Ведьмина дорога
Шрифт:
После того как с уборкой было покончено, я быстро оделась и заплела косу. Мельком глянула в рогатое зеркало и невольно улыбнулась отражению: сон на собственной кровати и спокойная жизнь нарастили на мои кости мяса, а на бледных щеках даже проглядывал робкий румянец. Я затянула ремень потуже, в надежде на тонкую талию, но потом рассмеялась над собой, махнула рукой и перестегнула его как обычно. Кого я обманываю? Да и зачем? В одежде мне главное удобство, а о внешности пускай Марьяна беспокоится – она это дело любит. К счастью, в меру – иначе мы бы не сдружились.
Собрав все необходимое в наплечную сумку, я подумала и сунула
Об этой мечте я не говорила даже маме – она была моя и только моя.
Ласково погладив темный, порядком растерявший глянец кожаный бок футляра, я убрала его на самое дно сумки и накинула ее на плечо. Оглянувшись, улыбнулась и поклонилась пустой комнате. Прошептала: "Я ненадолго", и вышла, тихонько прикрыв за собой дверь. Показалось, что дом вздохнул, словно не желая расставаться, и на душе потеплело.
Пирожок вытащил морду из подвешенной торбы с овсом и приветственно заржал. Я похлопала его по шее и почесала за ушами, как большого кота. Шрам уже медленно зарастал шерстью – пока еще тонкой и легкой, скорее напоминавшей пушок. Конечно, совсем невидимым он не станет, но и мертвым напоминанием о людском равнодушии не останется.
И все-таки интересно, кто это повадился моего коня подкармливать?
– Эй, обжора, признавайся – кто тебя так балует? – я зачерпнула рукой отборный овес и ссыпала его обратно в торбу, наслаждаясь дождевым шорохом золотистых зернышек. Пирожок хитро глянул на меня лиловым глазом, замахал гривой вверх-вниз и топнул копытом.
– Понятно, не хочешь раскрывать тайну своего кормильца. Боишься остаться без вкусненького? Хорошо, так и быть, пока не буду тебя пытать, – болтая ни о чем, я споро заседлывала скакуна, мысленно прикидывая, что при хорошем раскладе успею добраться до города к ночи. Заночую на постоялом дворе, а утром куплю все необходимое и к завтрашнему вечеру уже вернусь в Приречье.
Я наклонилась, затягивая подпругу, а когда выпрямилась, нос к носу столкнулась с Совием.
– И куда ты собралась? – прищурился он. Тяжелая ладонь лежала на холке Пирожка, и судя по тому, что конь спокойно воспринял покушение, рука эта была ему знакома.
Повисла напряженная тишина. Охотник ждал ответа с такой уверенностью, как будто был вправе его требовать. Я молча прожигала его взглядом, мысленно считая до десяти и обратно, чтобы не наговорить гадостей перед дорогой и не испортить собственное спокойное настроение – хотя оно и так уже было подпорчено поведением рыжего нахала. Один только Пирожок, воспользовавшись заминкой, сунул морду в снятую кормушку и захрупал овсом.
Я усмехнулась и перекинула косу на грудь.
– А ты собираешься отслеживать каждый мой шаг? Или боишься, что сбегу? Это странно, учитывая, что не так давно ты прямиком заявил, что меня здесь быть не должно!
– На тебя надеются отец и пан Артемий. Я вовсе не хочу, чтобы в нужный момент оказалось, что ты исчезла и подвела кого-то, кому надобна будет твоя помощь.
Под потолком летала мелкая пыль, золотившаяся в перекрестии солнечных лучей. Сумка с записями жгла бок, побуждая скорее отправиться за новыми историями. И неожиданное препятствие в лице рыжего охотника казалось неуместным и глупым. Ничего, кроме раздражения, в тот миг я к нему не испытывала.
Вот только запах – осеннего леса, костра и терпкой нотки его собственной кожи – настойчиво размывал мое недовольство, смущал и заставлял отодвинуться до того, как я запутаюсь окончательно.
Я рывком затянула подпругу так, что Пирожок вздрогнул и недовольно оскалился, повернув ко мне обиженную морду. Я спохватилась и ослабила крепление.
– Вот чтобы никого не подвести, мне и нужно съездить в город – пополнить припасы. Ты же не хочешь, чтобы в один далеко не прекрасный момент кто-то пострадал из-за того, что у меня не оказалось какого-нибудь масла или жира?
Совий задумался и неохотно кивнул, признавая мою правоту. Отодвинулся, пропуская нас с конем, но не ушел, продолжая колоть меня взглядом. Я вывела Пирожка и белкой взлетела в седло. Подобрала поводья и почти уже цокнула языком, пуская коня неторопливым шагом, но тут загорелые пальцы обхватили запястье железным кольцом.
– Что еще? – взглянула я на Совия. Несмотря на то что я возвышалась над ним в седле, ощущение, что сверху вниз смотрит именно он, мне не понравилось.
– Будь осторожна, – неохотно выдавил Лис и отпустил мою руку. Чутье говорило, что парень хотел сказать что-то другое, но ограничился только этими словами. И я не стала спорить – просто кивнула в ответ.
Стражи на воротах в город едва удостоили меня взглядом, занятые телегой крикливо одетого купца. С него они могли стрясти гораздо больше мзды, чем с одинокой путницы верхом на крепком, но явно беспородном коньке. Деревенская девочка, привезшая сушеных ягод на продажу, или знахарка, явившаяся за эликсирами и мазями, а может, бродячая сказительница – я была всеми ими разом, и ни один из обликов не сулил стражникам пополнения мошны. На привычный окрик: "Зачем пожаловала?" я сказалась лекаркой и кинула стражу две медные монетки – стандартную плату за проезд. Он только махнул рукой, пропуская меня в город, и отвернулся, присоединившись к напарнику, трясущему купца.
Я тронула поводья, и Пирожок ленивым шагом, потряхивая гривой, пошел вперед. Подковы глухо стучали по не успевшим просохнуть доскам. Толчея и круговерть людского потока вызывали у меня рябь в глазах – я совсем отвыкла от этого калейдоскопа, не прекращающего свое движение ни на минуту. Оно начиналось еще до рассвета и становилось медленным и плавным только после заката. Ночью никакие торговые сделки не совершались – кто рискнет, тому Пряхи всю нитку перепутают, потом не разберешься в собственной жизни. Зато кутить никто не запрещал.