Ведьма отмщения
Шрифт:
Там просто молчат!
Вчера, когда она собиралась за город, Зоя позвонила и высказала предположение, что таким вот образом ее мог изводить теткин пасынок.
– Да ладно! – Маша даже рассмеялась. – Что он может звонить, поверю. Ему все равно как, лишь бы досадить. Но чтобы он молчал… Нет, Зоя, это не он.
– Да, непохоже. – Зойка тяжело вздохнула, пошуршала конфетным фантиком, она всегда трескала конфеты в перерыве между завтраками, обедами и ужинами. – Ладно, Машунь, ты поезжай, развейся, я-то тебя сопроводить не смогу, буду окучивать спонсоров. Вечером у
– Что?
– Осторожнее там! В доме этом твоем. Если честно… – Зойкина речь сделалась несвязной, зубы наверняка увязли в шоколаде. – То этот дом мне тоже не понравился, малыш. Тут я с твоим папашей не могу не быть солидарной. Что-то в нем такое… Что-то зловещее… Нет, не так! Какая-то чудится мне издевка в этом щедром подарке.
– Ты прямо отца моего теперь цитируешь! – Маша закатила глаза и швырнула в сумку толстую байковую пижаму в полоску. – Тот считает этот дом шкатулкой с секретами. И ты туда же.
– А что? – Зойка забулькала водой, потом отпила, отдышалась. – Ты хорошо все там осмотрела? Может, там что-то…
– Поверь мне, лучше не осмотришь. Ты же меня знаешь! Ничего. Это дом, просто дом. Мне в нем нравится, он мне нравится, и все, я поехала.
Зойка не угомонилась и позвонила еще два раза. Ей было интересно все: идет ли у них дождь, что она ела на обед, из чего готовила, продукты с собой привозила или там в магазин ходила. Оказывается, ужин со спонсорами отменили, и она маялась бездельем. Потом мялась, мялась и спросила все же:
– А этот тринадцатилетний не с тобой?
– Нет. Зоя! Ему двадцать два!
В этот момент дождь только-только начинался, камин разгорался, а Маша тащила к окну тяжелое кресло-качалку.
– А чего это он не с тобой? – удивленно охнула подруга. – Я думала, что ты туда только за этим и поехала.
– Нет, я поехала за покоем, – призналась Маша. – Неделя была сложной. Генеральный с замом схлестнулись так, что искрило два дня во всех коридорах. А нам, холопам, сама знаешь…
– Тоже мне, холопка! Ты там одна из приближенных, Машунь.
– Вот моя башка самая и близкая для подзатыльников… Ладно, проехали. Мальчик мой напрашивался, если тебе так уж интересно, я не позволила.
– Почему? – разочарованно протянула Зойка. Потом воскликнула: – А я знаю! Знаю!
– Что знаешь?
– Почему ты его не взяла! Ты спать с ним боишься! – и подруга закатилась смехом. – Ну, ты и дура, Маш! Ну и дура!
– Наверное. – Маша не стала спорить, потому что Зоя была права, как всегда. – Но не могу. Иногда мне тоже кажется, что ему тринадцать. А все ты…
Они наконец наговорились. И под шум дождя Маша принялась дремать. Она то открывала глаза, то закрывала, наблюдая за угасающим пламенем. То думала о чем-нибудь, но гнала все нелепые мысли прочь. Ей было покойно, хорошо, томно. И совсем-совсем не страшно.
Она решила, что кофе все же варить себе не станет. Бунт, оно, конечно, хорошо, но голове потом ее болеть, выпьет лучше мятного чая и пойдет спать наверх. Она там отличную спальню себе организовала, с большой кроватью, с хорошим матрасом, горой подушек. Крыша
Маша не стала заваривать чай, выпила стакан молока, ополоснула чашку, убрала ее в сушку. Прошлась по дому, проверяя все запоры. Взяла мобильник в руки и тут он зазвонил. Номер высветился домашний. Звонок был из ее квартиры.
Вовка? Чего это вдруг с домашнего звонит? Потерял мобильник? А почему вообще звонит-то? Он рад был без памяти, когда она собирала вещи. Не нужно будет ближе к вечеру в выходной ничего придумывать, выкручиваться, хотя она и не требовала с него отчета. Давно не требовала. Но он все равно как ребенок радовался. Суетился в прихожей с ее сумкой. Все порывался проводить до машины. Даже тапки скинул, намереваясь обуть ботинки.
– Лишнее, Вова, – остановила его Маша, отбирая сумку. – Сам же знаешь, что лишнее. Чего ты?
– Ну да, да, – вдруг спохватился он и провел ладонями по лицу, будто умывался, а может, таким образом от того, что навеяло, отряхивался. – Пока. Если что, звони.
– С чего это? – она остановилась за дверью, перехватила сумку. Не хотела спрашивать, да спросила: – Ты-то дома или как?
– Или как. – Он сдержанно улыбнулся, глянул снова на нее со странной сумасшедшинкой. И повторил: – Или как!
И вот теперь он названивает ей из дома? Не сложилось?
– Да, дорогой, что случилось? – ответила Маша на звонок вопросом и выглянула в окно.
Нежную дымку апрельской листвы кутали сумерки. Дождь поутих, и о подоконник кухни стучали крупные редкие капли. Маша поежилась от вечерней прохлады и закрыла форточку.
– Чего молчишь, Володя? Почему ты дома? – она еще раз окинула взглядом кухню и пошла наверх. – Ты же собирался куда-то. И что стряслось? Ну?
Он молчал. Молчание было затяжным и совершенно безмолвным. Поначалу раза два вздохнули, а потом тишина. Не было слышно его дыхания, а он всегда жутко сопел в трубку. Не было слышно шорохов, звуков. Вовка не терпел тишину в доме. Всегда телевизор на полную катушку в гостиной, радио в кухне. А тут просто вакуум какой-то. Только потом, уже когда дошла до двери в спальню и открыла ее, Маша запоздало сообразила, что Вовка как-то не так молчит. И он ли это молчит?! Или кто-то другой?!
– Алло! – повысила она голос и, не услышав ответа, еще раз проверила дисплей. Все правильно, номер высветился ее домашний. – Алло, Володя! Ты чего молчишь?
Трубку бросили. Минуту она растерянно осматривалась, будто оказалась в чужой комнате, в чужом доме, потом медленно подошла к кровати и тяжело опустилась на самый край.
Что за чертовщина?! Это что, снова тот самый молчун ее побеспокоил?! Тот, что не дает ей покоя звонками уже почти два месяца? Похоже на то, похоже на то. И если раньше ей звонили все время на домашний, как выяснилось, с разных концов города с телефонных автоматов, то теперь позвонили на мобильный, и позвонили из ее же собственной квартиры! Это о чем говорит?