Ведьмочка для художника, или Возвращение в Мир Мечты
Шрифт:
— Так будет лучше для всех.
***
— Куда лезешь! — завопил громила с камнеподобным лицом, и Хэйден отшатнулся.
Реальность вырвала его из воспоминаний. Хотелось есть. Деньги были, их теперь более чем достаточно, так что он зашёл в лучший ресторан Города Мечты.
Когда-то через стекло он жадно разглядывал посетителей заведения и блюда и всё думал, что однажды тоже переступит этот порог. И вот вошёл. И не почувствовал ничего, кроме усталости и желания поскорее съесть хоть что-нибудь.
Он глотал запечённую форель под кисловатым соусом на изящном
***
День, когда Мирослава вернулась на Землю, был особенно тёплым и радостным. Хэйден точно знал, что теперь, когда она ушла, больше не придётся ни за кем следить и писать отчёты. «Этот — последний», — думал он, сжимая бумажку и бодро входя в кабинет. Хэйден решил сам отнести отчёт, чтобы наконец попрощаться с Хранителем, чтобы разойтись с ним на равных, ведь свою часть уговора он выполнил, а теперь дело за малым: Хранитель устроит так, чтобы Хэйден стал стражем. И всё наладится. А горечь от предательства вскоре уйдёт, должна уйти, ведь он, в сущности, никому ничем не навредил.
Хранитель молча прочёл бумаги, куря сигару, положил листы на стол, медленно встал и посмотрел на Хэйдена сквозь щёлочки в золотой клювообразной маске.
— Мальчик мой, ты помнишь, что должен был сделать? — тихо спросил он, и от этой излишней сдержанности в голосе Хэйдену стало не по себе.
— Да, Хранитель. Я должен был передавать вам всё, что они…
— Идиот! — крикнул он и ударил кулаком по столу, отчего тот едва не развалился. Тут же Хранитель закашлялся так, что маска едва не слетела. Когда приступ кончился, сел и положил руки на отчёт.
Хэйден не шелохнулся.
— Мальчик мой, — снова сдержанно сказал Хранитель. — Как ты мог такое допустить? Ты должен был следить за ними.
— Но вы просили лишь описывать всё, а теперь, видите ли, Мирослава покинула Мир Мечты. Я ведь могу больше не писать отчёты?
— Не писать? Ты хоть бы понимаешь, что наделал?! — он снова ударил по столу, и от этого открылась дверца шкафа.
Хранитель подошёл к нему, постоял рядом некоторое время и осторожно закрыл.
Хэйден вдруг вспомнил. Говорят, у него там лежит то ли портрет супруги, которую никто никогда не видел, то ли её медальон, то ли вообще череп.
— Она была нужна мне, Хэйден, а ты её упустил, — сказал он, садясь за стол и закуривая новую сигару, пока Хэйден по-прежнему стоял напротив и уже переминался с ноги на ногу, потому что они затекали. — Теперь придётся вернуть её или ждать, пока она сама придёт. И ты будешь следить за Артуром, мальчик мой. Постоянно. А иначе тебе не видать маски стража. Да и ты, помнится, нарушил наш кодекс, не донеся информацию, не позабыл наказание?
Глава 18. Дневник (Сад)
Журчание бегущего вдаль, за самый горизонт, ручья. Отражённое в чистой воде ясное голубое небо, подобное нашему земному. Бледные цветы на деревьях и кустах, молодая сочная зелень, едва пробившаяся, едва вступившая в свои весенние — есть ли тут весна? Есть ли что-то, помимо неё? — права.
Права. Она вечно права. Она вечна зелена.
Она — сама Богиня, царствующая в своих величественных покоях, и чело её украшает венец из первоцветов, и на запястьях у неё жемчужные капли воды, а волосы — струистый поток, и она — это я, отражённая в ручье.
— Знаешь, тут настоящий райский сад, — сказала я, глубоко вдохнув тонкий и чарующий запах цветущих деревьев.
Мы шли по тропинке, и ладонь Артура крепко держала мою. Было до того спокойно и хорошо, что хотелось остаться вот здесь и вот так навсегда. Никуда не возвращаться, никуда не идти — верней, идти вот так, но без конца и без цели, быть просто в движении, просто держаться за руки и чувствовать покой и какую-то благость, которая идёт изнутри, наполняет меня и выливается наружу вместе с дыханием. И от этого её становится только больше.
Поцеловать бы, но не смогу. Остаётся лишь держать его руку и идти рядом. Идти и идти в неведомые дали мимо благоухающих деревьев и кустов, и сама бесконечность будет сопровождать нас, укрывать своими могучими крылами, и она убережёт нас, потому что бесконечность и та Богиня в воде ручья — это всё я. Это всё части меня, какие-то иные, каких я ещё не знала, не видела в себе, но мои. Или я — их часть. Впрочем, разницы ведь нет.
Пока я так думала, по тропинке мы вышили к Древу знаний. Мне казалось, что оно будет самым большим и древним, но получилось ровно наоборот — это был саженец, усыпанный цветами. От их запаха голова шла кругом, так что я прислонилась к соседнему дереву, чтобы не упасть.
я глядела на розовые вкрапления в молочных лепестках — ровно пять на каждом цветке, — на тоненькие пестики, на желтоватую пыльцу, на словно пульсирующие прожилки в салатовых листьях. я глядела на всё это, и мне чудилось, что цветок хочет мне что-то сказать, что все эти растения говорят со мной, но я не знаю их языка. стоит лишь коснуться, чтобы мы поняли друг друга.
— Не трогай! — Артур схватил мою руку, когда я потянулась к Древу.
— Почему?
— Для тебя опасно. Сначала я узнаю, почему ты всё помнишь и можно ли тебе трогать Древо. Ему известно почти всё. Оно как-бы посредник между нами и знаниями.
Я хотела сказать, что это очень похоже на компьютер, который тоже передаёт нам информацию, но тут вдруг пришёл Хэйден.
— вас так долго проверяла Библиотека?
— Да, — сказал он и опустил глаза.
— Ну ладно, — ответил Артур и добавил: — Сейчас, прошу вас, отойдите подальше и не трогайте меня. Особенно ты, Мира.
он сжал в одной руке хронометр, который считал своим талисманом, а второй прикоснулся к почти прозрачной коре.
Дерево и Артур засветились каким-то потусторонним сиянием, словно они стали привидениями, сквозь которые виднеются кустарники и изогнутые стройные стволы, корявые ветви и яркие листья — Древо и Артур просвечивали, они куда-то исчезали, проваливаясь под землю или поднимаясь к небесам — не разобрать. Но что-то происходило.