Ведите себя прилично, Арчибальд!
Шрифт:
— Так и есть, мисс! Совершенно верно! Я весьма рад, что вы догадались!
От волнения сэр Арчибальд выронил монокль, и тот теперь болтался на шнурке у его груди.
— Я очень польщена, Арчибальд… И давно вы меня любите?
— Думаю, с нашей первой встречи, но по-настоящему осознал это всего два месяца назад, в Китае.
— В Китае?
— Да, в одном шанхайском баре я увидел женщину… и фигура немного напоминала вашу… ну, и тогда до меня вдруг дошло, что я никогда не смогу чувствовать себя вполне счастливым, если вы навсегда исчезнете из моей жизни.
У Рут встал комок в горле.
— Спасибо за это признание… оно меня бесконечно тронуло… но все-таки… чего вы ожидаете от меня?
— Чтобы вы стали моей женой, мисс, если, конечно, сочтете это для себя возможным.
— На первый взгляд не вижу особых препятствий…
Баронет снова вставил в глаз монокль и, очень довольный собой, объявил:
— Я в полном восторге, дорогая. Вы позволите мне сказать об этом маме?
Вопрос несколько сбил с толку мисс Трексмор.
— Маме?
— Ну да, милейшей старой даме с добрейшим сердцем и множеством всяких предрассудков. Я уверен, она понравится вам так же, как и вы ей.
Рут всегда чуть-чуть иначе представляла себе и признание в любви, и обсуждение брачных планов. С досады она решила дать баронету небольшой урок.
— Арчибальд… а вы ни о чем не забыли меня спросить?
— О чем же, дорогая?
— Ну, могли бы, скажем, поинтересоваться, отвечаю ли я вам взаимностью! Или, по-вашему, это не имеет значения?
Лаудер явно удивился.
— Простите, я, кажется, не совсем улавливаю… Если вы не против выйти за меня замуж, разве это не означает, что вы меня любите?
— Так вот, Арчибальд, может, это покажется вам странным, но я вовсе не уверена в своих чувствах. О да, само собой, вы мне очень нравитесь, но этого еще мало…
— Вы так считаете?
— Бесспорно!
— Вы меня огорчили, дорогая. Но в таком случае, пожалуй, лучше повременить и пока ничего не говорить маме?
— По-моему, так было бы разумнее.
— А не могли бы вы сказать хоть приблизительно, за какое время вы рассчитываете прийти к окончательному выводу?
— Понятия не имею… Нам надо чаще встречаться и получше узнать друг друга… Короче, Арчибальд, боюсь, вам придется сделать над собой небольшое усилие и поухаживать за мной!
— К несчастью, я не очень-то умею ухаживать…
— Что ж, научитесь!
— Честно говоря, больше всего меня тревожит мама. Она знает, что я вас люблю, и все время уговаривает поскорее признаться… Боюсь, услышав, что произошло, она ни за что не поймет, почему вы сразу не сказали «да»!
— Так леди Лаудер даже не допускает мысли, что какая-то женщина может вас не любить?
— Разумеется.
Рут подумала, что рано или поздно у нее начнутся осложнения с этой чересчур влюбленной в сына мамашей.
Они вместе гуляли, ужинали в ресторанах, ездили в театр, но дни шли за днями, недели за неделями, а отношения по-прежнему оставались отчужденными. Баронет вел себя так корректно, что временами его вежливость смахивала на безразличие. И Рут невольно спрашивала себя, интересуется ли он вообще хоть чем-нибудь, кроме галстуков. Вероятно, несмотря на титул, мисс Трексмор довольно быстро отправила бы Арчибальда куда подальше, но с каждой новой встречей он казался ей все красивее, порядочнее и утонченнее, а завистливые взгляды других женщин лишь подтверждали это впечатление. Так что мало-помалу Рут привязалась к сэру Арчибальду, и чувства ее, похоже, расцветали тем стремительнее, чем холоднее и отстраненнее держался баронет.
Однажды в весеннюю субботу они катались на лодке по Темзе неподалеку от Сукхэма. Рут с некоторым раздражением наблюдала, как лихо ее робкий поклонник работает веслами, думая, что каждый взмах весла за милю выдает оксфордскую тренировку. Вероятно потому, что они плыли по воде, мисс Трексмор вдруг ощутила такой прилив энергии, словно в ее крови вскипело мужество всего британского военно-морского флота, и решила окончательно прояснить положение.
— Арчибальд!
От волнения баронет чуть не выронил весло. Наконец, вновь водрузив на место монокль и восстановив равновесие, он робко улыбнулся.
— Да, дорогая?
— Арчибальд, вот уже два месяца, как мы встречаемся почти каждый день!
Он поклонился:
— Поверьте, для меня это истинное блаженство!
— А вам никогда не приходило в голову, Арчибальд, что оба мы — уже не первой молодости… В наши годы на то, чтобы завести семью и вырастить детей, отпущено не так уж много времени, не так ли?
— С вашего позволения, я полностью разделяю столь трезвый взгляд на вещи.
Мисс Трексмор охватила нервная дрожь.
— Господи Боже! — воскликнула она. — Вы что, совсем не умеете говорить по-другому, Арчибальд?
Баронет вытаращил глаза:
— Неужели я случайно позволил себе бестактность, дорогая?
— То-то и оно, что нет! И это — самое ужасное!
— Боюсь, я не вполне понимаю, что вы…
— Арчибальд, я люблю вас, теперь я в этом уверена!
Рут слегка преувеличивала, но ей так хотелось стать леди! Услышав долгожданные слова, Лаудер опустил наконец весла, взял молодую женщину за руки и расплылся в счастливой улыбке.
— Я думаю, теперь мне можно называть вас просто по имени?
Да, конечно, они сидели в лодке, а это не самое удобное место для страстных объятий, но все же… Рут отнюдь не считала себя роковой женщиной, однако никогда даже не предполагала, что в ответ на ее признание в любви мужчина может остаться совершенно равнодушным, вежливым и холодным, как айсберг. Ей хотелось плакать от обиды.
Как только лодка причалила к берегу, мисс Трексмор выскочила и, не оборачиваясь, побежала вперед. Баронет догнал ее в несколько прыжков и, как ни странно, осмелился взять за руку.
— Вы разочарованы, верно?.. И однако я искренне вас люблю, Рут…
— Так почему, черт возьми, вы мне этого не желаете доказать?
Мисс Трексмор едва не прикусила язык — надо ж было выразиться так вульгарно! — но баронет, очевидно, даже не заметил грубости, ибо в ту же секунду буквально набросился на Рут и, стиснув изо всех сил, с невероятным пылом поцеловал в губы. Мисс Трексмор сначала охватила легкая паника — или она сейчас задохнется, или ребра не выдержат, — и Рут попыталась было отбиваться от поклонника, неожиданно превратившегося в гигантского спрута, но очень быстро все ее существо захлестнула волна нежности, и молодая женщина растаяла. Поэтому, когда баронет отпустил наконец мисс Трексмор, та лишь без особой уверенности в голосе простонала: