Ведьмина доля
Шрифт:
— Всё, подарок есть, — я обернулась. — Выдвигаемся?
Кирюша, подняв руки и звеня браслетами, отплясывал ламбаду, а Гоша смотрел на него и улыбался. Удивительно искренне. Подозрительный, ей-ей…
— Это еще мелочи, — я протиснулась мимо танцующего скелета, вышла в коридор и обула кроссовки. — Ты бы его новогодней ёлкой видел, в шариках, мишуре, «дожде» и с гирляндой в черепушке… включенной в сеть.
Наблюдатель представил и улыбнулся еще шире. Я надела куртку, сунула в сумку «подарочный» пояс и, пока мой спутник обувался, обернулась
— Кирюш, Жорика увидишь — хватай и не отпускай, пока я не вернусь. Да, хоть привязывай, — кивнула в ответ на красноречивую жестикуляцию, — но задержи. Закрывайся.
И сразу же направилась к металлической лестнице, ведущей на крышу, на ходу отцепляя от куртки амулет-метелку. В коридоре подмигивала последняя лампочка и пахло табаком, а в соседской квартире распевали «Седую ночь» загулявшие гости.
— Уль, но…
— На машине, нарушая все правила, до Барских развалин пилить два часа, а по воздуху домчим за полчаса, — пояснила я, поднимаясь по лестнице. — Но не хочешь со мной — езжай сам по себе. Не заставляю.
Гоша… сглотнул. Тихо, но явно. Кажется, по поводу высоты и полетов у него пунктик. Да, окно. У чердачной двери я ненароком обернулась и поняла. Похоже, он… всё сделал. Всё, зачем приехал. Слишком расслабленный и спокойный, и, опять же, никаких вопросов, требований и намеков. Остается, конечно, момент роли зеркала, но в остальном… На кой черт тогда ему Барыня? Проверить то, что рассказала Томкина бесиха? Убедиться?.. Открыв дверь и глубоко вздохнув, я зажмурилась. Как же всё вызнать-то?..
По крыше, еще недавно нагретой солнцем и теплой, гулял ледяной ветер. Яркая луна, глубокая чернота неба и росчерки падающих звезд. И забытое ощущение зовущей дороги. В ночь, в обнимающую тьму, на сумасшедшей скорости, чтобы бунтующие инстинкты напомнили о главном, отодвинув в сторону несущественное, чтобы с высоты птичьего полета увидеть прошлое мелким и незначительным… Оседлав парящий коврик, я покосилась на наблюдателя и с сожалением отказалась от сумасшедшей скорости.
— Гош, садись. Не бойся, не уроню, — пока живым нужен. Или попробовать договориться на берегу?.. — И тихо спросила: — Ничего не хочешь рассказать?
Он неопределенно хмыкнул и сел позади меня. Ладно. Пока — ладно.
Я пришпорила коврик, и мы понеслись. Медленно и печально. С высоты неспящий город напоминал янтарное ожерелье, лежащее на черном бархате. Спрятавшись от ледяного ветра в сфере теплого воздуха, я бездумно смотрела вниз. На освещенные магистрали. На черноту реки. На сонную окраину, мерцающую редкими огоньками в окнах домов. И вновь ощущала свою территорию, чувствовала пульс городской жизни, кровью бьющийся в вене левого локтевого сгиба. И впервые по-настоящему осознала, чем была для нечисти территория. Силой. Источником жизненных сил. Защищая свое, заново открываешь себя, находишь в себе скрытые резервы и меняешься, чтобы управлять ими. И становиться еще сильнее.
Городские постройки сменились туманными полями с редкими островками рощиц. Я смотрела вниз и, судорожно копаясь в себе, понимала, чем в будущем обернется чувство территории. Тринадцатой сферой. Если, конечно, я смогу слить в один источник движущие силы. Которые пока действовали порознь и часто конфликтовали. А развитая тринадцатая сфера — это Пламя. Слабенькое, но естественное и собственное. Но как примирить Ответственность, требующую использовать Круг, Совесть, не желающую жертвовать ведьмами, и Жажду жизни, которая категорически не хочет до кучи жертвовать собой?.. Слава богу, тетя Фиса понимала, что я не готова…
— А что такое «тринадцатая сфера»?
Это я вслух сказала или он мысли читать умеет?.. Наблюдатель, повозившись, придвинулся ближе, и его теплое дыхание взъерошило волосы на моей макушке, когда он повторил:
— Тринадцатая сфера, Ульяна. Объяснишь?
На его счастье, в моей опустошенной и замороженной душе не нашлось ни сил, ни эмоций, чтобы послать. Ни по-русски, ни в полет.
— Нет, — и немного продвинулась вперед.
Мой спутник посопел недовольно и снова подгреб ко мне вплотную.
— О чем рассказать?
— Про роль тети Фисы в вашем спектакле. И имя ведьмы. Ты же знаешь.
Руку на отсечение даю — знает. И тетя Фиса… не сделала бы того, что ей пришлось сделать без давления извне и приказа свыше. Не бросила бы Круг в тот момент, когда его наверняка придется использовать. Скорее, дождалась бы тюрьму здесь, чтобы закрыть наверняка.
— Первое — это разговор долгий и в спокойной обстановке. Будет время — объясню, но потом, — после минутной паузы сообщил Гоша. — А второе… А с чего ты взяла, что я знаю? Иллюзию совсем не видно? — поинтересовался серьезно.
— А она есть? — я обернулась через плечо.
В серых глазах горело Пламя, по черным волосам сновали искры. И никаких признаков внешней иллюзии и отофотошопленности. Взъерошенный вид, напряженные плечи, внимательный взгляд. И запах. Слабый-слабый, но бесов. Похоже… действие мыслеформы кончается, и ей на смену приходят задачи Пламени. И прежние иллюзии сползают старыми шкурками, растворяясь в слабой бесовой силе. И… Мне стало нехорошо. А если я опоздала, и он нашел ведьму и?.. Хуфия меня убьет…
— Была, — констатировал он и, склонив голову набок, тихо, но веско добавил: — Да, про дела Анфисы Никифоровны расскажу. Но вот про ведьму тебе знать не стоит. Она — не твоя работа, Уля. Не твое дело.
«Нет, мое!», — завопили нечисть и Жажда жизни, но ведьма ответственно припечатала: «Не раскрывайся, дура!», и я невольно съежилась. Да, по сути — не моя работа. Но…
— Вы упускали её не раз и не два, — напомнила угрюмо. — И не раз и не два она пыталась меня убить. Я, Гош, только хочу… поджечь хворост. Или посмотреть, как его поджигают, и убедиться в том, что больше она никого не убьет. Да, не моя работа. Но моё дело. После того, как все вы влезли в мою жизнь… Моё.