Ведьма для инквизитора
Шрифт:
– Ты мне так и не сказала, что ты обещала Вене?
– Ты инквизитор!
– Я инквизитор, садист и чудовище. И вместо сердца у меня камень, сразу предупреждаю.
– Давно заметила! Я тебя ненавижу!
– Польщен. Что ты ему обещала?
– И никто не придет меня спасти от этого людоеда!!!
– Никто, – с усмешкой подтвердил Кис ее худшие опасения. – Ну?
– Ну… Веня в меня влюблен, ты ведь это понял, да?
– Не сложно было.
– Ну да… Так вот, он так давно и так прочно в меня влюблен, что…
Она замолчала.
– Что?.. – поторопил ее Кис.
– …Как бы это объяснить… Он столько для меня
– В виде постели?
– В виде того, о чем он мечтает.
– А мечтает он о близости с тобой, не так ли?
– Но при этом я обговорила с ним все условия: он не имеет права претендовать на мою свободу.
– Чем Веня тебя шантажирует? Что он знает о тебе такого, что может угрожать тебе?
– Ничего! – вспыхнула она.
– Я слышал ваш разговор, Майя.
– Ищейка!
– Именно поэтому ты меня и наняла. Так чем?
– Он… Он знает кое-что…
– Из тебя каждое слово клещами тянуть, что ли?
– Ну зачем тебе все это, объясни мне!
– Мало ли! Вдруг вы с Веней вместе затеяли убийство Марка, а теперь он грозит тебе выдачей! – невозмутимо ответил Кис.
– А убийство Бориски? Тоже мы? А киллеру я сама себя заказала, да? Ты на меня уже смерть Марка повесил, теперь еще и Бориску мне пришьешь, да?! – прокричала она, глотая слезы.
– Майя, – поморщился Кис, – не кричи так. Ответь на мой вопрос, и мы покончим с этим. Я не выношу тайн, когда расследую дело. Вот и все.
– Черт с тобой! У меня было несколько любовников, я тебе уже говорила. Один из них, очень высокопоставленный дядечка, потребовал от меня верности – за исключением Марка, разумеется. Дядечка и сам женат, его это устраивало. Я обещала… Но если он узнает, что у меня были одновременно другие мужчины, то может очень рассердиться. А дядечка этот, большой чинуша, способен сделать много неприятностей любому, кто перейдет ему дорогу. Он очень властный и не терпит, когда кто-то действует вопреки тому, что он хочет. Он мне измены не простит.
– Откуда Веня узнал о твоих связях?
– Я по глупости сама ему сболтнула. Ты не поверишь, но я его действительно долго держала за подружку. Знала, что он в меня влюблен, но никогда не думала, что Веня способен использовать мое доверие против меня… Вот и попалась.
– Дерьмо твой Веня.
– А теперь, когда у меня и так столько проблем, если Веня меня заложит, то… То мне уж точно никто не поможет… Даже ты!
– Иными словами, Веня тебя шантажирует. И ты пообещала ему награду…
– Да…
– И собираешься обещание выполнять? Или уже выполнила?
У Киса нехорошо заблестели глаза. Нет, у него ничего к этой развратной девице нет, совершенно нет… Но все же мысль о том, что она в одну и ту же ночь приходила к нему и спала с Веней… О, эта мысль, как хищная крыса, пожирала его внутренности!
Майя съежилась под его взглядом.
– Какое тебе дело?! – вдруг выкрикнула она. – Почему все мужчины считают меня своей собственностью?! Я свободный человек и распоряжаюсь своим телом и своими чувствами как хочу! Да завернитесь вы все, с вашей дешевой ревностью и дешевой моралью мачо! Вы все, все собственники, каждый из вас хочет распоряжаться мной! Крепостное право какое-то, средневековье! А я не желаю, чтобы мной распоряжались! Я сама выбираю, что, и с кем, и когда! Господи, почему этим миром правят мужчины, – взвыла она, – эти недоразвитые скоты, у которых все мироздание крутится вокруг головки пениса!
Она плакала, Алексей чувствовал себя виноватым за всех мужчин сразу. По сути, она была права. Люди привыкли называть подобную свободу распущенностью, мораль почему-то всегда со всей строгостью приложима к женщине и никогда – к мужчине, который практически легализовал свое право на ветреность и неверность… Веди себя любая женщина, как Серега, ее бы давно припечатали крепким словечком. А Сереге – ничего, все сходит с рук, непостоянство даже составляет часть его обаяния…
Алексей никогда особо не задумывался об этом. Их отношения с Александрой сложились так, что никто не давал друг другу клятв и не задавал вопросов о верности, это считалось свободным волеизъявлением каждого… И в то же время Алексей понимал, что, измени ему Александра, – ему было бы неимоверно больно. Хотя вот он сам, можно сказать, на грани… Черт побери, какая путаница! Абстрактно говоря, каждый должен быть свободен в своем выборе и в своих желаниях, но, как только выбор осуществлен, он немедленно накладывает путы обязательств…
Правильно ли это, Алексей не знал. Но он вдруг, вспомнив все свои недавние рассуждения о ситуации с бывшей женой, понял отчетливо одно: парадокс заключается в том, что когда ты изменяешь – ты чувствуешь свое право на свободу; но когда изменяют тебе – ты сразу принимаешься рассуждать о морали…
Хрен знает что, одним словом.
– Кончай реветь, – произнес он примирительно. – В конце концов, Веня ведь уезжает.
– Я обещала к нему приехать, – всхлипнула Майя.
– Вот как? – удивился Кис.
– Только я не поеду, – шмыгнула она носом. – Не дождется!
– Ну и правильно, – рассудил Кис.
Уж кто-кто, а Веня у него не вызывал ни малейшей симпатии.
Он приобнял ее, и вскоре Майя затихла под его рукой.
После обеда Кис, наказав Майе сидеть тихо и носа на улицу не высовывать, поехал в Москву. Он еще утром договорился с одним из своих бывших клиентов и нынешним другом, Алексом [9] , попросил временно помочь с машиной – его, мол, сломалась. И вот теперь он ехал за старым «Москвичом»: Алекс для него нашел, как Кис и просил, «что-нибудь непритязательное, не привлекающее к себе внимания». Какой ни есть старый, а все машина на ходу, номера которой при этом не находятся в розыске.
9
См. роман Т. Светловой «Голая королева».
Кис подъехал в издательство, где Алекс директорствовал, за ключами от «Москвича». После долгих похлопываний по плечам и краткого обмена новостями он воспользовался хозяйским телефонным справочником и разрешением позвонить. Под давлением детектива Майя все же выдала настоящее имя Лермита и место его работы, и теперь Кис желал справиться о состоянии жизни и здоровья «французского актера». А ежели тот и жив, и здоров, то встретиться для небольшого разговора. И имеющееся здоровье слегка подпортить, за жабры крепко взять да выяснить: кому трепануть успел о том, что свел Майю с Бориской?