Ведьмино логово
Шрифт:
– Ну, очевидно, в инструкции говорилось, что наследник должен выйти на балкон, – сказал Рэмпол. – Об этом и говорил сэр Бенджамен, высказывая предположение, что там находится западня... Послушайте, сэр! Эти пазы в форме большого пальца... Вы что, считаете, что там скрывается механизм, который нужно привести в действие, нажав...
– Ах, глупости! – воскликнул доктор. – Я не говорил, что эти пазы предназначаются для большого пальца. Человеческий палец даже на протяжении тридцати лет не смог бы выдолбить такое отверстие. А вот кое-что другое могло. Веревка, например.
Рэмпол соскочил со стола. Взгляд его обратился к балконной двери, запертой и зловещей в неярком свете свечи.
– Так почему же, – повторил
– Или, если вы хотите продолжать расспросы, – гудел доктор, – почему судьба всех членов семьи так тесно связана с этим колодцем? Все решительно ведет к колодцу. Вот, например, сын Энтони, тот, что стал вторым смотрителем тюрьмы из рода Старбертов. Именно он пустил нас по ложному следу. Он сломал себе шею – так же, как и его отец. Это и положило начало традиции. Если бы он умер в своей постели, никакой традиции бы не было, и мы могли бы рассматривать смерть Энтони, его отца, без всяких фокусов. Мы могли бы рассматривать ее как самостоятельную изолированную проблему, каковой она и является. Однако случилось иначе. Сыну Энтони пришлось быть смотрителем тюрьмы во время эпидемии холеры, которая унесла половину ее обитателей, . когда эти несчастные сходили с ума в своих камерах, где не оставалось ни глотка свежего воздуха. Так вот, смотритель тюрьмы тоже сошел с ума, от той же самой болезни. Он тоже заболел, и его бредовые галлюцинации оказались слишком сильными, они его и погубили. Вы знаете, какое впечатление произвел на всех нас дневник его отца. Так как же, по-вашему, это чтение могло подействовать на нервного человека, охваченного страхом перед нечистой силой, человека, больного холерой в девятнадцатом веке, когда все решительно боялись привидений и злых духов? Как вы думаете, как подействовало на душевное состояние человека то обстоятельство, что он всю свою жизнь вдыхал испарения болота, в котором гнили сброшенные туда с виселицы покойники? Вряд ли Энтони так ненавидел своего сына, чтобы пожелать ему подобной смерти: чтобы он в бреду встал с постели и бросился вниз с балкона. Именно это и сделал второй смотритель тюрьмы.
Увлекшись своим рассказом, доктор Фелл выдохнул воздух с такой силой, что чуть не погасил свечу, и Рэмпол подскочил на месте от испуга. Некоторое время в комнате царила тишина. Книги давно умерших, их кресла, а теперь еще это наследственное безумие внушали такой же ужас, как и лицо Железной девы. По полу пробежала крыса. Дороти Старберт положила руку на рукав Рэмпола. Можно было подумать, что она видит, как из стены выходит призрак.
– А Энтони? – с усилием проговорил Рэмпол.
Доктор Фелл с минуту помолчал; он сидел, опустив могучую голову так, что пышная грива свешивалась вниз.
– Понадобилось, вероятно, очень много времени, – рассеянно говорил он, – прежде чем образовался такой глубокий паз в поверхности камня. Ему ведь приходилось действовать в одиночку и к тому же глубокой ночью, когда его никто не видел. Правда, по эту сторону тюрьмы сторожей нет, поэтому он мог оставаться незамеченным... И тем не менее я склонен думать, что в первые несколько лет у него был сообщник, по крайней мере до тех пор, пока он не развил в достаточной степени свои мускулы. Эта чудовищная сила потребовала времени и терпения, а до той поры ему нужен был помощник, который опускал его в колодец и поднимал... Скорее всего, он впоследствии отделался от этого человека...
– Постойте, погодите, пожалуйста, – сказал Рэмпол, стукнув кулаком по столу. – Вы говорите, что паз проточила веревка, так как Энтони в течение многих лет...
– ... спускался вниз и снова поднимался с ее помощью...
– ... в колодец, – медленно закончил его собеседник.
Он вдруг ясно представил себе зловещую, похожую на паука, фигуру в черном, качающуюся на веревке
Да, в течение многих лет где-то там, в этом широком колодце, один Бог знает, где именно, он выдалбливал свой тайник. А потом, должно быть, каждую ночь спускался вниз, чтобы полюбоваться на свои сокровища. Зловоние, исходящее из колодца, разрушало его психику так же, как это впоследствии случилось с его сыном. Но у него это происходило постепенно, не так заметно, поскольку он был более сильным человеком. Он начал видеть мертвецов, которые поднимались из колодца и стучали в балконную дверь. Он слышал, как они шептались по ночам, – ведь он разместил свои богатства на их плоти, рассовал золото и бриллианты между их костями. Много раз, наверное, он наблюдал по ночам, как крысы что-то пожирали в этом колодце. Но только тогда, когда он увидел их в собственной постели, он понял, что скоро явятся и мертвецы и утащат его к себе вниз.
Мокрый плащ Рэмпола отвратительно лип к телу. Вся комната, казалось, была наполнена присутствием Энтони.
Заговорила Дороти – ясным, спокойным голосом. Она больше не казалась испуганной.
– И это продолжалось до тех пор, пока...
– ... пока он не утратил осторожность, – закончил за нее доктор Фелл.
Дождь, который было приутих, вновь надвинулся на тюрьму; он шелестел в листьях плюща за окном, заливался внутрь, на пол; пронесся в танце по всей тюрьме, словно смывая страхи, унося их с собой.
– А может быть, дело не в том, что он стал неосторожен, – снова начал доктор, посмотрев внезапно на балконную дверь. – Возможно, что кто-то прознал о его визитах, даже не подозревая о том, с чем они связаны, и перерезал веревку. Как бы то ни было, одно из двух: либо узел на веревке развязался, либо ее перерезали. Веревка, естественно, тоже упала вниз вместе с ним, поскольку она была привязана к чему-то на внутренней стенке колодца, и оказалась там, внутри. Никто, конечно, не стал ничего осматривать в этом страшном месте, и, таким образом, мысль о веревке никому не пришла в голову. А вот Энтони в колодец не упал.
И Рэмпол подумал: да, веревку перерезали. Это гораздо более вероятно, чем развязавшийся узел. Возможно, в кабинете смотрителя горела лампа, и человек с ножом в руке наблюдал, перегнувшись через балконные перила, и увидел на мгновение лицо Энтони, когда тот летел кувырком на острые пики на краях колодца. Рэмпол отчетливо представил себе эту картину, ясно видел каждую деталь, словно на гравюре Крукшанка [26] : белки широко открытых глаз, раскинутые руки, темная фигура убийцы.
26
Крукшанк, Джордж (1792-1878) – английский художник.
Крик, заглушенный ветром и дождем; затем падение – какой, интересно, был при этом звук? – и темнота после того, как погасили лампу. Все это давно мертво, как мертвы книги, стоящие на полках. Только Эйнсуорт [27] мог бы себе представить, как все это происходило в двадцатых годах прошлого века...
Словно издалека он слышал слова доктора Фелла:
– Так-то, мисс Старберт. Вот и все проклятие, которое терзало вас все это время. Ничего в нем загадочного нет, правда?
27
Эйнсуорт, Уильям Харрисон (1805-1882) – английский писатель.