Ведьма с Лайм-стрит
Шрифт:
Добравшись до дворца, Дойл не стал даже пытаться пройти в запруженный людьми двор. Благодаря необычно высокому росту он видел балкон над центральным входом, украшенный багровым и золотым. Заморосил мелкий дождь. Солдаты скандировали: «Король Георг!» Мгновения спустя над толпой пронесся вопль ликования. Король в адмиральской форме и королева в меховой накидке вышли на балкон и помахали собравшимся. И вдруг воцарилась тишина – гвардейцы взяли на караул. Военные вытянулись по стойке смирно. Мужчины обнажили головы. Заиграл оркестр, и двадцать тысяч голосов грянули «Боже, храни Короля!». Сэр Артур еще никогда не слышал более воодушевляющего исполнения гимна Великобритании.
Четыре года назад под безоблачным августовским небом жители Лондона тоже исполняли гимн и выкрикивали имя короля. Только что была объявлена война, и сэр Артур
Та война, казалось, с самого начала была связана с чем-то потусторонним. По свидетельствам очевидцев, в Бельгии во время битвы при Монсе, когда британский экспедиционный корпус сражался с немцами, в небесах над городом появились странной формы облака, напоминавшие призрачные фигуры. По слухам, те небесные воины защищали английские войска во время отступления. Впрочем, очевидцы событий оказались столь же неуловимы, как и те облака на небе. Тем не менее многие в Англии верили, что свершилось чудо. Сэр Артур в чуде был не настолько уверен. В том сражении немцы столкнулись с лучшими ружейными стрелками Европы, способными достичь скорости огня до пятнадцати выстрелов в минуту. Неужели англичанам действительно нужна была помощь призрачных лучников времен битвы при Азенкуре, чтобы спастись во Фландрии в тот день? Это сражение затронуло сэра Артура лично: его шурин Малкольм Лекли служил военным врачом и погиб в битве при Монсе.
Когда солдат умирал в сражении, его сослуживцы предпочитали говорить не «погиб», а «ушел в мир иной». Сэру Артуру нравилось это выражение: оно предполагало, что мальчик просто отправился в дальнюю дорогу, но не потерян для друзей и семьи. Собственно, с ним еще, быть может, возможно связаться посредством какого-то замысловатого вида дальней связи, например медиумического транса или автоматического письма. Так сложилось, что в доме сэра Артура в Кроуборо, в Восточном Суссексе, проживала эксцентричная молодая женщина, полагавшая, что может связываться с междумирьем – пространством, где возможно общение между живыми и мертвыми.
Эта ясновидящая, Лили Лодер-Саймондс, была лучшей подругой Джин, жены сэра Артура, ее пригласили в дом Дойлов в качестве няни. К сожалению, вскоре у Лили развилась астма и ей стало трудно исполнять свои мирские обязанности. Когда трое ее братьев погибли в битве при Ипре, состояние Лили ухудшилось. В теплые деньки сэр Артур часто читал ей в саду под отголоски пушечных выстрелов, гремевших за Ла-Маншем. Потом вечерами в комнате, где пахло цветами и лекарствами, Лили, бывало, брала ручку и пыталась вступить в контакт с духами. Однажды вечером дух Малкольма Лекли якобы вселился в тело Лили и, управляя ее рукой, написал на бумаге слова, которые Артур и Джин сочли подлинной речью Малкольма. Так Дойлы поверили в то, что можно говорить с мертвыми.
В целом Кингсли не ставил под сомнение взгляды сэра Артура. Он с уважением и подобострастием относился к отцу, стал изучать медицину, поскольку так пожелал сэр Артур, а когда началась война, по настоянию отца же прервал обучение и отправился на фронт. Только в одном взгляды Кингсли и сэра Артура расходились – в вопросах религии. Кингсли был глубоко верующим христианином, как и его ныне покойная мать, первая жена сэра Артура, и потому считал спиритуализм оккультизмом. С точки зрения Кингсли, у этой оккультной веры была всего одна догма – вера в жизнь после смерти – и только один установившийся ритуал – спиритический сеанс. Кингсли воспринимал спиритуализм как поклонение призракам и потому считал его богохульным и абсурдным. Он был в ужасе оттого, что отец пытается вступить в контакт с духами погибших солдат и публично высказывается в поддержку этого мракобесия. Но юноша понятия не имел, насколько значимую роль предстоит сыграть ему самому в укреплении столь противоречивой веры его отца.
