Ведьмин день
Шрифт:
Мы добрались до бака, и тут выяснилось, что самое сложное ещё впереди. Лестница отошла от креплений в стене и от этого здорово сместилась влево, так что между её концом и люком в баке было расстояние метра в два.
– И что дальше? – спросил я, переводя дыхание. – Будем прыгать?
Лерка показала на прут, вмонтированный в стену. Прут шёл вокруг всей башни, и по нему можно было добраться до люка в баке. Теоретически. Если лезть на руках.
Мне сразу же захотелось плюнуть с высоты тридцати метров и спуститься вслед за плевком. Но обнаружить свой страх перед Леркой я не мог.
– Надо полагать, мы полезем по пруту? – бодро спросил я.
Лерка кивнула. Затем она повисла на последней перекладине, далеко засунула руку в щель между металлическими листами бака, пошарила там и вытащила две пары строительных перчаток.
– Это чтобы посторонние не лазили, – пояснила. – Прут острый, голыми руками взять нельзя, сразу оборвёшься.
Лерка натянула перчатки и легко повисла над пустотой. Повисела секунду и, быстро перебирая руками, поползла к люку. Через минуту Лерка уже забралась в бак.
Я тоже натянул перчатки.
Никому бы не посоветовал проделывать такие штуки. Едва я повис на этом пруте, как мне сразу показалось, что я вешу никак не меньше ста килограммов. Руки мгновенно одеревенели. Я собрал силы и сдвинулся сантиметров на двадцать. Заныли плечи. Я набрал воздуха и сдвинулся ещё. До люка оставалось меньше метра. Я почувствовал, что ещё немного, и я сорвусь. Надо было просить помощи.
– Лер, – позвал я.
Лерка высунулась из бака.
– Плохо? – спросила она.
– Ага, – выдавил я.
– Не двигайся, – велела Лерка. – Виси. Я сейчас.
Она исчезла.
Зачем-то я начал считать секунды. Было страшно и как-то тупо, не думалось ни о чём.
Из люка высунулась Лерка. В руке у неё была крепкая альпинистская верёвка. Лерка свесилась вниз и ловко завязала на моем правом запястье хитрый морской узел.
– Отпускай, – велела Лерка.
А я уже не мог больше держаться. Пальцы разжались, и я сорвался.
Пролетев метра полтора, я повис на верёвке.
– Ползи вверх, я тебя тянуть буду, – сказала Лерка.
Я схватился за верёвку обеими руками и стал карабкаться вверх. Лерка мне помогала, и общими усилиями я кое-как оказался в баке. Привалился спиной к холодной стене. Лерка сунула мне в руку бутылку минералки.
– Ты молодец, – похвалила меня она. – Не испугался. Горох тоже не испугался. Проходи.
Лерка толкнула какую-то картонку, и передо мной открылась настоящая небольшая комната. Тут был диван, сделанный из камер от грузовика. Два кресла, тоже сделанные из камер. Фанерный стол. На столе приёмник, на стене старая карта Советского Союза. Небольшое окошечко с оргстеклом. Мутное. Я встал и дополз до дивана. Открыл минералку.
– Хорошо у вас тут. Жить можно…
– Тут Горох жил, когда его братья уезжали, – сказала мне Лерка. – Он один дома боялся оставаться и ночевал тут.
– Как он умер?
– Ты же знаешь, – сказала Лерка. – Все знают. Дед мой знает, участковый наш знает, все знают. Но ничего не делают! Все боятся! Я тоже боюсь…
Лерка скрипнула зубами.
– А он это… Это… Ты его не видела потом?
Лерка посмотрела на меня как на ненормального.
– В каком это смысле потом? – спросила она.
– Ну, в прямом. В смысле, он тебе не являлся?
– Нет, – сказала она. – Не являлся. Я за ногу его подержалась.
– Как это?
– Когда он в гробу лежал, – объяснила Лерка. – Есть такой обычай – покойника нужно подержать за ноги, и он не будет тебе сниться… И приходить не будет… Ко мне не приходил. И на глаза пятаки.
– А если на могилу его сходить? – спросил я.
– Горох не здесь похоронен, – сказала Лерка. – Его родственники увезли. И братьев его тоже. Они вместе похоронены, а где, я не знаю. Я тебя спросить хочу – ты просто так всё это спрашиваешь или как?
И Лерка посмотрела прямо мне в глаза. Этак пристально посмотрела. Но не оглянулась. Видимо, на своей водокачке она чувствовала себя вполне уверенно.
Тогда я сказал:
– Моей сестре Катьке приснился сон. Ей приснилась белая кошка. Кошка подошла к ней и оцарапала ногу. А сейчас у неё на ноге белый рубец. И белизна распространяется и дальше…
– Почти то же самое было с Горохом. Только не белизна, а краснота. Когда он умер, его брат засунул ведьму в баню и сжёг. А она выскочила через трубу.
– Постой, – сказал я. – Как это? Горох же был последним.
Я пересказал историю, рассказанную мертвецом. Лерка слушала внимательно, а когда я закончил, сказала:
– Всё правильно. Только с Горохом не так. Он умер вторым. А его брат бизнесмен – третьим.
Наверно, те мёртвые, которые к живым являются, не знают, что они мёртвые. Считают, что они живы до сих пор. Вот и Горох думал, что он жив.
– Дед мой пытался помочь, – сказала Лерка. – Он предлагал брату Гороха адрес…
– И тот послал его подальше, – проговорил я.
– Да, послал. А теперь тот колдун уехал. Я не знаю, что тебе делать.
– Может, увезти Катьку? – предположил я.
Лерка ничего не ответила, достала из-под дивана банку с лимонадом и кинула мне. Наверное, ей было неприятно всё это слушать, и я не стал больше вспоминать о Горохе. Пить хотелось изрядно.
Лерка достала и себе банку, открыла, но пить не стала.
– А ты когда-нибудь видела белую кошку? – спросил я. – Эту?