Ведьмина сила
Шрифт:
— Я же все для тебя… сделала, — просипела Инга с трудом. Ставшие незрячими глаза смотрели в пустоту.
— Черта с два, — возразила я, встав. — Ты всё сделала для себя. И меня Ехидне сдала для себя — чтобы выслужится, и Ехидну мне — тоже, чтобы я ее убрала с твоего пути. Ты же до смерти боишься ее возвращения. Если она заберет мое тело — всё, конец твоим планам и мечтам о вечной жизни. Тринадцатая гробница Верховной открывается только для одной ведьмы, и лишь ей достаются знания. И ты решила убить двух зайцев сразу: подсунуть мне Ехидну, запертую в человеческом теле, и занять меня. Меня ты тоже до смерти боишься, я же чувствую.
Инга скрипнула зубами и попыталась дотянуться до «угля», но не вышло — сила древнего маяка, сжатого в моем кулаке, держала ее крепко.
— Избавиться от портала невозможно, верно? — продолжала я невозмутимо. — Поди думала, что я найду его раньше и прибегу к тебе договариваться — ключ к уничтожению за амулеты, ведь жизнь спасенного для целителя, даже темного, свята? И собирала бы защитников по твоим бывшим приятелям, убирая их, но для тебя? А потом, наверно, я должна была ждать Ехидну, а ты бы пошла в гробницы. И стражи бы тебя пропустили — несмотря на предательство. Выплеск стирает любые запреты. И одного защитника вернуть на место — не двенадцать расставлять.
Посмотрела на нее внимательно и добавила:
— А не я бы собрала амулеты — так ты руками «курятника» бы свое загребла, используя ключи Ехидны. Но со мной всё вышло наверняка, не так ли? Кроме одного. На палача не действует подчинение, Инга. Ни зелья, ни заклятья, ни амулеты. Тебе следовало лучше изучить Ехидну. Инстинкт карателя, почуявшего жертву, сжигает любые запреты. Даже заключенный на крови договор нам не помеха. И по такому договору я обязана отдать тебя наблюдателям живой, но…
Она дёрнулась и что-то прошипела. Не то выругалась, не то… Идеальных планов не бывает. Выстраиваешь, просчитываешь, но один нюанс да упустишь. Всегда. Я упустила Стёпку, а Сфинкс — меня. Квиты. Я достала пузырёк с «сонным царством» и вернула Инге зрение. И вытащила пробку, выпуская беса. Он со вкусом потянулся и уставился на скрученную ведьму.
— Знаешь, — я рассеянно погладила «кота» по тощей спине, — я всю жизнь мечтала убивать тебя очень долго. Пытать. Выбрасывать на порог. И возвращать. И снова пытать. Пока ты не рехнешься от боли. И от непонимания, на каком свете находишься. Чтобы ты прошла через всё то, через что прошла она — помнишь ее, Инга? Помнишь маленькую беззащитную девочку, которую ты должна была беречь? А ты отдала ее, как бездушную куклу, в лапы черной ведьмы. Я хотела, чтобы ты прочувствовала, что такое боль и отчаяние, ненависть и беспомощность, и желание жить. И желание сдохнуть. Но, к сожалению, у меня нет на это времени.
Сфинкс закатила глаза в отчаянной попытке сделать что-нибудь… хоть что-нибудь. Но древнюю магию стародавних не одолеть даже ей. И наверняка не одолеть Ехидне. И это… мысль.
— И скажи себе спасибо за поблажку, — подойдя вплотную, я сорвала с ее шеи амулет. Последний защитник. — Ты умрешь от того, от чего уже умирала прежде.
В черных от боли глазах ведьмы отразилось обреченное понимание.
— Мой друг голоден и нуждается в силе, — я улыбнулась, — а ночью мне понадобится его помощь. Это первое. А второе, — и над моей левой ладонью замелькали серебристые ножи «кофемолки», — это твоя магия. Твой «уголь». Не обессудь,
— Ты не… — изумление на секунду перебороло боль и страх. — Ты же ма…
— Внешность обманчива, и тебе ли этого не знать?
Взвизгнули крошечные ножи, брызнула кровь, и вырезанный «уголь» обиженно заискрил синим. Вот кто ты теперь — Вода… была. Я протянула левую руку, и комок силы послушно опустился в ладонь, растекся по коже, впитываясь и сливаясь с источником моей магии. Неприятно закружилась голова, и я оперлась о крышку стола. Поморгала, вдохнула-выдохнула и кивнула бесу:
— Доедай. А потом иди к капищу и жди меня там. И никакой самодеятельности, понял?
Бес оскалил желтые клыки. Наблюдать за отвратительным пиршеством я не собиралась и вышла из дома. Закрыла дверь, постояла на крыльце, но услышала лишь один судорожный всхлип. И оглушительную тишину. Так долог путь до цели — и так коротки минуты ее достижения…
Я прислушалась к себе, и мне не понравилось услышанное. Недовольство собой, неприятие себя, противный зуд совести… Первый и последний раз я уподобилась отступникам — первый и последний раз так жестоко мстила беззащитному. Но эта встряска необходима. Не вымерзла. Не до конца. Чтобы вернуть Стёпку, понадобится очень много эмоций, которых обычно у меня мало, но теперь… Преобразую. И очень постараюсь…
— Ярослав? — я потянулась к «сердечку». — Забирай меня.
Дома ничего не случилось. Стёпа спал, баба Зина бдела, читая найденного в книжном шкафу Гоголя. Посмотрела на меня быстро и опустила взгляд. А я молча подошла к сундуку, отперла замок и закопалась в вещи. Прародительница, благодарю… От Ехидны, к сожалению, нет ни одной вещи — она предохранялась от внезапностей. Я достала тонкий ритуальный нож. Зато у меня есть кандалы, наполненные ее силой.
— Мар, тебе помочь? — баба Зина наблюдала за каждым моим движением.
— Нет, — я достала еще одну заготовку для маяка. — Наблюдайте. А я — в ванную. Помедитирую, пока есть время. — А это вам, — и положила на подоконник амулет защитника. — Если что… вы в курсе.
Ожидание тянулось бесконечно медленно. Я сидела на полу, опершись спиной о стиральную машинку, сжимала в ладонях окровавленный маяк и прислушивалась к себе. Должны заболеть ожоги. Когда Ехидна появится, должны заболеть ожоги… Срезать полоску кожи, заблокировав боль, исцелиться и поймать остаточную искру чужой магии, запереть ее в маяке — дело получаса. И после этого я то проваливалась в короткую восполняющую медитацию, то прерывала ее, слушала себя и снова медитировала.
Сила била через край нервной дрожью, тело сводило напряженной судорогой. Тишина в ванной комнате пропиталась ожиданием до осязаемости, до липкой испарины на лбу и в ладонях. Из комнаты не доносилось ни звука. Только за стеной, у соседки, очень тихо и ритмично тикали настенные часы. А я ждала. И думала. Вспоминала.
Наставница, воспитывая во мне толстокожесть, однажды рассказала несколько поучительных историй. И резюмировала: ты — не Господь-бог, ты всего лишь ведьма, и к жизни вернуть ты сможешь не каждого, и вылечить — тоже. Смирись с этим. Сразу. Есть такая штука как судьба, и ее не победить никому. Если человеку суждено умереть, он все равно найдет способ — или способ найдет его. Не все в нашей компетенции и в наших силах.