Вечный Жид
Шрифт:
— Обыкновенная, — ответила она. — Твой производственный начальник.
Но это была другая Вера, так выручившая писателя сегодня.
«Наверное, и голос поменять ей ничего не стоит, — подумал сочинитель, узнав, что звонит его ангел-хранитель. — Ведь оказывается же она для меня всегда одной из тех, кого знал раньше и с кем общаюсь, кого люблю сейчас…»
Но проблема эта была настолько сложна для простого смертного, что Станислав Гагарин предпочел немедленно выбросить ее из головы — размышляя над подобными темами недолго и свихнуться — и коротко спросил:
— Как дела?
— Вождь сегодня не мог выбраться к вам, Папа Стив, — усталым голосом произнесла молодая женщина. — Извините его. Наверное, завтра…
— А как же учитель Кун? — хотел спросить председатель, но связь прервалась.
Станислав Гагарин вернулся в кабинет и принялся просматривать почту, расставляя условные значки. «Ф» — означало: послать ксерокопию статьи Димы Королева о р а з б о й с т в е Федотовой и ее к л е в р е т о в, это тем, кто спрашивал, почему не высылают остальные три тома «Русского детектива». Римская цифра «I» — сообщить, что Первый том «Русского сыщика» вышел в свет. «Инф» — послать информацию о подписке…
Многие письма имели букву «П», п и с ь м о, значит, на них Станислав Гагарин собирался ответить лично.
Но вскоре супруга позвала его в гостиную.
— Опять мафия, — сказала она. — Со стрельбой и погонями…
На экране телевизора диктор говорил о том, что в Солнцеве произошла кровавая р а з б о р к а между местной бандой и неизвестно откуда появившимися в Москве к р у т ы м и вьетнамскими парнями.
— На одной из улиц пригородного Солнцева, — сообщал диктор, и на экране возникли радужные, расплывчатые кадры оперативной видеосъемки, — обнаружена расстрелянная черная в о л г а с мертвым водителем за рулем. Опасность участия в борьбе за криминальные зоны влияния в Москве со стороны лиц вьетнамской национальности нарастает…
— Козлы, — в сердцах произнес Станислав Гагарин, адресуясь и к телепутаникам, и к эмвэдэшному центру общественных связей, и к тем, кто, может быть, нарочно подбросил «голубому огоньку» дезинформацию. — Дебилы перестроечные… Китайца от вьетнамца отличить не могут!
До него дошла вдруг пока еще не осознаваемая горечь утраты, и глубоко вздохнув, стараясь не показать жене выступивших непроизвольных слез, Станислав Гагарии мысленно произнес:
— Прощайте, почтенный учитель Кун…
ВОЗВЫШЕНИЕ МАГОМЕТА, ИЛИ КАРМА ДЛЯ ИИСУСА
Звено последнее
I
Перед тем как Иосиф Виссарионович позвонил в гагаринскую квартиру, председатель Товарищества прочитал письмо Тамары Федоровны Тиминой из Ульяновска, она жила в этом городе в доме четырнадцать по улице Ботанической.
Женщина просила выслать книгу «Так говорил Каганович», а также романы Станислава Гагарина «Вторжение» и «Мясной Бор».
«Родилась я, выросла и работала при Сталине, — сообщала читательница, — и всю жизнь оставалась ему благодарной. Это была счастливая эпоха для всех честно работающих. В эпоху Сталина было спокойно всем народам, населяющим СССР. Слава ему и честь! И всё, что осталось у нас хорошего, осталось благодаря его прошлому воспитанию советских людей. Он укреплял и развивал в людях любовь к Отечеству, стойкость в невзгодах, добрые отношения друг с другом…»
Станислав Гагарин отложил скромный листок, вырванный из школьной тетради в клеточку, исписанный неровным почерком, может быть, недостаточно образованного, но такого искреннего русского человека.
«Обязательно покажу товарищу Сталину», подумал сочинитель, и тут в прихожей затренькал звонок.
В то утро председатель сообщил, что будет работать дома, а м о с к в и ч отправил с бухгалтером и технологом в Электросталь — договариваться о выпуске Пятого тома «Русского детектива» и второго тома собственного романа «Вторжение», словом крепить мосты, утрясать коммуникабельные моменты, они и в Смутное Время не потеряли актуальности, скорее наоборот.
Жена ушла к Елене на Солнечную, глянуть, как ремонтируется зятем квартира, и писатель был дома один. И подобное оказывалось кстати, ибо Вера Васильевна новогоднюю ночь с товарищем Сталиным и его возвращением к власти воспринимала уже как праздничный сон, любила рассказывать его мужу, ласково упрекая тем, что навеян сей сон чтением первого тома «Вторжения».
Новый шок в виде появления Отца народов был бы для супруги писателя вовсе ни к чему.
Вождь оказался непривычно насупленным и мрачным. Раздеваясь в прихожей, Иосиф Виссарионович не произнес ни слова, и только пройдя на кухню и заняв привычное место на ящике с картошкой, куда хозяин всегда усаживал гостей, товарищ Сталин выразительно заглянул Папе Стиву в глаза и тихо сказал:
— У вас не найдется… Конфуция помянуть…
Спиртного Станислав Гагарин в доме не держал, но с осени завалялась у него бутылка коньяка, ее принес по случаю Юрий Кириллов, когда приезжал из Львова, так она и простояла без надобности в холодильнике «Канди».
Без лишних слов писатель достал бутылку и поставил на стол.
— Налейте, — попросил вождь. — Себе — не надо, понимаешь…
— Может быть, в гостиную перейдем, — предложил сочинитель. — Сейчас завтрак соображу, закуску…
— Не время рассиживаться, понимаешь, в гостиных, — проворчал Иосиф Виссарионович. — Дайте стакан! Я сам, понимаешь… Вам и за бутылку браться не положено.
Вождь налил чуть больше половины тонкого стакана и залпом выпил коньяк.
А писатель, оценив такт Иосифа Виссарионовича, уважение к антиалкогольным принципам хозяина, быстренько покидал из холодильников закусок, нарезал хлеба.
— За помин души доброго философа Куна, — проговорил вождь и выпил новый коньяк.
Станислав Гагарин отвел глаза.
За те восемь без малого лет, которые протекли с того дня второго мая одна тысяча девятьсот восемьдесят пятого года, когда писатель вдруг решительно и неожиданно для окружающих порвал с Жидким Дьяволом и стал непримиримым и несгибаемым борцом за трезвость, Станислав Гагарин не то чтобы изменил собственным взглядам. Нет, писатель оставался нетерпимым к потребляющим алкоголь, но стал относиться к ним равнодушнее, что ли…
Для него мир раскололся на две неравные, к сожалению, половины. В одной, увы, большей части, находились те, кто не сумел вырваться из рабства Жидкого Дьявола, а в другой счастливо пребывал сам Папа Стив, его близкие — жена и дети, зять Николай, немногочисленные трезвые друзья и такие святые мэтры, как Федор Григорьевич Углов, приславший ему недавно собственную новую книгу «Ломехузы».