Ведьмы, карта, карабин
Шрифт:
Я впустую сжег еще два патрона и уже начал понемногу паниковать, но тут тропа вывернула из чащобы к небольшой прогалине, посреди которой возвышался заснеженный холмик. Точнее, нечто мной за холм принятое.
Сначала в глаза бросилась закопченная верхушка печной трубы, потом тени сложились в прямоугольник двери, и я рванул к погребенной под снегом избушке. Белый выродок вынырнул откуда-то сбоку, но на открытом пространстве он уже не был столь опасен, как в лесу. Я вскинул револьвер, и преследователь моментально растворился среди деревьев.
Не спуская взгляда с подлеска, я подступил к избушке и толкнул дверь; та слегка подалась и сразу застряла, словно была приперта чем-то изнутри. Но нет, дело оказалось в железной цепочке, наброшенной на ручку и вбитый в стену костыль и затянутой петлей. Элементарный запор, но если заняты обе руки, снять его вовсе не просто.
Снег под ногами пятнали брызги крови — не иначе кто-то пытался укрыться здесь от лесного чудовища и на миг отставил ружье. Я подобной ошибки совершать не стал, прижался к бревенчатой стене спиной и начал распутывать цепь одной рукой. У меня был револьвер, это и решило дело: тварь не кинулась.
Толчком распахнув дверь, я быстро шагнул через порог, обвел стволом «тауруса» небольшую комнатушку и одновременно перекинул массивную щеколду. В следующий миг что-то ударило в доски, послышался разочарованный рык.
Внутри никто не таился, и я решил для надежности подпереть чем-нибудь дверь, но по обе ее стороны сверху и снизу к простенкам было приколочено по паре железных петель, оставалось только просунуть в них деревянные перекладины, что обнаружились в углу рядом с печкой. Открывалась дверь внутрь, поэтому оказалась заблокирована намертво.
А на единственном окне — глухие ставни. И все стены, от пола до потолка, да и сам потолок тоже, исписаны черным алхимическим маркером. Закорючки разобрать не получилось, но магический фон показался внутри куда стабильней, нежели снаружи. Сразу сердце давить перестало.
Я без сил повалился на пол и тяжело задышал. Потом негнущимися пальцами перезарядил «таурус» и только тогда ощутил, насколько сильно замерз. Так всегда — пока идешь, не ощущаешь ни холода промерзших понизу штанов, ни трения о кожу заледенелых манжет кутки. А стоит только остановиться…
С трудом подавив стон, я поднялся с пола и оглядел комнату. Мебели внутри не было никакой, но в углу стояла сделанная из железной бочки «буржуйка» с выведенной наружу трубой, а вдоль стены лежали аккуратные поленницы дров и немного березовой бересты на растопку.
Холодея от ужаса, я захлопал себя по карманам в поисках зажигалки, не нашел, залез в пистолетную сумочку и с невероятным облегчением обнаружил ее там. Исключительно на бересту полагаться не стал, настрогал лучин, потом, едва-едва ворочая большим пальцем, крутанул колесико, высек искру и поднес занявшийся огнем фитиль к растопке.
Схватилось. Схватилось!
Так не радовался огню еще никогда. Радость немного омрачала лишь сильная жажда, но выходить на улицу за снегом не стал. Не стоило лишний раз судьбу искушать.
Вместо этого, пока помещение не успело толком прогреться, я собрал с брюк, куртки и даже ботинок весь снег, который только смог соскрести, и отправил его в рот. Стало немного легче. До утра теперь дотяну.
Пока вновь не пересохло горло, я проглотил таблетку экомага и приложил ладони к начавшей нагреваться бочке. Когда стало больно держать их так из-за раскалившегося железа, снял куртку и попытался расшнуровать ботинки. Шнурки заледенели, поэтому избавиться от обуви получилось далеко не сразу.
Ботинки поставил сушиться, кинул на них носки и принялся растирать потерявшие всякую чувствительность ступни. Попутно проверил вязаные браслеты. Опасался увидеть сгоревшие нити, но плетение осталось неповрежденным, лишь чернела угольком одна из деревянных бусин. Порядок.
После этого пересчитал боекомплект. На первый взгляд все оказалось очень даже неплохо: помимо девятнадцати патронов с картечью для дробовика, в наличии имелась дюжина зажигательных зарядов четыреста десятого калибра и пять пулевых «обманок» сорок пятого. Плюс трофейный ТТ.
Я достал из кармана пистолет, вынул магазин и передернул затвор, но патрон дослан не был, все восемь обнаружились в магазине. Из запасного удалось выщелкнуть только пять штук, зато с золотистыми пулями, испещренными мельчайшими колдовскими рунами. Эти — против амулетов. Вообще здорово.
Здорово, но лишь на первый взгляд.
От «моссберга» с картечными зарядами толку немного — ни отводящих пули амулетов не пробить, ни потусторонней твари обратно в преисподнюю не отправить. А «таурус» и ТТ по дальности прицельной стрельбы с длинноствольным оружием тягаться не могут. Выбей с полусотни метров мою «Чешую дракона» — и бери голыми руками. Непорядок.
Я вздохнул, зажал золотистую пулю между ствольной коробкой дробовика и рукоятью ножа и принялся выдергивать ее из гильзы. Справился без особых проблем: сидела она не слишком крепко: то ли не угадали с размерами, то ли не стали возиться с вальцовкой. Вскрыть патрон двенадцатого калибра и поменять несколько картечин на пулю, способную пробивать защитные амулеты, тоже труда не составило, куда дольше возился, аккуратно закрывая «звездой» пластиковую гильзу. Халтурить не стал — иначе при подаче запросто мог произойти перекос.
Пальцы к этому времени уже отогрелись, поэтому вслед за первым я распотрошил и остальные тэтэшные патроны со спецпулями. Пусть «моссберг» и без приклада, но на средней дистанции уж как-нибудь в цель попаду. После перестрелки в лесу наемники с защитными амулетами особо дробовика опасаться не станут. А тут — лови нежданчик…
Хорошо бы, конечно, до стрельбы вообще дело не доводить, но это уже не от меня зависит. Лучше подстраховаться.
И вот с этой самой целью подстраховаться я достал два патрона четыреста десятого калибра с алхимическим зарядом и очень аккуратно и осторожно извлек из них зажигательную картечь, а на ее место поместил обычную. В результате в количестве боеприпасов нисколько не потерял, зато серьезно увеличил огневую мощь дробовика.