Ведьмы, карта, карабин
Шрифт:
А ну как по мою душу?
Фары светили все ярче, потом в снежной пелене показалась кабина не слишком габаритного грузового автомобиля, и сразу вспомнился китайский грузовик, который поторопил нас на выезде из Лудина.
Очень удачно он тогда за нами встал, так?
Машина ехала не слишком быстро, и я успел заметить несколько фигур в открытом кузове, которые прижались к кабине в тщетной попытке укрыться от снегопада. Выскакивать на дорогу с просьбой подвезти расхотелось окончательно.
А уж когда грузовик проехал и
Встав спиной к ветру, я внимательно изучил плетеный браслет и обнаружил, что одна из костяных бусинок стала пористой и посерела. Опасаясь повредить ее неосторожным движением, аккуратно расправил рукав, перехватил ружье и вылез из-за забора на дорогу. Встал на обочине, решая, как быть дальше, заодно съел таблетку экомага.
Разлитое в воздухе магическое излучение обжигало уже буквально физически, алхимические окуляры пришлось стянуть на шею, через них почти ничего не было видно из-за сияющих разводов засветки. По всему выходило, что начиналась колдовская буря, и меня это нисколько не радовало.
С другой стороны, для поисковых заклинаний сейчас слишком много помех, поэтому преследователи и проехали мимо. Но вот пойду я к границе, а машина вдруг развернется и поедет в обратном направлении. Даже искать не придется, сам к ним в руки приду. Да и не дело по такой погоде на улице оставаться.
Я обреченно вздохнул и свернул на уходившую к заброшенным зданиям тропинку, уже почти полностью заметенную снегом. Минут через пять и от моих следов ничего не останется.
Через провал в бетонном заборе я забрался в просторный двор и поудобней перехватил дробовик. Тот факт, что сюда захаживают люди, еще ни о чем не говорил. На самом деле вероятность наткнуться среди развалин на какую-нибудь магическую погань куда выше, нежели посреди леса.
И только подумал об этом, как заметил на стене барака пятно серого инея.
Туда даже близко подходить не стал, обошел стороной.
От алхимических окуляров толку было немного, пришлось достать из пистолетной сумки фонарик и «таурус», а ружье закинуть за спину.
С фонарем в одной руке и револьвером в другой я прошелся вдоль гаражных боксов, но снег растворялся во тьме их пустых ворот как-то столь резко, что искать там укрытие от непогоды сразу расхотелось. Окна и двери следующего барака полностью затянули лианы ежовника; хватало их колючих побегов и на административном здании; там они оккупировали первые два этажа и ко всему прочему были серыми и нездоровыми на вид.
И все же мое внимание привлек именно административный блок, а в особенности — железная лестница на его торцевой стене. Смущали только свешивавшиеся с края крыши длинные сосульки, но зато через дверные проемы на втором и третьем этажах можно было попасть внутрь, минуя колючие заросли на входе.
Оглядев обледенелые ступени, сваренные из железных прутков, я поставил туда одну ногу, на пробу перенес на нее весь свой вес и едва не поскользнулся. Устоял, выругался от неожиданности и осторожно двинулся вверх, с трудом удерживаясь от того, чтобы не хвататься за поручень всякий раз, когда начинали елозить по наледи подошвы ботинок.
Когда поднялся на второй этаж, ветер попытался сдуть меня вниз и едва в этом не преуспел. Я с трудом устоял на ногах, пригнулся и посветил фонарем в пустой дверной проем. Увиденное не понравилось. Снег, нездоровый серый налет на стенах, бледные из-за нехватки света лианы ежовника.
И я двинулся по лестнице дальше. Риск, что кто-то в такую метель заметит свет фонаря, был не слишком высок, поэтому на площадке третьего этажа я немного задержался и осмотрел окрестности, но ничего особо разглядеть не получилось. Показалось лишь, что с противоположной от дороги стороны к заброшенному комплексу примыкают какие-то развалины, но поручиться за это не мог. Слишком силен был снегопад.
Стряхнув запорошивший лицо снег, я подступил к приоткрытой двери и посветил внутрь. Снегу в коридоре оказалось изрядно, но все же меньше, чем на втором этаже. Да и растительности не было вовсе, а вместо серой плесени на стенах белела самая обычная на вид, пусть местами и обсыпавшаяся, побелка.
Дверь намертво заклинило из-за наледи и смерзшегося снега, пришлось протискиваться в узкий проем между ней и косяком. Прислушался — только ветер гудит да шуршит снегом вьюга. Принюхался — и ничего особого не уловил, никакого запаха разложения, столь характерного для дурных мест.
Я вернул на глаза алхимические окуляры и прошелся по коридору, заглядывая во все двери подряд. В комнатах лишь снег и обломки мебели.
На лестничном пролете белели забравшиеся наверх по ступеням и металлическим перилам лианы ежовника, но растение выглядело больным, шипов на нем почти не было. Посветил вниз — стены затягивал серый иней. Но вниз мне и не надо.
Из окон не уцелело ни одного, во всех кабинетах стоял жуткий холод, в коридоре дул сквозняк. И без того нос полон соплей, мне бы в тепло. И поесть горяченького. Но из еды одни только таблетки…
Коридор уперся в туалет с двумя писсуарами и большущей кучей углей на месте разломанной и сожженной кабинки; стена и потолок в том углу были сильно закопчены. Сквозняком в уборной не тянуло, но и без того мороз пробирал до костей. А вьюга на улице так и мела; завис я здесь надолго, если не разведу костер, точно заколею.
И я отправился на поиски дров.
Наивный чукотский юноша. Все, что могло гореть, давно сожгли. Даже оконные рамы выломали. Осталась лишь старая конторская мебель из ДСП, она толком не горела.