Ведьма: тьма сгущается…
Шрифт:
– Подозреваю, что лейтенант Жуков из следственного отдела совершил неправомерные действия в отношении юридического лица, занимающегося частным бизнесом. Жуков превысил допустимые полномочия, выкрав дорогостоящее оборудование у моего знакомого под видом изъятия, мотивировав свои действия нарушением законодательства по неизвестной мне статье. Жуков выдал пострадавшему документ, написанный исчезающими чернилами, вывез оборудование, и хочет шантажировать жертву.
Грушин сложил руки в замок.
– Ты с чего это взял вообще?
– Вчера разговаривал с пострадавшим.
– А
– Не вижу мотивов, товарищ майор. Предлагаю установить прослушку на телефон пострадавшего и телефон младшего лейтенанта Жукова.
– Эй-эй, это серьёзное обвинение. Нельзя вот так просто прослушивать людей. У тебя доказательства-то есть или ты мне лапшу вешаешь?
– Доказательств нет, но…
– Тогда какого хрена ты мне мозг выносишь, Керченский? Марш работать!
– Простите, я договорю. Доказательств нет, но есть вот это, – он достал мобильный, положил на стол и нажал на кнопку «Плей».
Из мобильника послышался голос. Разговаривали двое:
«Алё!»
«Здравствуйте! Это Михаил Пименов?»
«Да, кто говорит?»
«Вас беспокоит сотрудник юридического агентства «Феникс». Мы знаем о вашей проблеме и предлагаем вам услуги по правомерному возвращению вашего законного имущества».
«Откуда у вас этот номер?»
«Мы гарантируем, что вы получите имущество всего за десять процентов стоимости оборудования».
«Жуков, это ты?»
Звонок оборвался, Керченский взял телефон и сунул в карман.
– Это же не Жуков. Явно не его голос, – сказал майор.
– Не его. Он ведь не дурак, чтобы вот так подставляться.
– Когда это было записано?
– Сегодня утром.
– Ты же понимаешь, что это не доказательство?
– Конечно! Но это повод начать разбирательство. Кстати, я не сомневаюсь, что вы поступите правильно, но думаю, стоит держать в секрете операцию, ведь мало ли, кто ещё замешан в этом деле.
– Ладно, не нуди. Веди своего пострадавшего!
После долгой беседы с Пименовым и Керченским, майор Грушин решил установить прослушку. Керченский убедил майора, что дело нужно провести без оглашения, по-тихому, чтобы не поднимать шумиху, ведь если подробности выйдут за пределы управления, может случиться большой скандал. «Кому нужен скандал? – говорил он. Может полететь много шапок». «Не учи учёного», – отвечал Грушин, но действовал так, как и говорил Керченский, то ли по собственным убеждениям, совпадающим с желанием Ивана, то ли повинуясь его прихоти, будто заворожённый магией ведьмы. Керченский предпочитал думать, что магия тут ни при чём, ведь какой глупец поверит в подобную белиберду?
Грушин сформировал опергруппу из дюжины человек. Пименову наказали выполнить требования, озвученные по телефону.
Так и произошло. Сделку совершили в полдень спустя четыре дня. После обмена оперативники схватили нескольких полицейских из младшего состава, а после, четырёх работников юридической компании «Феникс», но сам Жуков так и не появился на сделке. Слежка установила, что гараж, в котором хранили
Все остались довольны: Керченский сумел отвоевать себе тёплое местечко, Пименову вернули украденное, а майор Грушин, по слухам, получил солидную премию.
Праздновали в ресторане. Играла музыка, гости много пили: водку не успевали приносить, как тут же бутылку разливали и просили новую. Грушин притаптывал ногами в такт песни Лепса, дважды заказывал Шуфутинского, один раз даже Круга.
Керченский держал стакан с водкой. Он думал о том, как сложилась его судьба и как ещё сложится. Вспоминал, как долго шёл к своей цели и на глаза наворачивались слёзы. Изрядно пьяный капитан Багрянцев бросил в его стакан золотую звёздочку и попросил тишины. Гуляния умолкли. Все смотрели на капитана. Он пошатывался и, проливая водку из полной до краёв рюмки, произнёс:
– Рад приветствовать тебя, Ваня в своём отделе. Я за тобой давненько наблюдал, – он поднял палец вверх и громко икнул, – видал, что ты у нас пес… песр… песрпекстивный малый.
Вокруг послышались смешки офицеров.
– Не перебивайте, друзья, щас я всё скажу. Так вот, – он пошатнулся, но вовремя схватился за стол, – так вот, друзья, я когда-то тоже когти рвал, чтоб пролезть в офицеры. Никто мне не помогал, и я уважаю тех, кто стремится, как наш Ваня. От всей души поздравляю. Ура!
«Ура-а-а-а!» – грохнули офицеры. Стали тянуться над столом, чокаться, разливая водку в салаты и закуски.
Керченский рассмеялся, поднял стакан и осушил за несколько глотков. Тут же закашлялся, занюхал рукавом кителя. Снова стал кашлять, ощутив боль в глотке.
– Не в то горло! – крикнул кто-то из гостей.
– Ну стакан-то надо уметь одним махом… ничего, привыкнет, если в гору пойдёт.
Кто-то смеялся, а Керченский кашлял, ощущая царапающую боль в горле. Пьяный Багрянцев испуганно выкрикнул:
– Ваня, ты чего звёздочку проглотил?
Керченский закивал, стуча по столу ладонью. Ему принесли воды, он осушил стакан и уселся. Долго не говорил, сглатывая, но чувствовал, что боль уже прошла. Осталось лишь ощущение, будто что-то мешается, зудит в глотке.
– Ничего, выйдет твоя звезда. А мы тебе новую нарисуем, – сказал Грушин. – На вот, выпей ещё рюмку, продезинфицируй!
И Керченский выпил. Весь вечер он чувствовал себя дураком перед коллегами и начальством. Это даже больше его волновало, чем звёздочка, способная повредить ему внутренности.
Кто-то сказал, мол, хорошо, что не генеральскую проглотил или тем более, не маршальскую. Керченский смеялся и вообще старался вести себя весело. Говорил тосты и благодарности, пил водку, заказывал музыку, но думал о том, что это запомнят, будут рассказывать друг другу как байку, смеяться и постоянно вспоминать. А ещё спрашивать, вышла ли звезда при каждом удобном случае.