Ведьмина Ласка
Шрифт:
Поднял куклу, отряхнул, решительно, чтоб не дать себе шансу смалодушничать, перепрыгнул несколько ступеней, размашисто ударил костяшками о дверь. Раз, другой. Тишина. Так хотелось уйти, извинив себя тем, что вот пробовал – не открыли.
Отругал себя мысленно, сжал кулак и снова постучал.
– Вася! Василиса?! – снова прислушался. Закаркал ее ворон ручной, зашлёпали по полу босые явно ноги. Скрипнув (надо бы смазать что ли), отворилась на щёлочку дверь. Васька в сорочке с распухшими глазами и красным носом, просунула в щель своё аккуратное треугольное личико.
– Ян? – с удивлением моргнув, открыла дверь шире. – Ночь совсем. Случилось чего?
А я вместо ответа смотрю, как
– Ты плакала что ли? Из-за меня? – Васька вздрогнула, потом фыркнула надменно.
– Больно надо за тебя рыдать, – а сама глаза прячет. И видно, опустив к полу, заметила висевшую в руке куклу свою, встрепенулась. – Мамина куколка… Откуда она у тебя? – подняла взгляд пытливый, вижу же, что ждёт объяснений. Захотелось соврать, что нашёл, мол. И вот принёс. Героем быть в её глазах. Спасителем и благодетелем. Так ведь я не такой. Никогда не был. Ни храбрецом, ни героем. Вздохнул, скрипнул зубами:
– Я взял её, Вася… – с трудом пропихивая через глотку правду, опустил голову.
– Ты прости. Знал бы, что так тебе дорога, ни в жизнь бы не тронул. Вот тебе крест!
Глава 16
Василиса
Ты прости… прости… прости.
Слова извинений тонут в море облегчения, которое волнами омывает моё сознание. Схватив дрожащими пальцами родное, пусть сейчас и грязное, набивное тельце куколки, я всхлипываю, совершенно не стесняясь гостя. Уткнувшись носом в мягкий животик, даю оберегу впитать свои слезы, как делала она много-много раз, будь они вызваны детскими обидами, подростковыми разочарованиями или угрозами и нападками мачехи. С самого детства куколка рядом со мною. Мой верный друг и хранитель девичьих секретов.
– Зачем? – судорожно всхлипывая, спрашиваю я.
– Так это… – он ведет плечом, косясь на безлицую вновь куклу, – нравишься ты мне, Василиса. Прикипел душой, аж тошно. Ну, думаю, в минуты когда не рядом, возьму что-то на память чтоб смотреть и тебя вспоминать, похожа ж. Ты ж чай не маленькая, подумал, зачем тебе кукла-то…
– Чем?
– Что - чем? Похожа? Ну вот такая же, – передернув плечами, словно замерз, Ян повертел ладонью в воздухе, обрисовая женскую фигурку, – с косами густыми, глазами пронзительными, губами…
– Губами? – хмурюсь, вновь смотря на куклу. И правда! Только что безлицый оберег, вновь взирал на мир хмуро, поджав ярко окрашенные губы в тонкую линию.
– Врёт, и не краснеет! – хриплым голосом, прокашливаясь от длительного молчания, заговорила она под мой испуганный визг.
Отбросив куколку в сторону, вцепилась в дверной косяк.
– М-мама! – пискнула испуганно. Яким с Васькой обещали, что обережная куколка заговорить должна, но вот что б так, ночью да голосом замогильным!
– Украл, чтоб правду не рассказала, про душу его черную да дела мерзкие, – куколка, покачиваясь на пухлых ножках, словно пробующий сделать первые шаги младенец, неуверенно заковыляла в нашу сторону. Обличительно ткнув в Яна грязной ручонкой, ну точно судья в старой программе которую любила смотреть мачеха, зачитала чуть ли не приговор, со всеми его прегрешениями, – тетку твою, Иринку – загубил, голову запудрил да со свету сжил, сам неприкаянной тварью мается, врет, иворачивается, бедокурит. Нет ему прощения и никогда не будет. И меня украл, чтоб правду тебе не сказала, рта не раскрывала. А я вот, первым делом, как родовой магией напиталась – глаза тебе и открою. Нет ему места в нашем доме, рядом с душой твоей светлой. Погубит и тебя, Васенька, как Иринку-то. Метлой гнать из двора его надо!
