Вечный Жид
Шрифт:
То выстрел из отечественного фауст-патрона, то шквальный огонь из автоматов, то внезапно открывающиеся люки под ногами, куда лишь чудом не свалились однажды Станислав Гагарин с Верой и не з а г р е м е л и Конфуций с Магометом. Были заминированные переходы, ловушки типа запирающихся гидравлическими заслонками с двух сторон туннелей, металлические решетки под электрическим напряжением, неожиданные обвалы, несущиеся по рельсам локомотивы без машинистов и другие разнообразные ф о к у с ы, преследующие единственную цель — убийство.
Упорство, с которым их не хотели подпустить к намеченным для взрыва 23 февраля помещениям, свидетельствовало о том, что сведения о фугасе, закладываемом в районе могилы Неизвестного солдата, не являются дезинформацией.
— Это как посмотреть, понимаешь, — сказал Иосиф Виссарионович, когда обговаривали последние детали предстоящего ухода под землю с помощью музейщика-комсомольца. — С одной стороны, конечно, да… А вот с другой, понимаешь… Всякое может быть.
Незадолго до этого они остались вдвоем, Станислав Гагарин и вождь. Последний сказал:
— Роман «Вторжение» прочитал… Первый том получился удачным. Второй, понимаешь, с нетерпением жду. Тогда и отправлю в Иной Мир. Пусть роман за мой счет, понимаешь, на том свете выпустят… Полезная книга!
— Вы так считаете? — стараясь не выдать внутреннего волнения, с нарочитой скромностью спросил писатель.
— Конечно, я не литературный, понимаешь, критик… Но как политик скажу — нужная, понимаешь, вещь. И захватывающее воображение, в хорошем смысле слова, ч т и в о. На мой читательский взгляд вы придумали ряд приемов, которых не было в мировой, понимаешь, литературе. И в русской, естественно, тоже. Один лишь недостаток — много пропущено грамматических ошибок.
— Знаю, товарищ Сталин, — повинился издатель. — Каюсь: по собственному недосмотру. Галина Васильевна, главный редактор, передоверилась заместителю, который читал верстку. И, разумеется, спешка. Ведь роман «Вторжение» был набран в двух изданиях еще в девяносто первом году. И уничтожен в верстке…
— Федотовой вина? — сощурился товарищ Сталин. — Сколько зла свершило сие существо, понимаешь… А если бы ей безграничную власть?!
— Туши свет, — вздохнул Станислав Гагарин, в который раз — уже привычно! — кляня себя за то, что сам наделил Федотову хотя и чутошной, но властью.
Диме Королеву, виновнику пропущенных ошибок, шеф уже рассказал, как вождь ошибки эти неминуемо заметил.
— Многократно стыжусь, Станислав Семенович, — снова, смущаясь, разводил руками Королев, — и никакого прощения мне нет. Но искуплю: дайте только время…
— Искупишь, говоришь? — встрепенулся сочинитель. — А как насчет опасной операции? С нами пойдешь? Тогда и с товарищем Сталиным познакомлю…
— Почту за честь рисковать рядом с вождем! — бойко отрапортовал Дима. Затем вроде бы искренне добавил: — И с вами л и ч н о, Станислав Семенович…
— А стрелять умеешь?
— Ефрейтор запаса к вашим услугам! — воскликнул молодой заместитель генерального директора. — Готов немедленно…
— Немедленно не надо. Но морально собирайся… Я тебя извещу.
Так в боевую группу пророков попал двадцатичетырехлетний соратник Станислава Гагарина. Талантливый, что называется п и с у ч и й журналист, Дима Королев работал в Товариществе как будто бы по убеждению. За год до августа 1991 года, когда наметилась тенденция к у д и р а л о в к е из коммунистической партии, Дима вступил в нее и остался стойким вроде партийцем.
Идею включить Дмитрия в группу поддержали все.
— Мы потеряли двух товарищей, — сказал принц Гаутама. — Конечно, ваш соратник, Папа Стив, не заменит их… Но участие в операции будет полезным в первую очередь для Королева. А мы за ним присмотрим…
— Имеем ли право привлекать землянина? — усомнился Агасфер. — Что скажут в Совете Зодчих Мира? Впрочем, я столько статей Галактического Кодекса нарушил…
— Здравствуйте — я ваша тетя! — воскликнул Станислав Гагарин. — А то, что я, самый что ни на есть землянин, мудохаюсь по крысиным переходам, рискуя получить пулю в лобешник, — это как? Чем Дима Королев хуже меня?
— Согласен, — поднял руку и улыбнулся Фарст Кибел. — Вам бы, Станислав Семенович, в нашем Совете заседать…
— Выбирайте — и засяду, — дерзко проговорил сочинитель, успокоившись. — Все обещаете, обещаете, Василий Иванович…
Кстати о птичках. Запретите, партайгеноссе Агасфер, спускаться Вере в подземелье. У меня сердце обливается кровью, когда вижу ее в туннеле. Не женское дело! Пусть на поверхности, на связи посидит, если уж никак без нее в операции не обойтись.
— Хорошо, — просто сказал Вечный Жид, внимательно посмотрев на писателя.
Когда Диму Королева представили вождю, Иосиф Виссарионович сказал:
— Слыхал о тебе, сынок, слыхал… Как же это ты столько ошибок в романе «Вторжение» пропустил? И каких ошибок, понимаешь! На странице сто двадцатой первого тома исказил, понимаешь, товарища Сталина слова. Я говорю о к р о в н о й причастности к нации, имея в виду р у с с к у ю, понимаешь, а у тебя, Королев, получилось к р о в а в а я причастность… Это же совсем наоборот!
На странице сто тридцать первой читаю: «возьмут из яйца…» Какого, понимаешь, яйца? Ничего не понял. Потом только сообразил, что твой шеф написал: «возьмут за яйца…» Разницу чувствуешь, сынок?
— Чувствую, товарищ Сталин! — лихо проорал Дима Королев. — Большая разница, товарищ Сталин!
— Хорошо чувствуешь… Только не кричи так громко. Товарищу Сталину уже сто тринадцать лет, но это не означает, понимаешь, что товарищ Сталин плохо слышит… Учись быть собранным, сынок. Со штурмана Гагарина бери пример, добрый у тебя наставник, понимаешь.
Папа Стив пожалел Диму, не стал рассказывать, как Галина Попова случайно засекла в Диминой вёрстке: в главе о муравьях слова писателя «тактильные сяжки» Королев переправил на «тактичные ляжки». Полный, как говорится, отпад и обрезание б о р х е с а.