Век 'Свободы' не слыхать
Шрифт:
Это случилось в самый канун 1992 года. Сначала на радио "Свобода" (разумеется, по нелегальным каналам) пришло письмо из ЗГВ от группы офицеров-политработников и членов их семей. Я, признаться честно, отложил его в "долгий ящик", ибо "политрабочих" не особенно жаловал, соглашаясь со словами генерала армии Варенникова, что по теперешним временам "комиссарить на Руси стало проблематично", потому после "августовского путча" и полезли многие замполиты в первые ряды "ельцинских демократов". Да и те из "политруков", кто рванул за "полновесной маркой" из частей и соединений ЗГВ, были настолько, простите, "хитротрахнутыми", что ни расположения, ни уважения к себе не вызывали. Уж у этого-то "беженского контингента" какие-либо политические причины ухода отсутствовали начисто. Не так давно с одним таким как-то столкнулся. Так там на морде просто было написано, что Главвоенпрокуратура по нему не зря плачет. Но по тем временам тот случай оказался особым, с чем даже руководство Главной военной прокуратуры не могло не согласиться (встреча с Валентином Паничевым и Алексеем Смертиным у меня состоялась летом 92-го). Вскоре в январе
В процессе реформы ГлавПУ все замполиты должны были проходить переаттестацию на замещаемые должности воспитателей - помощников командира по работе с личным составом. Семеро упомянутых выше офицеров: в званиях от старшего лейтенанта до майора, ее (эту переаттестацию) успешно прошли. И тут неожиданно выяснилось, что на их должности из России уже направлены новые люди в званиях от капитана до полковника, а офицерам-воспитателям предложено уволиться и ехать себе служить "на ридну Украину" в тамошней "самостийной армии". Был назван и человек, непосредственно отвечавший за вышеупомянутые "ратные подвиги",- помощник Бурлакова по воспитательной работе генерал-майор Иванушкин. Из присланных же офицерами копий документов было видно, что все они дали "присягу на верность России" ("переприсяга" эта заменила советскую, и не давший ее офицер, как правило, в войсках долго не задерживался). Более того, какая, к черту, "украинская армия", если на основании юридически обоснованной и признанной правопреемности Западная группа войск стала объединением российским независимо от национальной принадлежности ее личного состава. То есть налицо была дискриминация офицеров-замполитов по национальному признаку плюс к тому желание некоторых "арбатских шаркунов" найти себе теплое и прибыльное местечко ввиду ликвидации ряда структур бывшего ГлавПУ.
Это меня и подвинуло на дальнейшие действия. Я понял, что для генерала Геннадия Стефановского данный вопрос будет звучать уже не по адресу и позвонил в Москву новоявленному "воспитателю-помощнику номер один" Николаю Столярову. Вкратце изложив суть дела и процитировав кое-что из имевшихся на руках документов, я попросил Столярова высказать свое мнение на сей счет. Столяров говорил пространно и долго, назвав учиненный в отношении офицеров-замполитов произвол "попранием основ новой российской демократии", а Западную группу войск - "реликтом застойных времен". Что ж, как говорится, из песни слова не выкинешь. Мнение "главного армейского воспитателя" я дал без каких-либо купюр, все как есть. Не знаю, что уж там подумал о товарище Столярове лично сам главком ЗГВ Бурлаков, но передача вызвала негативный резонанс у командования группы войск и особенно у генерала Иванушкина. Некоторые из этих офицеров потом ушли на Запад, а остальных вместе с семьями депортировали в бывший Союз. Куда? В Россию, на Украину? Этого я не знаю и поныне.
Так что, завершая свой рассказ о первых контактах с командованием и офицерами ЗГВ, могу еще раз повторить уже сказанное ранее: многие случаи так называемого дезертирства порождались произволом и нездоровой обстановкой стяжательства, охватившей личный состав группы. И не вина в том Бурлакова. Кстати, я до сих пор убежден, что он был честным человеком, а все то, что приписывали главкому журналисты и "слева" и "справа", в реальности не стоило и выеденного яйца. Другое дело: почему на все обвинения в свой адрес он отвечал молчанием и нежеланием защищаться? Наверное, таков был приказ свыше. А что касается самой Западной группы войск, то выводить ее, если уж принято такое решение, следовало только с казарменного положения и в сжатые сроки (все равно ведь в большинстве своем бросали офицеров и солдат в "медвежьи" необжитые углы, вопреки лживым посулам об их обустройстве на немецкие марки), а не так, чтобы в конечном итоге и морально и физически развалить и уничтожить самое крупное по численности и самое боеспособное соединение Вооруженных Сил СССР. Видимо, и тут сработал приказ. Интересно вот только чей?
