Ведьма
Шрифт:
– Вы знаете китайский? – спросила она удивленно.
– Я знаю все языки, выбитые на этих скрижалях, – ответил мужчина, очевидно, не придавая этому факту никакого значения.
– И даже древние? – поразилась Ульяна.
Мужчина, как ей показалось, несколько снисходительно посмотрел на нее и ответил:
– Я говорю на всех языках, существующих на планете, включая те, которые ученые называют мертвыми.
– Но ведь их более семи тысяч! – недоверчиво воскликнула Ульяна.
– Вы правы, их слишком много, – кивнул мужчина. – Впрочем, как и самих людей. Человеческую популяцию просто необходимо радикально сократить, а заодно разрушить всю промышленную инфраструктуру.
– Но зачем? – возмутилась Ульяна. – Неужели вы хотите вернуться в каменный век?
– Только так можно избежать гибели, которая угрожает планете из-за перенаселения, – ответил мужчина. – Сократите человеческую популяцию до полумиллиарда во всем мире – и просто будет недостаточно людей, чтобы вызвать грядущую экологическую катастрофу. Экологический кризис напрямую связан с последствиями демографического взрыва. И никак иначе.
По мнению Ульяны, ее собеседник говорил ужасные вещи. Но произносил он их с таким безразличным видом, что опровергать их казалось глупым. Это было все равно что затевать спор во время ничего не значащей светской беседы. Тебя выслушают, но сочтут бестактным или плохо воспитанным. И уж точно не будут с тобой спорить, а просто под любым предлогом отойдут в сторону, оставив тебя в одиночестве. Поэтому она только растерянно улыбнулась и сказала:
– Если вас это утешит, то количество живых языков стремительно сокращается. Если мне не изменяет память, со средней скоростью один язык в две недели.
– Но не носители этих языков, – с явным сожалением ответил мужчина. – Эти-то как раз плодятся, словно мухи. И каждый человек, который появляется на свет, вносит диспропорцию в окружающую среду. Я повторяю, народонаселение планеты должно быть сильно сокращено, и как можно быстрее, чтобы уменьшить ущерб, который люди наносят окружающей среде.
– Вы напоминаете мне одного человека, который как-то признался, что если бы он мог перевоплотиться, то хотел бы стать вирусом-убийцей, чтобы уменьшить человеческую популяцию, – сказала Ульяна.
– Кажется, я знаю его, – кивнул мужчина. – Однажды мы с ним даже долго разговаривали на эту тему. Мне понравились его мысли. Жаль, что пока в его руках нет власти, опираясь на которую он мог бы воплотить в жизнь свои идеи.
Ульяна не нашлась, что ответить. Несомненно, ее собеседник был очень умен. Рядом с ним она чувствовала себя глупой маленькой девочкой. Это было непривычно. Но впервые в жизни это ей даже нравилось.
Неожиданный порыв ветра принес прохладу, приятно освежающую в жаркий день. Ульяна с грустью подумала, что мужчина сейчас развернется и уйдет, как тогда, в Новодевичьем монастыре. Кому интересны женщины, имеющие свое мнение? Ей бы пора понимать это, в ее-то почти бальзаковском возрасте…
Однако, вопреки ее опасениям, мужчина не ушел, а помолчав, спросил:
– Кстати, а почему вас удивило мое знание языков? Ведь вы тоже говорите на нескольких, причем превосходно, как я успел понять еще во время нашей первой встречи.
Ульяна была поражена тем, как элегантно мужчина признался, что узнал ее.
– Только английский и испанский, – сказала она. – Но об этой малости не стоит даже говорить. В сравнении с вами я чувствую себя питекантропом, промежуточным звеном эволюции.
– Тогда давайте поговорим о том, почему вы меня преследуете, – предложил он. – Ведь наши встречи не случайны, правда?
– Нет, не правда, – воскликнула Ульяна. И тут же поправилась, понимая, что лучше сказать все как есть. – То есть правда только наполовину.
– Это как же?
– В Москве, в Новодевичьем монастыре, мы встретились совершенно случайно. Я о вас тогда даже не думала…
Заметив насмешливую искорку, промелькнувшую в черных глазах ее собеседника, Ульяна замолчала, сообразив, что от волнения сболтнула лишнего. И снова поразилась, насколько он умен – понимает ее с полуслова.
– А в Элбертоне? – без тени насмешки в голосе спросил мужчина. – Тоже не думали?
– А в Элбертон я прилетела только затем, чтобы отдать вам вашу газету, – сказала Ульяна и, достав из маленькой сумочки, висевшей на плече, изрядно помятый номер «El Mundo», протянула его мужчине. – Вы забыли ее на скамейке в Новодевичьем монастыре.
Мужчина взял газету и увидел отчеркнутую красным фломастером статью о джорджийских скрижалях. Перевел взгляд на Ульяну и некоторое время как будто изучал ее. Ульяна почти физически ощущала, как его взгляд, медленно опускаясь, скользит по ее лицу, шее, груди, ногам, нигде не задерживаясь, словно ему было все одинаково интересно… или, вернее, безразлично. Она хорошо разбиралась в таких вещах. Это был взгляд не мужчины, а, скорее, оценщика в ломбарде.
– Явно не глупа, хороша собой, решительна, – произнес мужчина, как будто подводя неутешительный итог своего осмотра. – Но этого мало.
– Мало для чего? – упавшим голосом спросила Ульяна. Она чувствовала, что предательские слезы подступают к ее глазам. Все пошло не так, как она представляла в своих грезах. Совсем не так.
– Мало для того, чтобы заинтересовать меня собой, – сухо пояснил мужчина. – Ведь вы этого добивались, не правда ли? А иначе зачем вам было искать новой встречи со мной? Не затем же, чтобы вернуть мне старую измятую газету, не имеющую никакой ценности.
Ульяна хотела было возмутиться, но не смогла. Таинственный незнакомец был прав. Во всем прав. Он без труда разгадал Ульяну. Только обычно люди скрывают свои мысли, боясь обидеть другого человека или из каких-либо других побуждений, чаще всего недобрых. А он говорил все как есть. То, что думал. И это было непривычно. Обидно, без всякого сомнения, но даже интригующе.
– Заинтересовать? – переспросила Ульяна. – Легко! Было бы желание.
– Только помните, – при этих словах черные глаза мужчины вспыхнули, но сразу же погасли, как будто по ночному небу пролетела падающая звезда. И он негромко сказал по-испански, как показалось Ульяне, скорее себе, чем ей: – Una vez que consigues lo que quieres, tienes algo que perder.
– Когда получаешь то, что хочешь – тебе есть что терять, – тихо повторила она. Задумалась. Но после недолгого молчания решительно встряхнула копной рыжих волос, словно отгоняя прочь сомнения, и сказала: – Голову даю на отсечение, что вас интересует, кто мог надругаться над скрижалями Джорджии.