Ведьмина ночь
Шрифт:
А вот это меня чуть царапнуло снисходительностью, почудившейся и в тоне, и в самом имени.
— Здесь все всех знают. И обо всех, — легкий смешок. — Но да, мы с Наиной приятельствовали. Дружбой наши отношения не назовешь, но вот…
Дверь я открыла. И та отозвалась раздраженным скрипом. Кажется, дом эту приятельницу не слишком жаловал.
— Своеобразная женщина. Да… но князь её весьма ценил.
А дорогу на кухню она нашла сама. И пустую чашку заметила, а вот княжич свою благоразумно
— Чай? Я травяные сборы вам дам. Тонизирующие… или сами составить предпочтете? Вы… где учились?
— В Московском государственном. На факультете общей практики. И участковой ведьмой потом работала. Там же. По распределению.
Врать смысла нет. Все это легко проверить, да и ложь ведьмы чуют. А Цисковская была сильной ведьмой. Не мне с такой тягаться.
Во всяком случае во вранье, тем паче смысла в нем немного.
— О! Я тоже там! Только на целительском и, надо полагать, чуть раньше… клянусь силой, что не желаю вам вреда.
Она сняла с полки кружки и молока налила.
И отступила, позволяя мне самой выбрать, отчего стало слегка неудобно, будто бы я не доверяю. Пусть даже я и вправду ей не доверяю, но все одно…
— Моя внучка там теперь учится.
— На целительском?
— А где еще? — Цисковская пожала плечами. — Умная девочка. Талантливая… приедет и я вас всенепременно познакомлю.
— Буду очень рада…
— Бросьте, вы ей не соперница, — Цисковская и доску достала, и нож.
Выложила каравай.
Сыр.
Масло.
Это вам не черствый хлеб непонятной сохранности. Только… есть вдруг расхотелось. Совершенно.
— И не стоит обижаться, я правду говорю.
А на правду не обижаются.
Да, есть такое мнение. Только вот и правду сказать по-разному можно.
— Да я, собственно говоря, и не собиралась…
— Конечно, весьма удивительно, что все вышло так… у нас с Наиной был договор, однако внук её… весьма бестолковый человек распорядился по-своему. И от этого все… неприятности.
— У кого? — уточняю так, на всякий случай.
Но этого моего вопроса Цисковская словно и не слышит. Она сооружает бутерброды, которые выглядят весьма симпатично, а у меня же крепнет желание выставить незваную гостью за порог.
— Злитесь, — она точно определяет момент. — Думаете, вам повезло? В какой-то мере да… по сути вы сумели получить просто так силу, которая… от которой, скажем так, многие не отказались бы.
И внучка Цисковской тоже.
— Зачем вам? — интересуюсь, разом вдруг успокаиваясь. А и вправду, чего нервничать? Это она переживает, пусть даже изо всех сил старается казаться этакою вот, отстраненно-равнодушною.
Но она пришла.
Она вот устроила цирк с ранним завтраком. В прошлой-то моей жизни я бы и взгляда не удостоилась, не то, что
— Сила? — уточнила я, присаживаясь на стул, на котором недавно княжич сидел. И подумалось, что он наверняка где-то рядом.
Слышит?
Подслушивает? Не то, чтобы я сильно против, но… как-то оно неудобно, что ли. Или удобно?
— Вы ведь пришли за нею, верно? Уговорить меня отдать…
— Мы хорошо заплатим, — Цисковская не стала юлить. — Род мой стар, велик и состоятелен. А ты молодая красивая девочка, у которой вся-то жизнь впереди. И эту жизнь можно сделать комфортной. Скажем… ты можешь вернуться в Москву. Получить квартиру… две или даже три комнаты. Приличный район. И солидная сумма компенсации.
Ага. Верю. Причем, согласись я, все будет, и квартира, и компенсация. И с размером её поторговаться можно, потому что…
— Зачем? У вас и вправду род древний и славный. Своей силы хватает. Зачем еще и эта?
— Силы мало не бывает.
— На самом деле. Мне просто интересно. Раз уж так пошло.
— Внучка моя… — Цисковская чуть поморщилась, явно не рассчитывая на столь откровенную беседу. Но и лгать не стала. Верно. Ведьмы ложь чуют.
Ну… когда они не влюблены и головой работают, а не только воздушные замки в оной возводят.
— Хорошая девочка. Милая. И происхождение подходящее… но слегка не дотягивает уровень.
— До чего?
Молчание.
И хмурое такое, недовольное…
— До того, чтобы войти в круг потенциальных невест его императорского высочества, — этот голос заставил меня подпрыгнуть. — Доброго утра, госпожа Ангелина…
Княжич высунулся-таки на кухню.
— Извините, у вас тут просто так пахнет… — кончик носа его дернулся. — Не усидел. Со вчерашнего дня маковой росинки во рту не было.
И ближайший бутерброд цап.
И в рот.
— Я не знала, что у вас гости, — Цисковская определенно удивилась. И не обрадовалась.
— Да какие гости, — отмахнулся князь, который умудрялся мало того, что говорить с набитым ртом, так еще и весьма внятно. — Свои люди… так вот, собственно говоря, я слышал, что весьма скоро отправят приглашения…
И ко второму бутерброду тянется.
А он смелый. Недавно еще бегал от приворотного зелья, теперь вон ведьмины бутерброды жует, а ведь в них многое запихать можно. Но князю, кажется, плевать.
— Стало быть, верно оно… на самом деле все довольно банально. Цесаревичу давно уже не восемнадцать и даже не двадцать. К тому же единственный сын… оно, конечно, по нынешним временам и женщина наследовать может, но на деле, чем оно выше, тем традиционней.
И пальцы облизывает.
Он точно княжич?