С Матвеем Бурлаковым я вновь увижусь на окончательном этапе вывода ЗГВ. На тех самых памятных торжествах в Берлине, где немцы побыстрее выпихнули из бывшей ГДР "оккупантов" - последнюю нашу мотострелковую бригаду, от души посмеялись над президентом-алкашом и его "калинкой-малинкой", а затем торжественно проводили своих "освободителей" из числа трех оставшихся "держав-победительниц".
КОМАНДИРОВКА В МОСКВУ
После окончания пресс-конференции в Мальвинкеле я все же успел обратиться к спешно уходившему министру обороны Шапошникову с вопросом о возможности поработать в России - создать цикл радиопередач о Вооруженных Силах. Ответ маршала был краток: "Выходите на моего пресс-секретаря генерала Манилова, обсудите этот вопрос с ним и приезжайте". Это по возвращении в Мюнхен я почти что сразу и сделал. Позвонил Валерию Леонидовичу по телефону, сослался на разговор с Евгением Ивановичем и объяснил, что я задумал и что, собственно говоря, хочу. Мне было рекомендовано подать письменную заявку по факсу и соответственно указать в ней, с кем из числа руководителей министерства, аппаратов и штабов я хотел бы провести беседы. Также было рекомендовано приготовить вопросы и тоже либо отправить их по факсу, либо привезти с собой. Прикинув объем предстоящей работы, я, не медля ни дня, к ней тут же и приступил, учитывая в первую очередь то обстоятельство, что вопросы военным профессионалам требовали и моего профессионального подхода к той или иной теме. Работенка выпала не из легких, но за пару месяцев я с ней все же справился. То есть к середине апреля 92-го я был уже практически "боеготов". Само собой разумеется, отправил я и факс, на который был получен ответ, что Управление информации Министерства обороны готово оказать мне содействие в данной работе. В моем списке кандидатов на интервью числились более двадцати высокопоставленных военных. К слову сказать, решив не ограничиваться одними Вооруженными Силами, аналогичную просьбу я отправил факсом в Министерство безопасности и в Службу внешней разведки России. Оттуда, правда, письменных подтверждений я не получил, так что фактически располагал лишь приглашением Минобороны, дававшем мне возможность пойти в Генеральное консульство, к тому времени из советского ставшее уже российским, и попросить въездную визу.
Прежде всего надо было заполнить визовую анкету, что я и сделал. Далее возник вопрос с гражданством СССР. Долгих девять лет я не мог получить ни подтверждения, ни опровержения по поводу моего статуса гражданина СССР, хотя обращался по этому вопросу неоднократно. И вот в самый канун "августовского недоворота" Генконсульство Советского Союза меня "обрадовало", прислав по почте сообщение о том, что гражданином СССР я больше не являюсь. Почему в канун "путча"? До сих пор не знаю. Ехать на Конгресс так называемых соотечественников и размахивать "демократической виолончелью", то есть, простите, автоматом Калашникова, я не собирался. В общем, собрав все необходимые для получения въездной визы "малявы" и "ксивы", я ранним апрельским утром отправился в Генконсульство России. Мидовский чиновник рассматривал факс на бланке Министерства обороны как рассматривают опасную и смертельно ядовитую змею. Примерно так же он потом посмотрел и на меня, спросив при этом, как я оказался в Германии, где мой советский паспорт, что я делаю на радио "Свобода", зачем я записал в визовую анкету Ленинград (такого города больше не существует) и при чем тут Министерство обороны РФ. На эту длинную вопросительную тираду я посоветовал поискать ответы в моей анкете, а причастность Министерства обороны к данной акции выяснить непосредственно в аппарате министра. В общем, по первому разу визу в Россию мне не дали. Пришлось еще раз звонить в Москву, заполнять по новой анкету, старательно выводя "Санкт-Петербург", и снова топать в Генконсульство. На этот раз обошлось без намеков на серпентарий. Въездную визу мне выдали сроком на два месяца.
