Век невинности
Шрифт:
Мадам Оленская сбросила свой плащ и уселась на одном из стульев. Ачер, прислонившись к камину, молча смотрел на нее.
«Сейчас вы смеетесь, — сказал он, — но когда вы писали мне, я чувствовал, что вы несчастны».
«Вы правы, — отозвалась она и, чуть помедлив, заметила: — Но я чувствую себя счастливой, когда вы рядом!»
«Я не могу долго здесь оставаться», — признался Ачер. Ему хотелось так много ей сказать, но он не находил слов, чтобы выразить свои чувства.
«Да, я понимаю. Но я не притязательна и живу настоящим, наслаждаясь каждым счастливым мгновением жизни!»
Эти слова прозвучали, как гром среди ясного неба, и были восприняты
«Элен, если я и в самом деле в состоянии помочь вам, — молвил Ачер со вздохом, — и если вы действительно ждете от меня поддержки, — скажите мне всю правду. Так от кого вы все-таки сбежали?»
Ачер говорил все это, стоя совершенно неподвижно. Он даже не взглянул в ее сторону, боясь пошелохнуться. Если и в самом деле грянет гром, между ними, по крайней мере, будет все пространство этой комнаты, и он сможет по-прежнему смотреть на снег за окном.
Графиня долго хранила молчание. Ачеру казалось, что вот сейчас она приблизится к нему сзади (он почти слышал ее шаги!) и обовьет своими нежными руками его шею. И пока он ждал чуда, предвкушая его душой и телом, его взгляд вдруг выхватил закутанную в меха фигуру за окном. Воротник тяжелой шубы этого человека, направлявшегося прямо к дому, в котором они укрылись, был приподнят. Но Ачер узнал его: это был, ни кто иной, как Джулиус Бьюфорт.
«О!» — воскликнул Ачер и вдруг рассмеялся: его начинал забавлять комизм ситуации, в которую они попали.
Мадам Оленская прошла через весь холл и взяла его за руку. Но, случайно взглянув в окно, она вдруг побледнела и отпрянула назад.
«Так вот в чем дело?» — насмешливо молвил Ачер.
«Не знала, что и он здесь», — прошептала Элен, стискивая его руку. Но он отстранился от нее и, выйдя в коридор, распахнул настежь дверь дома.
«Хелло, Бьюфорт! — крикнул он. — Идите сюда! Мадам Оленская давно ждет вас!»
На обратном пути в Нью-Йорк Ачер вспоминал свои последние минуты в Скайтерклифе. Эти воспоминания были не из приятных, они словно преследовали его.
Хотя Бьюфорт и был крайне раздражен, застав Ньюлэнда вместе с графиней Оленской, но он, с присущей ему властностью, быстро овладел ситуацией. Манера Бьюфорта игнорировать людей, чье присутствие не входило в его расчеты, способна была обескуражить кого угодно. И если то были люди чувствительные, они и вовсе могли подумать, что Бьюфорт смотрит на них, как на пустое место.
Когда они все вместе шли обратно через парк, Ачера не покидало ощущение, что он «третий лишний» в этой компании. Но хотя отсутствие всякого внимания со стороны Бьюфорта его несказанно задевало, он мог воспользоваться своими правами «человека-невидимки» и наблюдать за ними обоими.
Но этому предшествовала сцена в старом каменном доме, который облюбовали Элен с Ньюлэндом. Бьюфорт вошел в него с присущей ему развязностью. Никакая улыбка не могла разгладить вертикальную складку, которая залегла между его нахмуренными бровями. И, несмотря на то, что мадам Оленская упоминала в разговоре о возможности его появления, она не ожидала, что он и в самом деле примчится сюда. Судя по всему, она никому не сказала, где
«Если бы не эта ваша страсть к исчезновениям, сидел бы я сейчас в клубе и грел свои озябшие ноги у камина вместо того, чтобы разыскивать вас среди этих снегов», — проворчал он, скрывая за маской притворного раздражения глубокую досаду.
Чтобы сгладить неловкость положения, мадам Оленская поспешила перевести разговор на другую тему и напомнила, что скоро у всех появится фантастическая возможность беседовать друг с другом из домов, расположенных на соседних улицах или даже — кто бы мог подумать! — в разных точках планеты. На ум приходят гениальные изобретения, о которых писали еще Эдгар По и Жюль Верн. Вокруг необычных вещей и событий любят поднимать шумиху, хотя толком в них никто не верит.
Итак, продолжая обсуждать вопрос о телефоне, они благополучно добрались до «итальянской виллы». Миссис Ван-дер-Лайден еще не вернулась, и Ачер поспешил откланяться, попросив конюха подготовить к выезду его сани. Графиня Оленская в сопровождении Бьюфорта вошла в дом. Маловероятно, что Ван-дер-Лайдены пришли бы в восторг от незваных гостей, но отобедать им все-таки предложили бы. В этом случае Ачер мог бы попытаться уехать на девятичасовом поезде. Впрочем, скорее всего, он бы на него опоздал, и тогда Ван-дер-Лайдены оказались бы в неловком положении. Им пришлось бы оставить на ночь не только Бьюфорта, к которому они не испытывали особой симпатии, но и его, «человека без личного багажа».
Бьюфорт, конечно, все это знал. Он должен был предвидеть такой поворот событий; и то, что банкир предпринял столь утомительное путешествие, не рассчитывая на какое-либо вознаграждение, свидетельствовало о его нетерпении. Вне всякого сомнения, он преследовал мадам Оленскую, а когда дело касалось хорошеньких женщин, у него была лишь одна цель… Ему давно наскучил его пустой дом, в котором не было слышно голосов детей. И чтобы восполнить этот пробел, он постоянно искал любовные утехи на стороне. У Ачера не осталось никаких сомнений, что мадам Оленская была вынуждена «скрываться в глуши» от банкира. Но весь вопрос заключался в том, от чего, собственно, она бежала. То ли ей не пришлись по вкусу ухаживания Бьюфорта, то ли она боялась, что не устоит перед ними. В самом деле, не пустая ли болтовня все эти разговоры о бегстве из Нью-Йорка, которое, в сущности, могло быть ловким маневром расчетливой кокетки?
Но Ачер и сам не верил, что это правда. И хотя он был знаком с мадам Оленской всего несколько недель, ему казалось, что он способен судить по выражению ее лица и интонациям о ее настроении; в момент внезапного появления Бьюфорта он заметил явные признаки раздражения и даже страха, которые были написаны на ее лице. Но, в конце концов, это Ачера устраивало больше, чем мысль о том, что графиня намеренно покинула Нью-Йорк, чтобы встретиться с банкиром здесь, в Скайтерклифе. Если она пошла на это, — ей нет оправдания в его глазах. Женщина, вступившая в любовную связь с Бьюфортом, не достойна его внимания, ибо, чем она лучше тех пошлых лицемерок, которые с удовольствием шли с ним на сближение?