Век Зверева
Шрифт:
И с тех пор каждый вечер он играл до омерзения (это жена нашла такое заветное слово) долго с малолетками. Он значительно превосходил своих юных партнеров в физических кондициях и потому играл вдвоем с попавшимся под руку мальчиком, против четверых. В паре с ним был Гога.
Это была уже игра. Падение рождаемости, очевидно, коснулась совершенно явственно и нашего гигантского дома. Совсем мало их играло теперь у глухой стены, за которой продолжали совершенствоваться учителя. Но один против четверых! Вы меня извините, но Гога был старательным, и не более. Так что Зверев мотался один. Первенства превратились в один бесконечный суперфинал. Чтобы выиграть, нужно было перебегать. И поменьше пропускать. К весне они с Гогой оторвались в очках и сезон можно было бы считать выигранным, если бы не козни его половины. А козни были таковы, что она от него ушла. Потом
К тому времени он засобирался в аспирантуру, а это существенной добавки к бюджету не приносило. А халтурами он тяготился. В принципе, футбол был ни при чем, хотя, видимо, он стал последней каплей. Короче, она ушла, а телевизора он не смотрел принципиально. С родителями они давно разменяли квартиру, и те жили в другом городе. Зверев оказался один на один со своим хобби. И тогда с ним поступили бесчестно.
— Что вы имеете в виду?
— А вот что. В середине игры, когда они наконец надломили эту компашку и кубок был почти в кармане, а кубок — это надколотая, но все же хрустальная сахарница, еще со времен Жмыха, — так вот тогда Тюля и свалил его подножкой, а Ибрагим ударил лежащего и еще не соображавшего, что происходит, ногой по голове. С разворота, как по опускающемуся мячу, серединой подъема. И он упал в серую пыль и смешал ее со своей кровью. Он потерял сознание, так как удар пришелся в висок. После этого он занялся наукой.
Кандидатская была у него сделана блестяще. Я в этом ничего не понимаю, но его коллеги, друганы его, потом так говорили. Он жил один, работал ночами, отдыхал, слушал музыку. А дальше, должно быть, было так. Он написал последнюю фразу, отложил черную с золотым пером ручку и сказал: «Вот и все». Потом отнес рукопись машинистке. Потом была публикация в хорошем журнале. Он показывал.
Был выбран костюм, галстук, рубашка. Он вышел во двор, а там конечно играли…
Дальше начинается совершеннейший аттракцион. Его на кафедре ждали достаточно долго, а когда друзья приехали за ним на такси, то обнаружили его играющим во дворе в футбол. Пиджак брошен на скамью, рубашка пропотела, и на груди отчетливо отпечатался мяч. Каблуки дорогих туфель сбиты. Ему кричали, а он не отзывался. Вызвали санитаров.
Такого защитника, как Клюка, я в жизни не видел. И Зверев решил, наверное, что если он Клюку не сделает, то жизнь будет прожита зря. Он, как всегда, долго думал, наверное, всю ночь. Как он будет проходить Клюку. А с остальными все будет просто. И тогда он сбежал из поликлиники. Если бы его тогда отвезли в психушку, то ни о какой милиции речи не могло, наверное, быть. Я не знаю, какие там критерии, но мне кажется, его бы не взяли. Но удалось просто положить его отдохнуть. Как-то там уговорили. Ну, как бы солнечный удар или что-то в этом роде. Да и повода-то в психушку класть не было. Так, полежит сутки — и домой. А он вернулся во двор. Все вышли на него посмотреть. Он был в пиджаке и тапках. Он кричал: «Выходите! Я вас сделаю. Всех! Ну, что же вы? Выходите! Клюка, где ты? Выходи, мерзавец… Я покажу тебе, как обращаться с мячом».
Но никто не хотел выходить. Никто не хотел с ним поиграть. И тогда он стал просто бить по мячу. Он бил мячом в стену. Он бил, мяч отскакивал, он опять бил. А все стояли и молчали. Человек сорок. Взрослые и юные. Несостоявшиеся и значительные. Впрочем, потом оказалось, что не состоялись мы все. Толстые и худые. Лысые и в локонах. Всякие… А он, Зверев, состоялся.
А потом мяч лопнул. Разошлись швы, и он лопнул. Это был очень хороший мяч. Ленинградский, за семь рублей или за девять. Я сейчас не помню точно. Разбить его за несколько минут было мудрено. А Зверев разбил. У него был очень сильный удар, и если бы он стал профессионалом, то выступал бы, наверное, не за «Авангард», а за «Зенит». Он бы за сборную страны выступал.