Теперь вопрос встал о командировке. Командировку в Россию на месяц от начальства я получил без проблем, а остальное урвал от своего отпуска. А кроме всего прочего, необходимо было оставить и с десяток выпусков программы "Сигнал", дабы не создавать пробелов в эфире, с чем я и справился уже где-то к началу мая (в дальнейшем перед каждой командировкой в Россию это у меня вошло в обязательную практику). Вот тут-то и случился казус. Из-за предстоящего собственного дня рождения я как-то пропустил, что двумя днями ранее, 7 мая, состоялось рождение российских Вооруженных Сил. Министром обороны России стал генерал-афганец Павел Грачев, которому я как-то напоминал в одной из радиопередач, что не он, а дядя Вася Маргелов является создателем современных ВДВ (это-то я знал еще с детства - у меня дядя в конце 50-х служил срочную в Витебской 103-й), а приглашавшей меня стороне - маршалу авиации Шапошникову предложили переехать в бывший штаб Варшавского Договора на Ленинградском проспекте - возглавить командование Объединенными Вооруженными Силами СНГ, которых нет и никогда не было.
Что-либо менять уже было поздно, но на всякий случай я еще раз прозвонил кабинет генерала Манилова. Тот заверил меня, что данные административно-кадровые перестановки существенного влияния на мою работу не окажут. Окрыленный этими словами, я пошел заказывать у администрации радио "Свобода" билет на московский рейс американской авиакомпании "Дельта", летающей из Франкфурта-на-Майне, и 22 мая 1992 года, после почти 10-летней разлуки, ступил наконец на российскую землю.
МОСКВА: ПЕРВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ
Перед тем как отправиться в аэропорт, я, конечно, созвонился с Москвой и попросил Володю Пластуна решить несколько организационных вопросов. То есть обеспечить меня надежной крышей над головой на период проживания в столице и не менее надежными "колесами". С Минобороны о такого рода сервисе договоренности не было, а в московское бюро "Свободы" я решил не обращаться, исходя из своего долголетнего опыта, гласившего, что "обещанного три года ждут", а на РС так все и четыре. Владимир Никитович не велел беспокоиться - в "Шереметьево-2" встречать столь долгожданного гостя он прибудет лично. Попросил только захватить кое-что из англоязычных материалов по афганской войне. И наконец ранним майским утром я нарисовался в Мюнхенском аэропорту. Почти часовой перелет до Франкфурта я проспал, а там был просто убит тем, сколько мне тащиться пешком до этой самой гребаной "Дельты". В голове мелькнула мысль о том, что лучше было бы полететь беспересадочной немецкой "Люфтганзой", но потом я вспомнил, что "щедрый дядюшка Сэм" оплачивает билет только на собственных авиалиниях, так что услуги других авиакомпаний пришлось бы оплачивать из своего кармана. Впоследствии я привык летать с пересадками, обнаружив в этом не только минусы, но и определенные плюсы. В тех, конечно, случаях, когда не надо было просиживать в ожидании самолета часами, иначе я так надирался, что меня не хотели запускать в салон.
Мысли в голове роились самые разные. Все-таки я отсутствовал дома почти десять лет. Улетал-то при советской власти, а прилетаю вообще неизвестно при какой, туманно называемой за неимением лучшего "свободным рынком и дерьмократией". В общем, взгромоздившись на борт "Боинга-737", я занял свое "коронное" место для курящих в хвосте (хотя согласно билету мог рассчитывать на лучший прием в бизнес-классе) и начал присматриваться к обстановке. Самолет был, что и говорить, "битком": американские туристы всех мастей, кучка каких-то проповедников-сектантов, воспользовавшихся счастливым случаем "поохмурять" православный люд, да несколько немецких то ли туристов, то ли бизнесменов, летевших с таким выражением лиц, словно они уже ждали, что после приземления в "вильде Руссланд" их всех немедля пустят на корм белым медведям. Разительный, кстати, контраст с оживленными и веселыми американцами-"отморозками".