Ведьмин век
Шрифт:
— Я скоро, — сказал он запертой двери.
Размеренная жизнь театра уже прервалась. Уже смешалась и скомкалась, и покатилась пес знает куда; двери уборных были распахнуты настежь, и отовсюду слышался передаваемый по трансляции сухой, подчеркнуто спокойный голос: «Просьба ко всем работникам театра оставаться на местах. Просьба оставаться на местах. Подготовка к спектаклю прекращена; просьба ко всем работникам театра оставаться на местах… Не выходите в коридоры, оставайтесь на местах…»
Говоривший был, по-видимому, хорошо знаком
— Молодой человек…
Клавдий обернулся; женщина отпрянула. Клавдий знал, что в состоянии боевой готовности выглядит донельзя паршиво. Тут хоть в багряный плащ закутывайся, до бровей…
Начальника спецгруппы он нашел в увешанной афишами комнатке — администраторской. Две забившихся в угол женщины и мужчина во фраке испуганно смотрели на рацию в руках непрошеного гостя.
— Мы переловили их, патрон. Девчонки. Девять человек. В репетиционном классе.
— Действующие?
— Нет, патрон. Все «глухие». Как и указано в досье… Спектакль отменен. Зрители в театр не допускаются; прочесываем этажи.
— Торки нет в кабинете. Вы уверены, что она еще в театре?
— Все видели, как она входила. Как выходила, не видел никто. Ее машина на месте…
— Сколько их, Коста, по вашим ощущениям?
Начальник спецгруппы прищурился. Маркированный инквизитор, кое в чем — например, в чутье — превосходящий даже Клавдия. Он не допрашивает ведьм — он их ловит.
— Много, патрон. Здесь, в здании — много… Пять-шесть. И мы пока не нашли ни одной.
— Здание оцеплено?
Начальник закатил глаза, что было нарушением субординации, зато изгоняло всякие сомнения в профессионализме спецгруппы.
— Хорошо, Коста… Делайте свою работу. А я ищу Торку.
Он почуял ведьму, поднимаясь по мраморной зрительской лестнице на третий ярус. Почуял ясно и явно — кажется, воин-ведьма. Да как близко подкралась незамеченной…
Он стиснул зубы, мысленно посылая противнице приказ-принуждение. Кажется, ответом был короткий стон; Клавдий кинулся на звук, откинул портьеру, выскочил на другую лестницу — черную, аварийную. Внизу торопливо удалялся стук каблуков.
— Стоять!
Двери, ведущие на второй ярус. На первый; ложа-бенуар. Красное платье, мелькнувшее двумя пролетами ниже…
Истошный крик в зале. На сцене. И почти сразу же — запах дыма.
Преследуемая ведьма остановилась. Клавдий чуял, как она остановилась — этажом ниже, будто выжидая, что теперь Великий Инквизитор предпримет. Обнаглели, пес…
— Пожа-ар!..
Дверь, ведущая в ложу, была совсем рядом. Огромный пышный зал терялся в сумерках; занавес был поднят, давая возможность любоваться богатыми, слегка помпезными декорациями премьерного балета. Парчовый дворец, бархатная темница, розовый флер рассвета-заката…
Черный
— Пожа-ар!..
Включилась сигнализация. На сцену выскочил человек с маленьким, плюющимся пеной огнетушителем. За ним еще один, еще…
Дым поднимался выше. Гипсовые лица на потолке понемногу утрачивали белизну, и в бесстрастных прежде глазах проступала совсем человеческая усталость. Или Клавдию померещилось?..
Ведьма. Она близко. Она преодолевает боль от его удара, и…
Клавдий удивленно оглянулся. Это что-то новенькое…
В грудь ему смотрело дуло большого черного револьвера.
— Инквизитор… Палач…
Молоденькая дура, она решила напоследок высказать ему все, что о нем думала. Стреляй она сразу — у нее сохранился бы шанс.
— Ты ошиблась, девочка.
Его напор отбросил ее на стену. Револьвер вывалился — почти беззвучно, на мягкую ковровую дорожку. Он подошел, заглянул в черные от боли глаза, замерил «колодец». Восемьдесят… Со следами недавней инициации…
Он взял ее за руку — необычайно тонкую, прямо-таки тощую, тонкокостную руку балерины. Нащупал пульс.
— Кто тебя инициировал? Где? Зачем ты это сделала, танцевала бы своих аистов… Зачем?
— Я ведьма, — прохрипела она ему в лицо.
— Ты человек!..
— Я ведьма, ведьма!.. И вы еще узнаете…
Глаза ее закатились. Она вводила себя в беспамятство.
— Где?!
Голова на тонкой шее запрокинулась. На Клавдия смотрели белые глазные яблоки; ярко вспыхнула бархатная кулиса. В оркестровой яме суетились люди. Едко запахло паленой пластмассой.
Он закинул девчонку на плечо и вытащил в коридор. Молоденьких балерин не так тяжело носить — но, даже пребывая без сознания, она сбивала ему чутье. Близкое присутствие одной ведьмы не давало ощутить прочих.
Вой пожарной сирены. Сквозняки; люди, бегущие к аварийным выходам. Слезы на чьих-то глазах. Веселое любопытство в других.
— Патрон?!
— Вы прочесали здание?
— Патрон, слишком быстро распространяется пожар…
— Вы ведьм взяли?
На скулах начальника спецгруппы играли желваки. Он понимал, что операция проваливается — и не понимал, почему.
— Девчонку в машину… А, пес!
Ключи в кармане. С брелоком в виде птичьей лапы.
— Ивга… Пес, пес, пес!
Потом он набрал в грудь воздуха и выдал ругательство, от которого начальник спецгруппы отшатнулся.
Почувствовав запах дыма, Ивга прежде всего влезла на подоконник.
Кабинет директрисы выходил на площадь перед главным входом; на брусчатке толпились зеваки. Много, куда больше, чем театралов — и с каждой секундой их становилось больше, потому что никакой театр не сравнится с действом, которое разворачивается в Виженской опере в эту минуту…