Ведьмы из Эсткарпа
Шрифт:
— Это настоящая птица!
Корис снова свистнул, птица повиновалась в красивом пике, свойственном ее породе, и уселась на вершине той же скалы, в которую врезалась недавно подделка.
— Корис Эсткарпский, — представился капитан, — и пусть твой хозяин, крылатый брат, не мешкает по дороге, зло пришло в эти края, и как бы не вышло худшего! — Он махнул рукой, и птица немедленно взмыла вверх и направилась к горам.
Механическую птицу Саймон уложил в седельную сумку. В Гнезде его удивили переговорные устройства на истинных соколах. Тонкое совершенное устройство было немыслимо в феодальном замке, высеченном в скале. А откуда взялись искусственное освещение и отопление
Корис говорил, что людям здесь предшествовала негуманоидная раса Волта. Может быть, это их наследие? А может быть, сокольники и мореходы Сулкарфорта завезли все откуда-то, скажем из-за моря? Ему хотелось повнимательнее разглядеть поддельного сокола, чтобы попытаться определить уровень разума, науки, создавшего искусственную птицу.
Сокольники словно бы выросли из-под земли на склоне. Не преграждая пути и не приветствуя, они поджидали приближения беженцев из Карса.
— Фалтьяр, страж Южных ворот, — узнал их предводителя Корис. Он снял с головы шлем, чтобы лицо его можно было разглядеть в сумерках. Я Корис Эсткарпский, еду с гвардейцем Саймоном.
— И с женщиной! — прозвучал холодный ответ, сокол на луке седла Фалтьяра взмахнул крыльями и крикнул.
— Госпожу из Дев Эсткарпа я должен проводить через горы, — возразил Корис столь же холодным и резким тоном, — и мы не просим укрытия. Есть вести, о которых должен знать Властелин Крылатых.
— Путь через горы открыт для вас, гвардейцы Эсткарпа. А новости вы расскажете мне, Властелин Крылатых узнает их еще до восхода луны. Но приветствуя, ты говорил о зле и о еще худшем, что может последовать. Я должен узнать обо всем немедленно, ведь в мои обязанности входит оборонять южные склоны. Карстен высылает войска?
— Карстен трижды объявил вне закона всю Древнюю Расу, и люди бегут, но есть и кое-что еще. Саймон, покажи поддельную птицу.
Саймон заколебался, ему не хотелось отдавать эту машину, не разобравшись в ней. Горец посмотрел на изломанную птицу, погладил ее крыло, тронул стеклянный глаз и, поворошив перья, наткнулся рукой на металл.
— И это летало? — спросил он наконец, словно не веря собственным глазам и пальцам.
— Летало не хуже ваших собственных птиц и шпионило за нами.
Фалтъяр ласково погладил большим пальцем голову собственной птицы, словно чтобы убедиться в том, что она настоящая.
— Действительно, это великое зло. Вы должны сами рассказать обо всем Властелину Крылатых. — Требования вековых традиций и сознание необходимости явно разрывали его… — Если бы с вами не было женщины… госпожи, — с трудом поправился он, — ей же нельзя переступать порог Гнезда.
Ведьма заговорила.
— Оставьте меня здесь с Бриантом, а вы с капитаном езжайте в Гнездо. Но я говорю тебе, птицеголовый, настают дни, когда всем придется отказаться от старых обычаев, и нам в Эсткарпе и вам в горах. Лучше жить и биться с врагом, чем погибнуть из-за предрассудков! Начинается исход, невиданный всеми нами. И все люди доброй воли должны стать рядом.
Он и не глядел на нее и не отвечал, только повел рукой в каком-то подобии приветствия, по всему было видно, что слова ее попали в цель. А потом, когда его сокол с криком взлетел в воздух, Фалтъяр сказал Корису:
— Езжайте спокойно, мы приглядим за ними, лагерь будет в безопасности.
IV. ГОРМСКИЕ СОБЫТИЯ
1. Исход
Тонкий столб дыма поднимался в воздух, время от времени в него врывались густые клубы, когда огонь добирался до чего-нибудь легко горящего. Саймон уздечкой остановил коня на подъеме, чтобы оглянуться на место очередного разгрома, учиненного карстенцам его небольшим, быстрым и решительным отрядом. Долго ли еще счастье будет оборачиваться к ним лицом, сказать было трудно. Но пока оно еще не оставляло их, и отряд вновь и вновь мчался вперед по равнинам, чтобы прикрыть исход угрюмых темноволосых людей, пробиравшихся к границе… То были и семьи, и вооруженные отряды со всем необходимым, попадались и одиночки, шатавшиеся от ран и усталости. Люди Древней Расы — те, кто уцелел, — уходили через открытую сокольниками границу в Эсткарп.
Мужчины, не связанные семьями и кланами, если у них были основания встречать карстенских рекрутов мечами, не торопились покидать горы, и маленький отряд, возглавляемый Саймоном и Корисом, все рос и рос. А потом его командиром стал Саймон — капитана гвардейцев вызвали на север, в Эсткарп, к своему полку.
Шла партизанская война, а ее Саймон изучал на другой земле, в другие времена, но действия отряда были удачными вдвойне: его воины знали свою землю, а те, кто противостоял им, — нет. И Трегарт понял, что следующие за ним неразговорчивые спокойные люди были странно сродни и самой земле, и ее зверям и птицам. Животные Карса не служили им, как прирученные птицы сокольникам, но временами случались странные совпадения: то стадо оленей затопчет следы всадников Саймона, то вороны предупредят о засевших в засаде карстенцах. И он слушал своих сержантов, верил им и советовался перед каждым боем.
Древняя Раса не любила войны, но с мечом и самострелом управлялась прекрасно. Этот народ не ранил врагов, обрекая на долгую смерть, — они убивали сразу, не склонные к жестокости, хотя время от времени им случалось натыкаться на останки тех, кого вырезали воины герцога.
Однажды, отъезжая от такого страшного места, побледневший, предельным усилием воли сдержав тошноту, Саймон был потрясен словами сурового парня, что был у него лейтенантом в этой вылазке:
— Они делают это не своей волей.
— Где бы ни приходилось мне натыкаться на подобные места, — возразил Саймон, — так обходились с людьми именно люди.
Бросив свою землю во внутренней части герцогства, лейтенант тридцать дней назад вырвался из Карстена, сохранив только жизнь. Он покачал головой:
— Ивьен — солдат, наемник. Война — его ремесло. Убивать так — значит сеять семена черной ненависти, что взойдут в будущем. А Ивьен — господин этой земли, он не станет рушить свои владения. Зачем ему брать на себя такое.
— Но мы видели подобное уже не однажды. Одна банда головорезов или даже две не смогли бы натворить всего этого.
— Верно. Поэтому я думаю, что мы бьемся теперь с одержимыми.
Одержимые! Саймону припомнилось значение этого старинного слова в его собственном мире — одержимые демонами. Впрочем, в это нетрудно было поверить, вспоминая все, что приходилось им видеть. Одержимые демонами… или же… Невольно вспомнилась дорога к Сулкарфорту. Одержимые демонами… или лишенные души! Вновь Колдер?
И с того времени, несмотря на глубокое отвращение, Саймон старался запомнить все, что случалось увидеть в подобных местах… впрочем, поймать творивших это за гнусным делом не удавалось. Ему хотелось бы посоветоваться с ведьмой, но она уехала на север с Бриантом в первом потоке беженцев.