Век Зверева
Шрифт:
Проснулась она от того, что в комнате была не одна. Василий Петрович вернулся. В уходящем свете позднего вечера она увидела женщину лет так пятидесяти, тонкую, небольшого роста.
— Вставай, девочка. Вот проводника тебе привел. Еще молока на дорожку не выпьешь?
— Я бы чаю выпила. С бубликом.
— Вот этого не предлагаю. Надо вам поспешать.
Закрылась за стариком дверь, вместе с проводником Гражина вышла на улицу. Они прошли квартала три по направлению к Смольному, затормозила рядом «Волга» серая, видавшая виды, за рулем мужик как мужик, средних лет, в джинсовой рубашке, в отглаженных брюках.
Неприметное здание в
О том, что в «кротовник» есть аварийный ход, коридор, Гражина догадывалась. Теперь ей предстояло воспользоваться им. Сопровождавшие ее «лаборанты» не сказали ни слова, не спросили ни о чем. Они еще довольно долго шли по освещенному коридору с такими низкими потолками, что приходилось пригибать голову. Потом она увидела рельсы, уходящие в туннель, где уже не было света, банальную дрезину. «Лаборанты», а их было двое, предложили ей сесть, и дрезина покатилась. Зажглись бортовые огни на их «бронепоезде», фонарь. Ехали они долго, часто останавливаясь, переводя стрелки, открывая и закрывая блокировочные двери, водя пальцами по схеме, о чем-то шепчась. Наконец Гражине предложили сойти. Это был как бы диспетчерский зал, широкий, со скамьями по периметру, с экранами контрольных мониторов, сейчас не работающих, но, очевидно, готовых к работе. Один из сопровождавших Гражину подошел к стене, открыл щиток, повернул выключатель. Загорелся тусклый, катакомбный свет. Потом о ней доложили по телефону, который находился в нише, слева от мониторов, и молодые люди, не говоря ни слова, сели на дрезину и покинули зал. Они возвращались. Зашипели, сходясь, створки. Она осталась одна.
Через час сорок пять минут открылись другие двери, и в зал вошел Бухтояров.
Пряхин вернулся из города один. Сейчас он спал в своем боксике, отужинав и доложив о результатах выполнения задания, о том, что Аносов благополучно отдыхает в квартире на Московском проспекте, что Гражина там не появлялась и следует, наверное, искать ее на других явках.
Бухтояров аккуратно обыскал спящего, нашел в куртке, висящей в изголовье, ствол, изъял его и разбудил Пряхина:
— Витя. Вставай. Радость у нас.
— А!
— Вставай, Витек. Гражинка нашлась.
— Как нашлась? — Пряхин был явно разочарован, но мгновенно изобразил радость.
— Привет, Витек.
— Пришла? Ну, чудненько. А Коля Аносов тебя ждет на Московском.
— Ну, это вряд ли.
— Почему? — насторожился предатель.
— Потому что потому, все кончается на «у».
— Витек, Глухов-то как, здоров, старичина?
— А что ему сделается?
— Ты его давно видел?
— Шесть часов назад.
— Не мог ты его шесть часов назад видеть.
— Почему?
— А потому, Витек, что восемь часов назад его выводили и сажали в служебный автомобиль. Сам понимаешь чей.
— То есть что значит «сам понимаешь»? — Пряхин сел на своей лежанке, потянулся к куртке. — Закурить нет?
— Нет, Витек. Ты поищи в куртке что хотел найти. Давай, давай, не стесняйся.
Пряхин, красивый, накачанный по-спортивному мужик, полез во внутренний карман, пистолета «вальтер» не обнаружил, нашел сигареты. Курить разрешалось только возле вентиляционной вытяжки. Это правило не нарушал никто.
— Подожди с сигаретой, Витя.
— Ты понимаешь, в чем ты обвиняешь меня?
— Когда тебя завербовали?
— Ты что несешь, Охотоведыч?
— То, что ты крот.
— Кто был наверху?
— Я.
— То есть?
— А вот то и есть.
— А…
— Хочешь спросить, почему меня не взяли на выходе? Ты, Витя, не о всех выходах знал. Вот по одному аварийному я и сходил наверх. И Гражину привел.
— Вы шутки тут шутите. Разыгрываете! Я курить хочу. — И Пряхин медленно стал приподниматься, группироваться, готовиться к прорыву. Только шансов у него не было никаких, даже минимальных, потому что Бухтояров аккуратно и несильно ударил его под дых. Главное, впрочем, не сила, а точность. Пряхин осел. И тут же навалились на него, стянули за спиной шнуром руки, ноги. Теперь он, прислонившись затылком к стене, замер, закрыв глаза, думал о чем-то своем, кротовьем.
На допросе он показал, что Аносов был сдан в городе, в скверике у «Электросилы». Пряхин знал две явки: кроме той, на Московском, еще — на улице Решетникова. Ее можно было теперь списать со счета. Многое еще знал Витек. Но когда он наконец заговорил, Бухтояров вначале окаменел, а потом привстал с табурета и очень сильно, с оттяжкой ударил Пряхина в ухо. Пряхин только что рассказал о том, что операция по штурму подземелья с применением спецсредств подготовлена и начнется в течение ближайших трех суток. Сам же он собирался аккуратно покинуть подземелье, так как пленных брать не предполагается. Даже Бухтоярова приказано уничтожить. А об исполнении доложить по адресу: Москва, Кремль…
Но операция началась гораздо раньше. В тот самый миг, когда Бухтояров вложил всю свою ненависть в удар, отказали мониторы слежения. Как будто кабель перерубил кто-то: сначала один, потом другой, потом третий. Система слежения была расконсервирована группой Бухтоярова, отлажена, дежурство велось круглосуточное. Только четвертый коридор, последний, был свободен. И никаких камер там не было. Потом как будто ветерок какой-то тронул их лица, сдвинул бумажки на столе, ласковый и свежий. Это по системе вентиляции стал из ближайшего коллектора нагнетаться газ…
Бухтояров сел на табурет, обхватил голову руками. Отчаяние и вместе с тем лихорадочная работа мысли, поиски выхода. Все могло кончиться здесь, совсем скоро, сию минуту.
Наконец он положил руки на колени, закрыл глаза, медленно раскрыл. Кроты ждали приказа. Крот среди кротов — решения своей участи.
— Пряхина… расстрелять. Немедленно. Дежурный по смене, выполняйте!
Ни слова более не промолвил Витя Пряхин, только выдохнул и пошел вслед за палачом своим, не сопровождаемый никем. Ноги его все еще были связаны, и потому шел он смешно, очень короткими шажками, но никто и не подумал облегчить его последний путь. Вскоре из боксика технического, где инструменты и всякая нужная хозяйственная чушь, раздалось два выстрела. Первый и потом контрольный, в затылок.
Сейчас восемь человек ждали следующего решения командира. Отчетливого и мгновенного.
— Помощник дежурного, распечатать оружейный бокс, выдать полные боекомплекты. Личные вещи никому не брать, только противогазы, аптечки и быстро, быстро, ко мне в бокс. Зверев со мной.
Колодец в четвертый ход, раньше известный только Бухтоярову, а теперь уже и Гражине, и не только ей, всем теперь известный, находился в боксике Бухтоярова. Прямо под его нарами. Боксик этот был запретной территорией.