Вечный слушатель
Шрифт:
Забудь! И я скорей забуду.
Иначе станем жертвой духов подлых!
Лишь гибель и забвение повсюду.
Забуду? Сгину? Вправду ли за Будду?..
Уж не столетья ль провели мы в седлах?
ЛОЯН БЛАГОСЛОВЕННЫЙ
О благостный Лоян, великий град!
Лишь на дворец наместника ты глянешь
С его гаремом - возражать не станешь:
Уж наш-то властелин - аристократ.
Лоян еще и справедливый град.
Ямынь с разбойниками беспощаден.
Возрадуйся
Не все украли - как не будешь рад?
Лоян еще и укрепленный град,
Его стена - могучая зашита,
Пусть на три четверти она разбита
Войны не будет, люди говорят.
Лоян весьма, весьма здоровый град,
Сюда закрыты подступы недугам:
Все больше голодающих ребят
Ютится с каждым годом по лачугам.
Лоян - воистину прекрасный град,
Ему река помойкой услужает:
Однако джонками ласкает взгляд,
Сады и стены храмов отражает.
О да, Лоян - благословенный град!
И кто не соглашается в итоге
Платить невероятные налоги
За право жить внутри его оград?
РАЗМЫШЛЕНИЯ БО ЦЗЮЙИ
Если бы я в Сучжоу года коротал,
Был бы, возможно, зажиточней, чем теперь.
Если бы я ветку ивы срывать не стал
Старше по званию был бы я, чем теперь.
Если бы я в Сучжоу года коротал,
В Лояне бы я не радовался весне.
Если бы я ветку ивы срывать не стал
Тысячекратный восторг не открылся бы мне.
Если бы я коротал в Сучжоу года,
Беден и всеми забыт я был бы навряд.
Большая семья была б у меня тогда,
Я род бы продолжил, как обычаи предков велят.
Если бы я коротал в Сучжоу года,
Ветку ивы отбросил, избрал другую судьбу
Я в траве не лежал бы, лениво забредши сюда,
Лежал бы во мраморном я, в роскошном гробу.
Нет пути из Лояна, отныне мой жребий прост,
И ветка ивы - навеки подруга моя.
Зачем вспоминать сучжоуские края,
Где так и свободен, быть может, наместника пост?
В Сучжоу бы я о Лояне томился тоской!
Есть ли выбор у нас, колеблющихся глупцов,
Бредущих бесцельно, покуда в конце концов
Не ляжем там, где нас настигнет покой?
ВОЗВРАЩЕНИЕ
В город родной, где двадцать лет не бывал,
Возвращался я и завидел его вдалеке.
Но у дороги, за четыре ли до ворот,
"Желтую цаплю" приметил, старый трактир,
Куда приходил я с друзьями в прежние дни.
Там флейта звучала тихо, как в полусне.
Вновь услыхал я любимую песню мою
О сливовых лепестках на глади пруда.
Возвратилась весна, отражался город в реке,
Но больше идти я туда не хотел,
Ибо нынче, недавно, я оттуда пришел.
Сливовые лепестки на глади пруда,
Столь не печально ничто, как ваша судьба,
И моя, в которой разве что дольше скорбь.
Мне подумалось так, но вчуже, со стороны;
Здесь навсегда остаюсь, с тоскою вдвоем,
Сожалея, что жизнь прошла не так, как хотел,
Покуда я бесхитростной песне внимал
О сливовых лепестках на глади пруда.
ОСТРОВ КОУЛУН
Здесь дремлет мир; он видит мудрый сон
И не желает знать зимы и лета,
Лишь осень и весну, - лишь смену цвета
Для зелени сулит седой муссон.
Покой священ; тайфун отбушевал,
Спокойна влага в бухтах и заливах;
Едва шипит на берегах сонливых
Ласкающийся, пенящийся вал.
Уютными горбами валуны
Расположились вдоль моренных гряд;
Кругом - деревья; камни введены
С природою живой в единый ряд.
Изгибы кровель крашеных исконны;
Голодным духам нет сюда пути,
Хотя исчезли стражники-драконы
В садах, способных круглый год цвести.
Там старцы, возлежа, читают свитки,
Желта бумага, борода бела;
Есть время вспомнить жизнь: она в избытке
Исполнена пустых страстей была.
Они лежат, сквозь ширмы сонно глядя,
Как дочери прогулку горько длят,
Чтоб, к ветру обратясь у водной глади,
В отчаянии распахнуть халат.
Но сладкому видению беды
Противиться - уже не станет силы,
Невмочь - из павильона у воды
Глядеть на облака и на могилы.
Мерещится созревшему уму
Все то, что столь опасно молодым,
И тело страждет, чтоб сошел к нему
Любовник или опиумный дым.
Лишь возвратясь, опять над водным глянцем
Стоят, уже насытив естество,
Любуясь - не цветущим померанцем,
Но птицами на ветках у него.
Вот сводник-вечер к дню приводит ночь,
Как юную невесту к старику,
Недолго пребывает начеку
И столь же быстро отступает прочь.
Желанья гаснут в душах бесприютных,
И мы бредем меж тесных средостений,
Меж лабиринтов и тропинок смутных
И призраков без образа и тени.
Нет, боги предназначили не зря,
Чтоб этот остров был как раз таков:
Усталый мир, в усталые моря
Заброшенный на тысячи веков.
НОЧЛЕЖКА В ХАНЧЖОУ
Сто человек под шкурою одной,
И каждый в дырку голову просунул,