметра, отбивали под седлом. Мясо становилось мягким, а испеченное буквально таяло во рту.
— Что скажите? — обратился Байдар к нам с Одру.
У монголов считается особым шиком выиграть сражение с помощью какой-нибудь хитрости. Чтобы было, чем похвастаться. Мол, победить каждый дурак может, а вот с малыми потерями,
— Можно обойти их, — предложил Одру.
— Заметят, — возразил я. — Все население за них, сразу сообщат.
— Большой крюк сделать, — не унимался Орду.
Ума у него не хватает, зато напористости через край.
— Пока ты будешь обходить, мы уже разобьем их, — остановил его Байдар и сам предложил: — Надо бы где-нибудь спрятать отряд и ударить им во фланг. Только где здесь спрячешь?!
— За дымовой завесой, — подсказал я.
— За какой завесой? — не понял Байдар.
— Распалить костры между армиями, чтобы дыма было побольше. Тогда они увидят нас только, когда мы выскочим из дыма, — объяснил я.
— И мы их тоже, — возразил в отместку Орду.
— Поставим сигнальщиков у костров, — казал я.
— И без сигнальщиков будет ясно, что их конница преследует наших застрельщиков, — поддержал меня Байдар и развил мое предложение: — А потом погонимся за оставшимися в живых и неожиданно выскочим прямо перед строем, успеем обойти их правый фланг, где стояла конница.
— Лучше пусть вместе с ними поскачут мои тяжелые всадники. Они ничем не отливаются от рыцарей, их примут за своих. Обойдут с фланга и ударят по ставке, а в это время лучники навалятся на пехоту, — предложил я.
— Научи их, пусть кричат на языке рыцарей, что они окружены, спасайтесь! — радостно хлопнув себя ладонями по бедрам, развил мою мысль Байдар. — Прикажу сейчас, чтобы приготовили костры.
— Пусть стрехи с домов поснимают, — посоветовал я. — Снизу солома сухая, я сверху влажная. Будет хорошо гореть и давать много дыма.
— Так и сделаем, — согласился Байдар. — Завтра поставишь своих людей на левом фланге.
Утро было пасмурным, но сухим. На поле, немного ближе от середины к польской армии появились высокие костры. Они тянулись неровной линией через все поле, отстоя друг от друга метров на двадцать. На солому сверху накидали веток, жердей, досок. Войско Генриха, князя Великопольского было готово к бою. Они построились также, как вчера. Всю ночь их беспокоили наши отряды, но пока поляки и их союзники выглядели бодро. От нас на поле выехали только три тысячи легких всадников. Остальная армия скрывалась в леске и в деревне. Мы не то, чтобы прятались, просто пока не строились для боя. Пусть поляки думают, что остальная часть войска не готова сражаться. Наши всадники подожгли костры и неспешно приблизились к противнику. За это врем костры разгорелись. Ветра не было, дым поднимался не высоко. Был он густой и сизовато-белый. Мы еще успели заметить, как наши лучники начали обстреливать врага с дистанции метров сто-сто пятьдесят.
Когда дым скрыл нас от польского войска, воины выехали на поле и построились. Моя гвардия и тысяча Бодуэна заняли место на левом фланге. Построились плотной колонной. По моему совету дружинники привязали свои сюрко на спину, чтобы свои не перепутали их с рыцарями. Перед ними и на флангах по краю поля встали конные лучники. Они должны будут встретить рыцарей, которые поскачут сломя голову за струсившим, удирающим врагом. В том, что это случится, никто не сомневался. Вроде бы простая уловка, а почти все на нее попадаются. Потому что основана на инстинкте. Человек не далеко ушел от собаки, которая бросается в атаку на любого, бегущего не на нее. Я с Байдаром и Одру находился позади главных сил. По бокам от нас стояли гвардия Байдара справа и Орду слева. Все были уверены в победе. Кони, стоявшие в первой шеренге, дощипывали светло-коричневую прошлогоднюю и короткую зеленую траву перед собой и пытались переместиться вперед, но наездники не позволяли. Орду, как обычно, что-то жевал. Байдар часто почесывал нос. По русской примете должен получить по носу или выпить. Первое вряд ли случится, потому что в бой, скорее всего, не пойдет, а вот выпьет обязательно. В этом плане монголы не отличаются от русских. Подсели они на хорошее вино из Болгарию. Греции, Италии. Я тоже спокоен. Сражаться будем не с чехами, а полякам монголы во время этого похода не проигрывали.
Ждать пришлось не долго. Костры не успели догореть, когда сигнальщики замахали белыми флагами и поскакали к нам. Следом за ними из дыма выскочили наши легкие всадники. Отстреливаясь на скаку, они повернули влево и вправо, смещаясь на фланги и открывая врагу главные силы. Рыцари, потеряв строй, толпой неслись за ними. Наверное, удивились, увидев перед собой построенную армию, но не остановились. Теперь перед ними было то, что они хотели — неподвижную цель. Только вот доскакать до нее не успели. С трех сторон в них полетели тяжелые стрелы с бронебойными наконечниками. С короткой дистанции, выпущенные из мощных монгольских луков, они прошибали любой из нынешних доспехов. Падали люди и лошади. Задние налетали на них и тоже падали. Громкий топот сотен копыт сменился криками и стонами раненых людей и ржанием раненых лошадей. Атака быстро захлебывалась, перемещаясь вперед все медленнее и расползаясь в стороны. Вот назад поскакал один человек, второй, третий… Их не трогали, давали уйти. Били по тем, кто продолжал сопротивление. Таких оставалось все меньше.
Байдар махнул рукой. Сигнальщик поднял черный флаг и, повернувшись к левому флангу, помахал им из стороны в сторону. Плотная колонна, объезжая раненых и убитых рыцарей и их лошадей, поскакала вслед за удирающими рыцарями. Она быстро набрала скорость. Всадники перевели коней на галоп, строй сразу рассыпался и растянулся. Они пересекли полосу дыма от костров, которая начала оседать. Сейчас начнут орать на польском, французском, немецком: «Спасайтесь! Мы окружены! Нас предали!». Последнюю фразу добавил я. Ничто так не оправдывает нашу трусость, как чужое предательство.
Байдар махнул рукой во второй раз — и легкая кавалерия поскакала на врага, чтобы зайти ему во фланги и начать обстрел из луков. Третий сигнал — и в атаку пошла тяжелая кавалерия. В это время впереди уже громко орали и звенели оружием. Впрочем, продолжалось это недолго. Вскоре шум битвы стал отдаляться и стихать. Когда дым от костров полностью развеялся, перед нами открылось поле, устеленное трупами людей и лошадей, которые лежали по отдельности и кучами. Между ними бродили оставшиеся в живых кони без седоков.
— Найдите князя Генриха, — приказал Байдар.
Несколько десятков поляков, перешедших на нашу сторону, разделились на две группы и пошли искать своего князя среди рыцарей, перебитых перед нами, и там, где была ставка. Его опознали по дорогим, золоченным доспехам и шести пальцам на ногах. Князь Великопольский по прозвищу Набожный был мертв. Видимо, молился меньше, чем грешил. Его голову отрубили и накололи на копье. Мышцы лица опали. Казалось, что князь молится, настолько отдавшись этому, что потускневшие глаза смотрели внутрь, потеряв осмысленность.