Когда летом 1916 года Министерство иностранных дел Великобритании обратилось к сэру Артуру с предложением посетить армию и описать положение дел на фронте, он с готовностью согласился. Поскольку он был джентльменом на военном задании, в первую очередь это означало, что придется наведаться на улицу Сэвил-Роу к лучшим портным города. Там ему сшили «роскошную военную форму», в которой он «чувствовал себя самозванцем». В представлении сэра Артура в этой форме он выглядел как карикатура на офицера Британской армии – с серебристым цветочным узором вместо звездочек на эполетах. Перед отправлением в Европу он повесил на грудь медали, полученные шестнадцать лет назад во время службы военврачом в англо-бурской войне. Но сэр Артур был человеком слишком мужественным и готовым приспосабливаться к сложившимся обстоятельствам, чтобы вести себя на фронте как на параде. Его приняли без особых церемоний, и вскоре он уже разжился противогазом и устремился к наблюдательному посту в окопе на передовой. Солдаты, курившие в траншеях, с любопытством наблюдали за ним.
– Холмс, – объяснил один солдат другому.
Изможденный капрал сидел на стрелковой ступени, перевязывая раненую ногу. В блиндажах и окопах виднелись смутные очертания солдат. Над головой просвистел снаряд. Сэр Артур увидел красную вспышку у немецких окопов, земля дрогнула. Перед ним простирались «ничейные земли» – затянутое туманом пограничье между двумя армиями, изъеденное воронками, покрытое выкорчеванными деревьями, исполосованное проржавевшими проводами связистов и усеянное мертвыми телами. Сэр Артур чувствовал исходивший от трупов запах разложения, но не видел их. Пограничье, междумирье. Для него – «удивительнейшее место на земле».
Два дня спустя сэру Артуру выпала возможность повидаться с Кингсли в Майи-ле-Кан. Юноша приветствовал его своеобычной «веселой ухмылкой». Кингсли говорил о подготовке к масштабному наступлению во Франции.
– Не волнуйся за меня, папа, – сказал он и отправился на битву на Сомме, в которой в первый же день погибло двадцать тысяч английских солдат.
После того как сын едва не погиб в том сражении, что-то в сэре Артуре изменилось. Вернувшись в Англию, где Кингсли провел два месяца, восстанавливаясь после ранения шрапнелью в шею, сэр Артур выступил в поддержку спиритуализма: он полагал, что спиритические сеансы помогут тем, чьи сыновья не выжили на Сомме. Однако к тому времени Лили умерла от испанки и духи на время замолчали в Кроуборо.
Теперь настало время говорить сэру Артуру. По всей стране он произносил пламенные речи о «чудесах» Лили. Все знали, что и он сам вкусил горечь утраты. В те времена на фронте оставаться целым и невредимым офицер мог надеяться всего месяца два-три. Большинство мужчин из семьи сэра Артура ушли на войну – и погибли. Сын его сестры Конни, младший лейтенант Оскар Хорнунг из Эссекского полка, набожный и наивный мальчик, погиб от взрыва бомбы. Другая сестра, Лотти, потеряла мужа: майор Лесли Олдхем из инженерных войск в первые же дни на фронте погиб в окопе от пули снайпера. Война забрала племянника Джин. И так далее и так далее. Благодаря Лили сэру Артуру якобы удавалось связываться со всеми этими мертвыми мальчиками. Он опубликовал популярную книгу, описывающую его одиссею в мир духов, – «Новое откровение». Его послание тем, кто лишился близких, было простым и прямолинейным: их сыновья не потеряны! В письме матери Дойл писал, что больше не боится гибели Кингсли. «Я не опасаюсь, что мальчик умрет, – заявил он. – С тех пор как я стал убежденным спиритуалистом, смерть кажется сущим пустяком, но я очень боюсь, что Кингсли поранится или искалечится». Когда Кингсли оправился от ранения, его отправили на фронт, но вскоре отозвали, и юноша вернулся к изучению медицины. Таким образом, и этот страх сэра Артура был преодолен.