Ведьма
Шрифт:
— Все, что ты хочешь предложить для будущих Учителей, находится здесь. Я — довольно неплохой работник, но здесь, в книгах, настоящая технология, здесь прогресс для всего мира. Кейт, ты когда-нибудь думала об этом?
Неожиданный вопрос застал девушку врасплох, у нее пересохло во рту. Она нервно, с трудом сглотнула и произнесла:
— Мы ввязались в опасную игру. Жрец Луны и мы. Электричество — лишь крошечная часть ужасной Силы, вызванной нами к жизни.
— Но, Кейт, ведь мы осуществили не все, что описано здесь. Вспомни, это Сайла, Конвей и Тейт откопали
Внезапно сердце Бернхард заполнила теплота. Она хотела рассказать ему, как ясно осознала боль власти, тяжким грузом лежащей на ее совести. Она хотела этого мужчину, стоявшего сейчас рядом с ней. И он желал ее не меньше, нуждался в ней. Слова сочувствия пришли легко, Кейт произносила их машинально, не задумываясь. Девушка понимала, что сказанное гораздо менее важно, чем интонация и отношение Луиса к выраженным ими чувствам.
Душа ее пела — в ней поселилась Надежда.
Книга третья
Возрождение
Глава 71
После второй бури стало ясно — выжившие вряд ли позабудут эту зиму. По приказанию Гэна Мондэрка Волки занялись снабжением, распределением пищи и спасательными экспедициями.
Мудрость этих военных приготовлений вскоре стала очевидна. Дьяволы и их союзники Ква, хозяйничающие на территории страны, приносили не меньше забот, чем снежные бури. Появление в округе врагов мешало заготовке запасов на зиму. Суровая непогода гнала дичь со склонов гор вниз, где было чуть теплее и тонкий снежный наст позволял кормиться на пастбищах, пусть даже скудных. Племенам Ква и Дьяволам нужно было охотиться. Выбор был невелик — либо следовать за животными вниз по склонам, либо умирать от голода. А внизу на равнинах были земли народа Гэна.
Для кочевых племен люди представляли собой такую же добычу, как и другие животные. Многие из Волков Гэна той зимой обагрили кровью свои мечи.
Налатан ехал вместе с колонной. Походная рутина притупляла томившее его чувство одиночества. При первых проблесках зари его мысли обратились к Доннаси. Сумерки напомнили ему о смуглой женщине, близкой, родной и все же такой таинственной и непостижимой.
Краем уха он уловил шепот спутников — мужчины говорили о немногословном соратнике, редко улыбавшемся, но незаменимом в деле. Они шепотом делились подробностями о человеке, бросавшемся в битву, как на пир, который дрался с молчаливой свирепостью, ужасавшей и товарищей, и врагов.
Отряды возвращались домой после наведения порядка к юго-востоку от Олы. Воины Джалайла увидели Гэна, поджидавшего их по дороге в город. Одетый в тяжелую норковую мантию, он восседал на своем коне во главе десяти всадников. Круглая широкополая шапка из белой овчины выразительно контрастировала с темным блестящим мехом одежды. Он приветствовал сотника и выслушал его доклад. Поздравив командира и всех всадников, Гэн отъехал к обочине, уступая место людям, нуждающимся в тепле и крове больше, чем в каких-либо похвалах.
Гэн поздоровался с отделившемся от колонны Налатаном и спросил:
— Что мои Волки думают обо мне?
Налатан прищурился.
— Ты их вождь. Они почитают тебя.
Недовольно хмыкнув, Гэн прервал его рассуждения:
— Ты не умеешь лукавить. Им жаль меня. Тебе тоже, хоть ты и хотел бы это скрыть.
Налатан покраснел.
— Будешь беспокоиться, когда другие попытаются занять твое место. Пока им жаль тебя за то, что тянешь эту ношу.
В ответ Гэн печально рассмеялся.
— Я принимаю твою точку зрения. Но почему такие, как мы, получают удовольствие от схватки, Налатан? Почему стремятся к этой ужасной вещи?
— Большинство к ней не стремится и никакого удовольствия от войны не получает. Им не терпится повесить оружие на гвоздь. Они сражаются в надежде, что не придется сражаться их сыновьям. Немногие, как ты и я, рождены для борьбы. Значит, так угодно Вездесущему.
— Теология? — усмехнулся Гэн.
Налатан схитрил:
— Есть на кого скинуть бремя ответственности. И его плечи шире, чем мои.
— В твоих словах нет религиозной глубины — ты обманщик. И уклоняешься от ответа. И в этом преуспел, раз предпочитаешь жить под защитой городских стен.
— Вы дали мне поистине ошибочную характеристику. — Налатан низко поклонился. — Ваша честь.
День клонился к вечеру, когда они достигли стен города. Нила и Сайла выехали верхом им навстречу.
Одетая, как обычно, в черное, Сайла сидела верхом на черной кобыле. Нила одна, без Колдара, ехала на своем жеребце Рыжике. Блестящая красно-коричневая шерсть животного оттеняла ее золотисто-белокурые волосы. Налатан, мельком взглянув на Гэна, отметил любовь и восхищение в его глазах и почувствовал крошечный укол зависти.
Не слезая с лошадей, женщины встретили их шумными объятиями. Налатан почувствовал тонкий аромат мыла и духов. Это был запах Тейт, и он быстро отъехал прочь, не обращая внимания на запорошенный снегом кустарник. Пока кавалькада, беседуя, направлялась к воротам, он мечтал о горячей ванне.
— Мне нужна твоя помощь больше, чем когда-либо. — Голос Сайлы вывел его из состояния безмятежного покоя.
Налатан догадался:
— Снова Джалита?
— Да. Она обольстила Леклерка.
— Луиса? — Ему захотелось поправить женщину и произнести имя Эмсо.
— Я думаю, тебе не стоит притворяться потрясенным. Я ведь не единственная сплетница. И эта грязная история непроста. Леклерк значительная фигура. И он слишком важен.
Придя в себя от удивления, Налатан сказал с насмешкой:
— С каких это пор спать с Важным человеком стало так неприлично?
— Она ничего не делает просто так. Ничего.
— Луис знает свой долг. А она не ведьма, чтобы управлять его разумом.
— Ты поставишь свою жизнь на это? — Присущая Сайле мягкая манера разговора выводила Налатана из себя. — Ей не надо прибегать к колдовству. Джалита юна и прекрасна. И если у нее есть амбиции и жестокость — этого достаточно. Неужели как мужчина ты не согласишься с этим?