Ведьма для инквизитора
Шрифт:
Майя послушно ушла, а Алексей тщательно закрыл все ставни, проверил замки, погасил везде свет: на случай, если кому взбредет в голову, что Кис мог увезти беглянку на свою дачу, он решил придать своему пристанищу нежилой вид. Он включил в темноте свой компьютер, установил с купленных дисков программы и стал открывать одну видеозапись за другой.
Ни одно из увиденных им лиц ему ни о чем не говорило. На черно-белой пленке, — скорей всего, с камеры наблюдения поста охраны (или встроенной кем-то камеры-шпиона?), — были засняты сцены подписания и передачи каких-то бумаг, денег, пожатия рук, обмена репликами. Камера была
Потом в кадре возник вход в какое-то здание, на этот раз в цвете, кто-то снимал ручной видеокамерой. Театр, пустой зрительный зал. Камера двинулась за кулисы, миновала коридор с гримерными и «вошла» в дверь, за которой оказались театральные склады. Дальше камера снимала из-за большого фанерного ящика, на котором крупно и размыто была видна надпись «не кантовать», и выхватила двух человек, вернее, полтора, потому что один наполовину был скрыт ящиком. Они о чем-то говорили, — специалисты по звуку смогли бы, наверное, расшифровать их диалог, но без техники разобрать слова было невозможно. Затем оба двинулись к противоположной стене и принялись переставлять ящики. Добравшись до нижнего, они его вскрыли. Из него были извлечены довольно объемистые пакеты.
Тот, что справа, разрезал ножом веревки, вскрыл упаковку и вытащил из пакета шахматные фигуры. Ножом он открыл низ коня и высыпал на подставленную ладонь своего собеседника белый порошок. Тот лизнул кончиком языка и кивнул.
Далее происходила сцена передачи денег, в кадр задвинулась охрана, и уже ничего нельзя было рассмотреть за их спинами. Впрочем, самое главное уже было заснято…
Последняя запись зафиксировала ужин в ресторане, так же в цвете. Некоторые лица уже были знакомы по предыдущим записям, были и новые. Одно из них Кис узнал: это был его старый знакомец со времен, когда Алексей работал на Петровке. «Знакомец» принадлежал к Солнцевской группировке, а солнцевские, между прочим, давно и хорошо засветились в Европе и по наркотикам, и проституции… Тосты за успех, объятия, поздравления, — собравшиеся праздновали какую-то удачно завершенную сделку.
— Это Кузя, — раздался сзади Майин голос.
Положительно, она умела возникать в пространстве, будто материализовалась из него прямо за его спиной. Кис обернулся.
— Кузя?
— Кузен мой, Лазарь. Вот он, смотри, — она ткнула ноготком в экран компьютера. — Неужели ты его не узнаешь, он же известный актер!
Конечно, Кис его узнал. Актеров в последнее время развелось немыслимое множество, и все они, едва появляясь на экране, оказывались уже каким-то образом «известными», — во всяком случае, именно так их представляли в бесконечных рекламных роликах и передачах. Если фамилия Кузи-Лазаря Алексею ни о чем не говорила, то лицо он признал: не так давно этот актер играл в длиннющем низкокачественном телесериале. Кис фильм не смотрел, но реклама с физиономией этого сладенького брюнета успела набить оскомину.
— А вот эти двое, — Майя указала на другие два лица, — это те самые, чей разговор я подслушала, когда они были у нас
— Или за мою невинность опасаешься? — усмехнулся он, вспомнив вчерашний разговор Майи с кузеном по телефону. — Я тебя одну никуда не могу отпустить, и не мечтай.
Майя довольно улыбнулась, будто ей сделали комплимент.
— Так мы поедем к Кузе вместе?
— Поедем, раз ты считаешь, что он может нам дать информацию.
— Я ему позвоню сейчас.
— Полночь!
— Да у него только день начинается!
Кис включил сотовый и протянул Майе. Она набрала номер. Пьяный баритон кузена отчетливо донесся до Алексея: «А, привет, хулиганка! Слушай, хорошо, что ты позвонила! Я решил тебя моим имидж-мейкером сделать! Это же гениальный ход! Как ты додумалась, сестренка? До сих пор успокоиться не могу, что самому в голову не пришло! Такая реклама! Пойдешь ко мне работать? А, слушай, я серьезно, ты же сама жаловалась, что надоело дома сидеть, так давай…»
Майе с трудом удалось вставить несколько слов и договориться о встрече назавтра. Она положила телефон на стол и взяла Алексея за руку.
— Скажи мне, все будет хорошо?
— Обязательно. — Он не убрал свою руку.
— А сейчас спать?
— Спать.
— Спокойной ночи, Алеша, — сказала она, все еще не выпуская его руки.
— Спокойной ночи…
Пауза. Майя смотрела на него, словно учуяла, что он хотел что-то добавить.
— Ты… Ты не боишься спать одна? — выговорил Кис.
— Боюсь.
Пауза длилась. «Решись!» — говорили ее глаза.
Наконец, он с трудом произнес:
— Не бойся. Я буду рядом.
Она усмехнулась и ушла.
Он остался сидеть у компьютера. Ему было стыдно за свою слабость. Только он никак не мог понять, в чем она, слабость: в том, что он хочет быть с ней, — или в том, что он не смеет быть с ней…
Он слышал, как скрипнула кровать в другой комнате. Майя не спала. Ждала его?
Кис встал со стула. Постоял и сел обратно. Зажал голову руками, пытаясь отогнать мысли о Майе.
Снова скрип кровати, на этот раз более продолжительный. Майя встала. Вот и тихие шаги босых ног. Голова его поплыла. Ему не хватало воздуха.
Сейчас она откроет дверь…
И он знал, что крепость будет сдана, и белый флаг уже выброшен, уже покорно и позорно висит на виду, смиренно развеваясь навстречу победительнице.
Дверь тихо открылась, и Майя безмолвно возникла на пороге, глядя на него огромными, зовущими глазами.
Алексей встал и распахнул руки. Ему показалось, что она взлетела, роняя плед, как ненужную шкурку, и впорхнула в его объятия.
И вот тогда, когда они плотно сомкнулись у нее на спине, когда он вжал ее тело со всей силой в себя, — вот тогда-то он и зазвонил, их мобильный.
Номер которого они не давали никому.
Они замерли, не разнимая рук, словно звонок проткнул их, как бабочек в коллекции, невидимым стержнем.
Кис вспомнил, что не выключил телефон после того, как Майя говорила с кузеном.
Телефон затих.
Кис, выпустив Майю из мгновенно остывших объятий, подошел к столу, взял сотовый в раздумье. Если у Кузи стоит определитель, это мог звонить он. Телефон зазвонил в его руке с новой силой, будто звонивший точно знал, что его непременно должны услышать.