Век Зверева
Шрифт:
— Идиоты! — заорал Ковров, маленький и крепкий, но не толстый. На Чижовке именно такие жили мужички.
— Сидеть! — прервал Зверев дозволенные речи.
— Если масло в глотку лить, так сразу убейте…
— Зачем? Ты сейчас будешь жрать рыбу. Ту, что разбросал в районе. Курбаши ее сейчас поджарит. Слегка.
— Да вы что, твари? От котов житья нет. Губернатор еще говорил по радио.
— Это ты заливаешь, — решил Зверев.
— Я ее аджикой приправлю и перчиком. Перчиком разлюбезное дело. Есть югославская приправа «Аппетит»! —
Через минуту он появился в переднике и с полотенцем на руке. Рыбу он переложил на тарелку, рядом Зверев увидел горку жареного лука, лужицу кетчупа.
— Что у него там выпить? — поинтересовался Зверев.
— Все, что в ларьках. Полный джентльменский набор.
— Тогда дай ему для аппетита, ну, белого вина, что ли, с полстаканчика.
— У него тут все крепкое. Мартини. Ты мартини когда пробовал?
— Нет конечно.
— Давай. А впрочем, что это вон в той, с серой этикеткой?
— Текила.
— Отлично. Ковров, будешь текилу? Имеешь полное право. Закурить дать?
Зверев выпил с Курбаши по стакану текилы. Столь неожиданный и столь серьезный напиток поверг их в изумление. Зверев было потянулся к тарелке Коврова, но отдернул руку.
— Ты бы, Курбаши, принес сервелатика!
— Отменно.
Теперь они пили тоник из баночек и ели сервелат с булкой.
— Жалко тебе своего добра, Ковров?
— Иди ты…
— Мы же сегодня с Курбаши уезжаем. Сейчас вот за вещичками сходим и поедем. И оч-ч-чень не скоро вернемся в этот город тишины и покоя. Правда, Курбаши? Тебе что, Ковров, вилку дать или ты руками? Жрать, сука!
Телевизор работал громко. А если обернуть ствол обреза тряпками, то и звук будет не сильный. Мелкашка. Пуля попала в пол и прочно засела в доске. Отлетела щепка.
— Жрать!
Ковров ел быстро. Вталкивал в себя рыбешек. Курбаши немного подсушил их, и они хрустели на зубах. По подбородку отравителя стекало масло. Он не знал, что никакого яда в его позднем ужине не содержалось. Его дурачили жестоко и зло. Но он сам был виноват в происходящем. Никто не волен прерывать течение жизни тварей Божьих. Даже котов.
— Так, — отметил Зверев, — аппетит завидный.
— Теперь можно встать? — спросил Ковров.
— Вставать, может, и не придется. Подождем минут тридцать, — предложил Курбаши.
— Подождем.
И тогда привязанный к креслу Ковров упал вместе с ним на бок, а это было не очень просто, и сунул пальцы в глотку. Он никак не мог освободиться от своего ужина, но ему непременно нужно было сделать это.
— Вот и лежи тут. В дерьме, — нодвел итог акции Курбаши, и они покинули квартиру Коврова, предварительно перерезав телефонные провода и для верности разбив сам аппарат, компактный и недорогой.
Зверев не сомневался в том, что Ковров не станет вызывать милицию. Там над ним только посмеются. Пуля от обреза? А найди его… Деньги целы. Ничего не пострадало. Сейчас он сделает себе экстренное промывание желудка. Потом свяжется с крышей. Какие-нибудь смешные пацаны. Те не поймут, в чем дело. Станут консультироваться наверху. Ситуация безумная и экстраординарная. Курбаши никто первый день-другой не тронет. Будут просвечивать его связи и принадлежность. Ничего не найдут. Тогда устроят разборку, но Курбаши будет уже далеко. Он уже сегодня сядет в поезд до Симферополя. Так они и решили со Зверевым. Зверев и денег ему занял. Сам Зверев вместе с Варварой Львовной собрались в другие края. Деньги у него оставались, и немалые. Клоунада получилась рисковая и бессмысленная. Просто друг требовал отмщения. Зверев хорошо относился к этому коту. Он его уважал. Недвижимость же ни Курбашиная, ни Варварина пострадать не могла. Владельцы магазинов никогда не будут приносить материальный ущерб такого рода. Может и магазин сгореть. Работа на грани смысла и интуиции. Зверев сам себе внушил, что это разминка. Форму нельзя как бы терять. Боевые учения, в которых он уже раскаивался.
Но схема эта сломалась самым непостижимым образом.
— Не было печали, купила баба порося, — мрачно изрек Зверев.
— Ты это про что? — не понял Курбаши.
— А про то, что мне теперь нельзя к Варваре Львовне.
— Да брось ты, Юрка, отвезут в отделение, по почкам разок дадут. Зато Ковров наказан. По гроб ему хватит.
— Это тебе по почкам. А мне пулю в затылок.
— Чего несешь-то?
— Рассказал бы, да совесть не позволяет. И деньги все там, в уютном домике. И документы.
— Юр, а ты кто?
— Предприниматель.
— И чего?
Зверев переменил позу, стал потихоньку отодвигаться от своего наблюдательного поста.
— Курбаши.
— Я!
— Головка от рояля. Ты по жизни кто?
— Пролетарий.
— Понятно, что не генерал. У тебя знакомые есть на транспорте?
— Откуда?
— Подумай хорошо. Проводницы в поездах, водители в междугородке.
— Чего водители… У меня летуны есть.
— Шутишь?
— Мы на авиазаводе работу делали. Потом летали.
— Как то есть?
— Ну, аппаратуру налаживали. А нас на борт посадили — и в Алма-Ату.
— Зачем?
— Можно было и не брать. Рейс был обкаточный, и не один. А назад с яблоками и дынями.
— А ты-то каким боком?
— Говорить не имею права. Подписку давал. Могу только сказать, что с моей работой полный порядок. Просекаешь?
— Ты хоть знаешь, что это такое?
— Порядок.
— Наивный человек. А летели откуда? С аэропорта?
— На авиазаводе своя полоса. И взлетная, и посадочная. Оттуда и летали. Так что аэропорт нам не нужен.
— И что?
— Они и сейчас летают. Не все еще у нас рухнуло.
— А на завод как попадешь? Там же режим.
— На завод не попадешь. Только летуны не все заводские. Брали и городских. У меня адресок остался.
— И что?
— Да забодал ты меня вовсе. Пошли домой. Вон, видишь, тишина и покой.