Ведьма и компания
Шрифт:
[7] Дети, кухня, церковь – добродетели немецкой женщины. Высказывание кайзера Вильгельма II (1859 – 1941), часто ошибочно приписываемое канцлеру Германии Отто фон Бисмарку (1815 – 1898).
[8] Унтерменш – в нацистской идеологии «недочеловек» (евреи, цыгане, славяне).
[9] Hochdeutsch – верхненемцкий диалект, ставший основой немецкого литературного языка.
[10] По командиру полка Евдокии Давыдовне Бершанской-Бочаровой (1913 — 1982)
[11] Лев Давидович Ландау(1908 — 1968) — советский физик-теоретик, основатель научной школы, академик АН СССР (1946). Лауреат Нобелевской премии по физике 1962 года, Герой Социалистического Труда (1954). Лауреат медали
[12] Первое название Южного машиностроительного завода по производству ракетной техники
Конец шестой истории
История седьмая. Кино Голубой Дамы
Глава 1
Женщина бежала. Она мчалась по улице сломя голову. Задники надетых на босу ногу сандалет звучно хлопали по асфальту. Один раз она упала, в кровь разбивая колени, но тут же вскочила и побежала дальше, заставляя сгибаться дрожащие, непослушные ноги. Она знала, что нельзя оглядываться, но на каждом повороте бросала быстрый, отчаянный взгляд через плечо – и коротко вскрикивала от ужаса. Позади не было никого, совершено никого, и от этого становилось еще страшнее – то, что преследовало ее, пряталось в смыкавшемся за спиной мареве. Темные окна казались заплатками из черной бумаги – стоило пробежать мимо, и контур дома размывался и таял цветными струйками, растворяясь в накатывающем следом тумане. Она упала снова, стесала ладони. За спиной заворчало – кажется, там почуяли запах крови и смачно облизнулись.
Бежать она уже не могла, только ковылять, припадая на разбитую ногу. Здание под скатной крышей словно само прыгнула на встречу: пронзительно-розовые стены, снеговая белизна колонн, блеск позолоты – оно казалось четким, рельефным, как картинка. Женщина нырнула в проход, ведущий во дворик – катящаяся вдоль улицы мгла не сможет, не сумеет догнать ее здесь! И остановилась у задней стены, растерянно глядя на мусорный бак. А что… что она здесь делает? Почему не дома, как она здесь очутилась? Куда…
– Хи-хи-хи… - над ухом задребезжал жеманный смешок – так манерно смеялись в старом кино.
Она попыталась обернуться… Ослепительно вспыхнуло солнце, под ногами качнулась лодка и гигантская зубастая пасть распахнулась над головой.
Женщина закричала – крик срывался с ее губ и глох в зыбком радужном мареве.
Кричала она недолго.
– Браво! – все с той же старомодной манерность произнес женский голос и из пустоты донеслись негромкие хлопки. – Прелестно! Все как я сказала!
***
У входа во дворик мучительно тошнило молодого милиционера. Китель его был распахнут, выбившаяся из-под ремня рубашка мокрой насквозь, брошенная фуражка валялась на асфальте.
– Что, так плохо? – спросили из-за спины.
Милиционер дернулся, как от удара тока, и уставился на плечистого
– Виноват, товарищ майор. – молодой милиционер вытер мокрое лицо.
– Есть немного… - хмыкнул тот, открывая в мрачной ухмылке крупные острые зубы, и скользящим бесшумным шагом двинулся вглубь переулка.
– Посмотрим, какой ты сейчас будешь! – зло сплюнул молодой милиционер, и принялся дрожащими пальцами нашаривать пуговицы расхрыстанного кителя.
– Хоть этих не тошнит.
– небрежно взмахнув «корочками», майор миновал стоящих в оцеплении бледных до голубизны милиционеров. Задний двор кинотеатра был крохотным, но ухоженным – перевернутый бак с рассыпанным вокруг мусором выглядел странно и чуждо на недавно выметенном асфальте. Вокруг бака расплывалось подсохшее багровое пятно. Такие же брызги рассыпались по задней стене кинотеатра, создавая странный контраст с веселой ярко-розовой краской. Майор наклонил голову к плечу, разглядывая стену, как произведение искусства. Только ноздри его раздувались, словно он принюхивался. Снова хмыкнул и направился к небольшой группе людей, склонившихся над чем-то у перевернутого бака. – А паренька можно понять… – проворчал он, заглядывая поверх их склоненных голов на то, что еще недавно было человеком. Женщиной.
– Что вы тут делае… - склонившийся над телом… над остатками тела капитан вскинулся, увидел майорские погоны, шумно выдохнул, беря себя в руки. – А, это вы из министерства…
– Уже нет. – майор невозмутимо разглядывал останки. – Переведен к вам в город на постоянной основе.
Склонившийся над телом эксперт в штатском даже не оглянулся. Неторопливо запечатал последний пакетик, бросил его ассистенту в мешок и только тогда поднял глаза, оказавшиеся такими же желтыми, с ярким ободком вокруг зрачка, как у майора. Тот коротко дернул головой, предлагая отойти.
– Заканчивайте тут. – стягивая резиновые перчатки, скомандовал помощнику эксперт. – Тело… - он поглядел на останки и передернул плечами. – В общем, можно забирать. – и пошел следом за майором. Поглядел внимательно, чтоб не вляпаться в кровавые пятна и устало прислонился к стене кинотеатра.
– На постоянной основе, говоришь? У нас что, проблемы? – эксперт прикрыл глаза. Ноздри его подрагивали – запах крови неприятно и болезненно будоражил.
– А у вас их нет? – задал встречный вопрос майор, поглядывая на тело.
– Это да… - согласно кивнул эксперт. – Давненько такого не видел. Честно говоря, с войны.
– Давно здесь? – майор понизил голос, эксперт только покачал головой:
– Всего год. Документы чистые, вроде как приехал из Сибири… оттуда и приехал. Мне после войны лучше было годков десять не отсвечивать, а потом увлекся… вольной жизнью. Но и она надоедает, к людям потянуло. А вы?
– Третий раз погиб при исполнении по предыдущему месту службы. Теперь тут. Брат здесь живет… ну и пару свою встретил. – майор вдруг улыбнулся, необычайно мягко и светло. – Пора создавать стаю.
– О как! – слегка озадаченно откликнулся эксперт, открыл глаза, но встретившись взглядом с майором быстро отвернулся, странно выворачивая голову, так что на миг открылась шея. – Я-то одиночка.
– Так я ж никого и не заставляю.
– зубасто усмехнулся майор и тут же посерьезнел. – Ладно, что здесь?
– А что здесь… - эксперт чуть слышно перевел дух. – Съели ее, товарищ майор. Если быть точным… недоели.
– Кто у нас такой… неаккуратный?
– Крупный кто-то. – равнодушно обронил эксперт.
– Собственно, голова да кусок руки и остались.