– Это правда?
Ладонь Яна,
– Правда.
– Так вот о ком она говорила. – пробормотала сконфуженно, – что простила.
– Кто? – разом спросил он и кукла.
– Иринка ваша. У Дуба сказала, что прощает.
– А еще что? Наставление какое? Напутствие?
Напутствие… Бросаю взгляд на Яна. Может ли быть такое, что тётка о нём говорила?
– Ты знал? – обведя взглядом успевших подойти, но в этот раз молчаливо наблюдавших за нами Якима и Ваську. – Вы знали всё?
– Смотря что имеешь в виду под всё, – тихо ответил он, переглядываясь молчаливо со зверями и куклой.
– А есть что-то еще, кроме того, что ты каким-то образом выглядишь чуть старше меня, крутил шашни с моей теткой, довел ее до смерти и… – я судорожно выдохнула, с силой сжимая все так же стискивающие запястья браслеты, – кто ты? Оборотень? Вампир?
При упоминании последнего все презрительно сплюнули, а Яким три раза постучал по полу.
– Бог с тобой, – поморщился Ян, – честное слово, пытаюсь сказать, но не могу.
– Как так?! Значит, есть еще что-то?!
Ян, словно борясь с невидимой силой, преодолевая сопротивление слабо кивнул.
– Ну-у блеск! – всплеснула руками. – Ты желаешь мне зла? Ты маньяк? Убийца? членовредитель какой?
– Вредитель как есть, – фыркнула куколка.
– Нет! Клянусь, не желаю тебе зла, – он поднял примирительно руки. – Ничего такого, что ты перечислила.
Я молча перевела взгляд на черный, притаившийся лес за невысоким забором Яги. Что странно, только сейчас поняла, что Избу забор огораживает только со стороны яви, а с огорода, тропинка ведет в навье беспрепятственно. Ветер тихо, еще по летнему, без холодного завывания плутал высокого в кронах сосен, мерно и сонно покачивая их верхушки, что поднимали свои острые головы к усыпанному звездами чернильному небу. Тонкие полосы серых облаков, все пытались укутать в свою перину круглую луну, но она, выбираясь из их объятий заново освещала двор и смотрящее с надежной в глазах лицо Яна. И что же мне с тобой делать? Ни на один вопрос ведь не получила ответа.
– Скажи уж что-то, Василиса.
Воздух между нами наэлектризовался, наполняя пространство ожиданием. Я и сама понимала, что мой ответ может изменить каким-то образом судьбу нас всех: Яна, мою собственную, странных зверей и даже обережной куколки. Я знала и… спасовала.
– Прости, – качнула головой, – не могу. Сделав пару шагов назад, схватилась за ручку двери. Спасибо, что вернул куклу. И… иди домой, Ян.
Ян
“Иди домой”.
Так она сказала? А куда идти-то? Нет у меня дома.Вздохнув, смотрю на закрывшуюся дверь. И отчего-то вспоминаю, как давно, ещё в детстве вздумал за мать вступиться, когда отец её колотить хотел. Подбежал ему под руку, да так к стене отлетел, думал, все кости переломаю. А она что? Наорала, чтоб не лез, куда не просят. Мол, и так денег нету, а теперь лечить ещё меня, дурака. Вот и теперь тоже, по совести хотел, по-человечески. С тем же результатом. Самому только хуже, а взамен ни спасибо, ни слова ласкового. Наверное, тогда и перестал верить в глупости про “добро всегда побеждает”. И в сказки тоже. Если они и есть на свете, то моя точно не со счастливым концом. Зачем вообще стараться делать по совести, если исход один? Мудаком-то всяко легче жить. Здесь соврал, там обворовал. Чего ради тянуться к свету, раз там только для избранных места? Правильно бабка говорила: выше головы не прыгнешь, кем уродился, тем и помрёшь. Как был с рождения оборванцем, Кольки колдыря сыном, так и остался вот.