Ведьмы не стареют

Рогозина Виктория

Так я лежу на кровати, чувствуя пульсацию моего сердца в гармонии с внутренним сказочным миром.

Звонок смартфона выдернул меня из раздумий. Посмотрев на экран, я удивленно вскинула брови.

— Да, Артур, — безразличным тоном ответила я.

— Я хотел извиниться, — тихо послышалось в динамике. — Дай мне шанс? Давай встретимся, поговорим. Поверь, я сумею загладить свою вину.

Сил на ответ не было, и я просто сбросила вызов. В комнату без стука вошел Хорс. Он ничего не говорил, просто забрался ко мне на кровать и привлек в свои объятия.

Лежа рядом с Хорсом, в мое тело

проникло теплотой его прикосновений. Я ощущала, как его сердце бьется ровно и спокойно. Казалось, время остановилось, и в этом моменте был только он и я, наша близость и тишина, которая оплетала нас своим мягким покрывалом. Я смогла полностью расслабиться и отпустить все заботы и тревоги. С каждой секундой я все больше погружалась в ощущение домашнего уюта и спокойствия, которое окружало меня, словно мягкий плед. Его дыхание стало мелодичным звуком, уносящим меня в мир гармонии и покоя. Мысли перестали бродить в моей голове, а все беспокойство и страх растворились, словно испарились в этой комфортной обстановке. В объятиях Хорса я чувствовала безграничную любовь, нежность и заботу. Он дарил мне полное понимание и поддержку, словно я была его маленьким сокровищем. В этой моментальной идиллии я почувствовала себя защищенной и бесконечно счастливой. Не существовало ничего важнее, чем это мгновение, когда я была окружена его нежностью и заботой. Все проблемы и трудности показались далекими и незначительными. Мне нравилось, как я себя ощущаю «под крылышком» домового.

— Поверь в меня, — попросила я, медленно засыпая в объятиях своего домового.

— Верю и люблю, — едва слышно, заверил он.

Глава 23. Последний рывок

Утро началось рано. Я открыла глаза и обнаружила себя лежащей на плече домового, который мирно дремал. Уходить совершенно не хотелось, но… Слишком много «но». Я смотрела на спящего Хорса. Возможно, я вижу его последний раз, но надеюсь, что нет. Мне так с ним хорошо, так комфортно. При всей его «вредности», он чуткий и заботливый.

Я осторожно поднялась, чтобы не разбудить домового. Взглянув в окно, увидела, как рассвет пробуждал Москву. Лучи солнца проникали сквозь пыльные стекла, придавая комнате мягкое золотистое освещение. Быстро одевшись в любимые джинсы и футболку, тихонько выдохнула. Ну что ж, в добрый путь!

Я прокралась к двери и, чтобы не побудить домового, шепотом попрощалась с ним и уверенно повернула ручку двери, открывая портал в сказку. Лукоморье встретило меня свежестью.

Передо мной простиралась дорога, узкая и извилистая, словно нитка, теряющаяся в бескрайней степи. Камни и корни выделялись на ее серой поверхности.

Вскоре я приблизилась к границе леса и когда я почти продралась через кустарник, меня окликнули.

— Ванда! Подожди!

Обернувшись, я заметила бегущую ко мне полуденицу.

— Подожди, я с тобой, — заявила она, расправляя плечи.

— Это опасно, — безразлично заметила я, чувствуя некую опустошенность в душе.

— Я с тобой, — уверенно повторила девушка. — Плюс, я короткую дорогу знаю.

— Ага, с этого и начинаются все самые сумасбродные приключения, — я невольно рассмеялась.

Густые кустарники громадных боярышников, возвышающиеся

по обе стороны пыльной дороги, словно охраняли ее от чужеземцев. В их листве отдавалось голосами прошлого, печально вздыхая о судьбах павших воинов и забытых героях, их имена потерялись в пыльной бездне времени.

— Слушай, вчера так и не спросила. А зовут-то тебя как? — я посмотрела на весело идущую рядом со мной девушку.

— Полуденица. Нас так и зовут все, — она нервно дернула плечом. — Нечисть же.

— А имя, при жизни которое было?

— Настасья, — девушка смутилась.

— Красивое.

В непринужденной беседе дорога пролетала быстро, почти стремительно. И вот уже ярко-красные стены частокола поднимались, словно стражи самой суровой судьбы. На вершинах тяжелой ограды виднелись головы стражников.

На входе нас остановили.

— Кто такие? Чего надобно? — грозно спросил бородатый богатырь.

— К царю Гороху изволим идти, — Настасья потупила взгляд.

— Не принимает царь-батюшка, — был нам ответ.

— Слышь ты! — я начала злиться. — Я внучка Ильи Муромца. И если ты нас не пропустишь…

Договорить я не успела. Едва охрана услышала заветную фамилию, как дружно расступилась, указывая путь до хором царских.

— Ну ты зверь! От Хорса научилась? — тихо рассмеялась Настасья.

— Хомячка во мне разбудили, — подтвердила я.

Мы беспрепятственно вошли в хоромы царя Гороха. Я была поражена местному зодчеству. Все вокруг создано исключительно из дерева — просторный дом, состоящий из отдельных строений, которые были мастерски связаны сенями и переходами. Эта деревянная архитектура, которую я наблюдала перед собой, была настолько утонченной и изысканной, что внушала благоговейный трепет. Вот умели же делать. Интересно, а гвоздей действительно не использовали?!

Оглядываясь вокруг, я заметила, что каждое здание было уникально в своем роде. Нежно вырезанные деревянные узоры украшали фасады, создавая своеобразное искусство из древесины. Красочные резные детали привлекали внимание и заставляли задержаться, чтобы вдохновиться их красотой.

Нас встретило двое стрельцов, которые притормозили наш путь.

— Прочь! Перед вами Ванда, внучка Ильи Муромца! — гордо провозгласила полуденица и опять это сработало.

— Мы вас проводим.

Нас вывели во внутренний двор. Дружной компанией направились в соседнее здание, в котором ощущался уют. Необычная комбинация архитектуры и материала создавала атмосферу приятной загадочности и старинного очарования. Полированные деревянные полы, дышащие природой, придали помещению особую привлекательность и благородство.

В центре главной комнаты, витая в густом аромате дерева, стоял огромный дубовый стол, выполненный великолепным мастером столярных работ. Его изогнутая форма и узорная резьба пришлись по душе моему художественному восприятию.

Царь Горох трапезничал и явно не ожидал моего появления. Сидя в своем высоком резном кресле, он оглядел меня с презрением, словно я был мелким насекомым, нарушившим спокойствие его узкого мирка. Весьма увесистое тело, обвисшие плечи и откладывающийся жир на шее и животе явно свидетельствовали о жизни полной бездействия и чрезмерного наслаждения.