С того дня во дворе в футбол больше не играли…
Я выслушал Йонаса, записал все это на диктофон, пообещал прислать газету. Потом сел в стекляшке и попросил водки. Для меня Зверев был просто взбесившимся офицером милиции, предателем, кротом. Я должен был его найти. Он все же слегка наследил. Его искало так много людей, что не наследить было мудрено. Он в районе Московского вокзала нарисовался и опять исчез. Стали прокачивать ситуацию. Какие уходили электрички. Потом по маршрутам отслеживали. То есть по этим направлениям ушел сигнал и его там ждади. В пассажирские поезда он не должен был попасть. Московский прочесали весь. Целая рота работала. Воронежский был маловероятен, и потому его проверяли выборочно, а потом с запозданием пришло сообщение из Воронежа, что на перроне видели похожего. Прошло с того времени уже часов пять. Машина дала сбой. Она, между прочим, всегда дает сбои. Но так, чтобы в эту щелочку и в это самое время ушел объект, так бывает редко. Однако случилось, хотя у нас не было полной уверенности. Стали просвечивать все знакомства Зверева в Воронеже. По работе, личные, семейные. Опять туча народу была задействована. Осторожно проверили по адресам. Ноль. Впрочем, почему-то появилось предчувствие — он там. Но как в миллионном городе найти умного и осторожного оперативника с высшим образованием? Тем более что он всю войну прошел.
Расчет был на то, что после блокады в подземелье, после стресса, штурма он захочет немного пожить по-человечески. На пляже полежать, на рынке дыню купить, в ресторан сходить. Квартиру снять сейчас не проблема. Деньги у них в бункерах большие ходили. И я сам решил туда ехать. Несмотря на то что где-то залег Бухтояров. Этот титановый человек по рынкам и пляжам слоняться не станет. Он заляжет на своем тройном дне, потом начнет потихоньку монтировать порушенную структуру, дело свое делать охотничье.
Как Зверев вышел из бункера — разговор особый. Там были убиты все. На все сто был зачищен бункер. Нашего человека они высчитали и во время штурма расстреляли. Потом проводилась экспертиза останков. Один из подземельщиков остался жив. Он и давал показания. Там ниша была, в которой он и отлежался. Только обгорел очень. Мы выжгли этот термитник. Вентиляция на этом уровне коммуникаций принудительная. Группе захвата удалось проникнуть в вентиляционный коллектор. Все тоннели у них контролировались. С помощью метростроевцев был скрытно прорыт еще один тоннель. Эти коммуникации даже для ветеранов метростроя являлись терра инкогнита. Тех, кто строил их, в живых практически не осталось. Сплошные несчастные случаи. А это значит, что Бухтояров имел доступ в свое время к документам высшей категории секретности. Во время вселенского бардака он сумел добраться до такого секретоносителя, какой и для иных спецслужб неподъемен. Это опять же разговор для другого раза. Но хорошо у нас готовили разведчиков.
Через этот тоннель проникли в вентиляционный коллектор. В определенное время в систему стал нагнетаться некий газ. Никто ничего не заподозрил. Посты в направлении коллектора удалось нейтрализовать без шума, а нужно сказать, что безопасность у этих героев подземных горизонтов была поставлена на уровне. Телефонный узел, кинокамеры, датчики. Пришлось повозиться. После подачи необходимого объема газа он был воспламенен. Выгорело все. Потом подали пену, потом ее нейтрализовали. Я в первый раз видел технологию операции в подземелье. Наверное, в последний. Затем туда пошли бойцы какой-то труднопредставимой группы. Скафандры, нечто вроде боевых портативных лазеров, тот же неискоренимый «Калашников» подземной модификации. Очагов сопротивления выявлено не было. Обнаружили уцелевшего крота. Это условное название тех, кто был в подземелье. При идентификации не обнаружилось останков Зверева. Уцелевший крот был близок к безумию. Бухтоярова вначале как бы признали, но потом оказалось, что и его нет. То есть они ушли. Хотя перед началом операции наш человек докладывал, что все на месте. Операцию и откладывали-то неоднократно, так как то один, то другой отсутствовали, выполняли работу на поверхности. А брать их там — риск. Они могли эвакуироваться в другое убежище. Такое было отслежено. Там обошлось без штурма. Найдены были очень интересные материалы.
Вся операция была признана неудачной. А на поиски двух главных кротов брошено все возможное. Самое интересное, что в бункере обнаружена книга. Какое-то руководство по магии. Книга древняя и серьезная. В свое время выдвигалась версия, что кротами используются паранормальные технологии, эзотерические знания. Колдовство, короче. Этим у нас занимался представитель соответствующих структур. Он лично принял книгу. Она должна была сгореть, растаять, раствориться. Ни один листик не пострадал. Этот спец, когда увидел книгу, весь расцвел. Вызвали бронеавтомобиль с эскортом, и книгу повезли по им одним известному адресу. Но вот какая штука. По дороге, откуда ни возьмись, КРАЗ. Вылетел с боковой ремонтируемой дороги. Броневик этот колесами вверх. Загорелся. Когда потушили и вскрыли, внутри трупы. И никакой книги нет. То есть она исчезла. Составили акт, взяли показания, подписки.