Веер
Шрифт:
Джаннина. Да отстаньте вы от меня, окаянные!
Мораккьо. А ну-ка, живей, давай его мне!
Джаннина (к Мораккьо). Успокойтесь, синьор, и не подумаю! Уж если на то пошло, я скорее отдам его Креспино, чем вам.
Мораккьо. Дай, тебе говорят!
Джаннина (отдает веер Креспино и убегает в дом).
Возьмите его себе, Креспино.
Коронато. Дайте мне!
Мораккьо. Нет, мне!
Креспино. Не получите!
Коронато
Явление шестнадцатое
Те же и граф на балконе; Тимотео; потом барон.
Граф (громко и взволнованно). Эй, синьор Тимотео!
Тимотео. Что прикажете?
Граф. Скорей, скорей дайте чего-нибудь успокоительного. Синьоре Кандиде дурно.
Тимотео уходит в аптеку.
Что страшного она могла увидеть в этом окне? Разве в саду, ядовитые цветы растут?
Креспино бежит через всю сцену. Коронато и Мораккьо гонятся за ним.
Барон (выбегает из виллы, чтобы поторопить Тимотео). Живей, живей, синьор Тимотео!
Тимотео (выходит из аптеки с подносом, на котором стоят разные пузырьки). Иду, иду!
Барон. Скорей, вы нам нужны! (Убегает в виллу.)
Тимотео. Сейчас, сейчас!
Креспино, Коронато, Мораккьо налетают на Тимотео, опрокидывают его, и он шлепается на землю со всеми пузырьками, которые разбиваются вдребезги. Креспино тоже падает и роняет веер. Коронато хватает веер и уносит его.
Тимотео поднимается и возвращается в свою аптеку.
Коронато (к Мораккьо). Вот он, вот он, у меня в руках…
Мораккьо. Отлично! Пусть остается у вас. Уж я заставлю Джаннину сказать, от кого она его получила. (Уходит к себе.)
Коронато. А пока что я всем натянул нос. Веер-то у меня. (Уходит в гостиницу.)
Креспино. У, негодные! Совсем искалечили. Но терпенье, терпенье! Обидно только, что Коронато забрал веер. Пар шесть башмаков отдал бы, чтобы получить его обратно да изломать в куски. Изломать в куски? Это зачем же? Только за то, что его подарили моей милой? Вот вздор! Джаннина девушка славная, я ее очень люблю, и нечего нам разводить там разные антимонии.
(Прихрамывая, уходит в лавку.)
Действие третье
Явление первое
Немая сцена, вплоть до выхода графа и барона. Креспино выходит из лавки с хлебом, сыром и еще какой-то снедью на тарелке и пустым бокалом; он ставит все это на скамью и усаживается рядом, чтобы поесть. Тоньино выходит из виллы с метлой, бежит к аптеке и входит в нее. Креспино молча режет хлеб. Из гостиницы выходят Коронато и Скавеццо, несущий на плече бочонок — точно такой же, какой он раньше отнес графу. Коронато проходит мимо Креспино, поглядывает на него и смеется. Креспино, в свою очередь, смотрит на него, дрожа от злости. Коронато, улыбаясь, направляется в ту сторону, куда отнесли первый бочонок. Креспино внимательно глядит вслед Коронато, затем снова принимается за еду. Тоньино выходит из аптеки и подметает осколки разбитых пузырьков. Тимотео выбегает из аптеки с подносом, уставленным новыми пузырьками, и скрывается в вилле. Тоньино продолжает подметать. Кресшшо берет свой бокал и тихо, с невинным видом входит в гостиницу. Сузанна выходит из лавки, приводит в порядок выставку своих товаров, затем садится и начинает что-то шить. Тоньино идет в виллу и запирает за собой дверь. Креспино выходит из гостиницы с бокалом, и с хитрым видом рассматривает веер, спрятанный под полой, не столько для собственного удовольствия, сколько для того, чтобы показать его публике; потом направляется к своей скамье и ставит бокал на землю. Джаннина появляется из дому, садится и начинает прясть. Креспино тоже садится, достает веер и, смеясь, прячет его под куски кожи. Он продолжает есть. Коронато возвращается один, проходит мимо Креспино и смеется. Креспино ест и ухмыляется. Коронато, дойдя до гостиницы, поворачивается к Креспино и хохочет. Креспино ест и тоже хохочет, Коронато в дверях гостиницы продолжает хохотать, потом исчезает. Креспино достает веер, смотрит на него с довольной улыбкой, затем кладет на место и снова принимается за еду. Этим немая сцена заканчивается.
Граф и барон выходят из виллы.
Граф. Нет, мой друг, простите меня, но уж вам-то жаловаться грех.
Барон. Уверяю вас, что хвастать мне тоже нечем.
Граф. То, что синьора Кандида почувствовала себя плохо, — простая случайность. Ничего не поделаешь! Вы же знаете, что у женщин бывают этакие, как говорят, гастерические припадки.
Барон. Гастерические? Вы, наверное, хотели сказать истерические…
Граф. Да, именно истерические, как вы их там называете, истерические. И уж если она вас не поняла как следует, то виною, разумеется, ее нервное состояние.
Барон. Странно! Когда мы пришли, она как будто была совсем здорова; но стоило ей увидеть меня, как она сразу же ушла к себе.
Граф. Думаю, что она просто почувствовала себя плохо.
Барон. А вы обратили внимание, с каким серьезным видом синьора Джертруда читала какие-то бумаги, что-то вроде писем?
Граф. Синьора Джертруда деловая женщина, и, наверное, это были какие-то свежие счета…
Барон. Нет, вы ошибаетесь. Бумаги были старые. Мне кажется, что она нашла их на столе или в кармане синьоры Кандиды.
Граф. Ну и чудак вы, мой милейший коллега! Истинный фантазер! Что это пришло вам в голову?
Барон. Пришло то, что легко может быть на самом деле. Я подозреваю, что между синьорой Кандидой и Эваристо маленький роман.
Граф. Да что вы! Ничего подобного. Будь это так, я бы обязательно знал. Я ведь все знаю. В этом захолустье от меня ничего не ускользнет. Будь это так, разве она приняла бы ваше предложение? Неужели она осмелилась бы скомпрометировать сватовство такого знатного кавалера, как я?
Барон. Пожалуй, вы правы. Она очень быстро дала свое согласие. Но синьора Джертруда после чтения этих писем стала менее любезной и даже, по-моему, хотела поскорее от нас избавиться.