Ведьма для Чудовища. Часть 2
Шрифт:
— Говори, что знаешь, — потребовал я.
— Горианка твоя в дроге. Путь ее лежит через Лобранское ущелье, что пролегает к самому побережью Фарханского моря. В одном из обозов сейчас едет она. Та, по которой тело и сердце твое сохнут, — сказала и засмеялась противно.
Я сжал зубы, вскипая злостью. С чего она решила это, Грез мне нужна только для одного — избавится от проклятия. Но спорить с полоумной только время терять.
— Если солгала, вернусь и убью, — пообещал я.
Бродяжка перестала сипеть смехом.
— Правильно что бежит от тебя, — вздернула острый как вороний клюв нос, — черствый ты
— А ты что тут делаешь, ворона старая?! — голос управляющего заставил старуху замолчать и сжать рот. — Простите господин, она сейчас уйдет, — вбежал по лестнице запыхавшийся Орух Варт схватил старух за плечо, да та проворно вырвалась, сжав палку замахнулась на солидно сложенного управляющего, не побоялась.
— Кши от меня, сама уйду, а то нашлю на тебя порчу, ни один человек порог этого дома не переступит, — забубнила старуха и поспешала к лестнице, кормчий пустился следом за ней что-то бормоча и ругаясь.
Грорс хмыкнул, качнув головой.
— Весело у них тут.
— Иди проверь куда пойдет, — велел ему.
Тот кивнул и направился вниз вслед за Орухом. Постояв немного раздумывая, позвал одной из служанок, чтобы та сложила все вещи и заперла комнату обратно под ключ. Все же сюда мне еще предстояло вернуться.
Спустился вниз, найдя Грорса и Тавира, покинули двор направляясь к Лобранской лощине. По словам бродяжки, если та конечно не солгала, Грез должна ехать по торговому пути. Жар толкался в груди от предчувствия. Всю дорогу внутри что-то необратимо тянуло назад, приходилось бросать силы на то, чтобы заглушить все чувства. Не оставалось сомнений что горианка все-таки наложила какой-то морок.
Лобранская лощина встретила каменными отлогом, между которыми тянулась пыльная широкая дорога, начинающаяся от крупного города Верхота и тянущаяся к самому морю. Уже когда выехали на главный путь нам пришлось придержать коней — дорога оказалась людной, по ней двигались и кареты, и груженые обозы, просто всадники. Я вглядывался в лица женщин ища в них одну единственную. Девушки косились в мою сторону и смущенно краснели. Женщины приветливо улыбались, их отцы, мужья и братья кривили губы прожигая ревнивыми взглядами. Но никто из них не знал, что мне нужна только Грез. Которой среди путников так и не нашлась. Я сминал кулаки и настойчиво продолжал искать, врезаясь взглядом в каждую молодую девушку.
Сердце пропустило удар, когда я увидел впереди обоз и девицу в синей накидку, ее спину скрывали волны густых волосы с особым золотисто-розовым отливом. Грез.
Ударив пятками коня, оставляя позади своих воинов, пустил его вперед, обгоняя впереди ехавший груженый бочками обоз. Кровь толчками бухала в голове, отдаваясь тревожным грохотом в груди. Пока горианка не замечала преследователей. Меня будто глушило волнение и слепая ярость, я не знал, что сделаю, когда настигну ее. Внутри бурлили ядовитая смесь из противоречий, нещадно наказать и дикое разрывающееся на части желание сгрести ее в охапку и увезти в свой замок посадить под замок и не выпускать. Чтобы она не говорила, как бы не сопротивлялась, не вырывалась, какие проклятия и чары не слала бы в мою сторону. Мне было наплевать на это. Только чтобы она была рядом. Потому что, Темный ее побрал, она мне нужна. Я еще не знаю почему, не знаю зачем. Не мог себе этого объяснить. Она одна сняла, пусть на время, эту чудовищную тяжесть проклятья, что нарастала на мне годами.
В повозке Грез была не одна, сгорбленный мужчина и маленький ребенок в простой одежде сидели впереди. Грез примостившись среди мешков за их спинами. Горианка видимо была уверенна в том, что я не последую за ней, не утруждала себя оглядываться по сторонам в тревоге и опасении. Так же не видела меня, когда я объехал повозку.
Возничий всполошился, спохватившись немедленно остановится, когда я почти преградил путь, пуская вперед коня. Лошадь истошно заржала приостанавливаясь. Тучный мужик, что сидел на козлах, приподнялся, хотел было выругаться крепко, но увидев богатое воинское снаряжение, сжал челюсти натягивая поводья.
— Тр-р-р, да стой ты кляча! — прорычал сквозь зубы, оглядывая меня хмуро и едко.
Кто он такой, я еще успею разобраться.
Грез что сидела за ним, посмотрела на мужчину, верно ничего не понимая. Я спешился с коня, обогнув повозку обхватив Грез за пояс, рывком так, что та пронзительно взвизгнула, ссадил на землю, сдергивая ее с мешков и тюков.
— Папа! — пискнула мышкой.
— Господин, что вы делаете?! — взревел мужик. — Отпустите, отпустите немедленно!
И только тут я понял, что что-то не так. Не тот голос, не тот запах, не те ладони что, упираясь в мои плечи, не та кожа, что была у Грез — свежая, как речной жемчуг. Схватил девку за подбородок дернул вверх, заставляя посмотреть на меня. И застыл. На меня взирали карие испуганные глаза, совсем чужие, не глаза Грез. Это была не Грез… Дыхание сбилось и сжало грудь в раскаленные тиски, так что заломило ребра. Туман рассеялся от мгновенно вспыхнувшей ярости. Проклятье!
— Господин, что вы хотите? Отпустите мою дочь, что вам нужно?! — подступил мужик, багровея и сопя от злости, но слишком близко не посмел подойти.
Я заставил себя разжать застывшие пальцы выпуская испуганную до одури девушку, что уставилась в немом страхе на мое лицо, сокрытое тканью. Отступил, осматриваясь: проезжие объезжая нас и пялились с въедливым любопытством. Мужчина взял свою дочь за плечи и торопливо повел, уводя подальше от меня, вперед повозки, оборачиваясь, бросая сердитые взгляды, утирая текший пот со лба.
Я сухо сглотнул, меня изрядно потряхивало, глянул на мальчишку что с высоты воза наблюдал за всем. Это не Марсу, темноволосый и намного взрослее. И как я мог спутать, не разглядеть?! Увидеть так жаждущее мной, застелило ум и глаза.
— Что случилось, ваше высочество? — подъехал Грорс впопыхах.
— Это не Грез, — глянул на старшего воина мрачно, а потом посмотрел на удаляющуюся повозку и ошарашенную девушку, жавшуюся к своему отцу, но вскоре поднявшаяся пыль, скрыла ее от моих глаз.
Вернувшись к своему коню, который уже щипал траву на обочине под тенью деревьев, сорвал с седла фляжку с водой. Сдирая с лица ткань, припал к горлу, сделал жадные глотки погашая пожар в груди и возникшую сухость во рту, остатки вылил на шею смачивая грудь в вороте и лицо.
— Так она что, соврала старая? — приблизился Грорс.
Отдышавшись вернул фляжку на седло, натянув ткань до глаз.
— Думаю, что да, — хоть признавать это до горечи не хотелось. — Но будем дальше искать.