Вексель судьбы. Книга 2
Шрифт:
— В сторону! В сторону же, я сказал!— прогремела из высоты свирепая команда.
Расторгуев немедленно разжал пальцы, и взведённый пистолет с шумом свалился на брусчатку, буквально чудом не выстрелив. Продолжая выполнять приказ, он сделал несколько шагов вбок - однако о что-то споткнулся и неуклюже загремел на землю.
В этот момент за спиной буланого всадника появился всадник второй, на пепельно-вороной лошади. Дальнейшее изумление не поддаётся описанию, ибо вторым всадником была прекрасная дама в изящной тёмно-бордовой амазонке старинного кроя и с чёрным завуаленном канотье. В левой руке, затянутой в высокую блестящую перчатку, она удерживала длинный повод, за
Теперь более никто не препятствовал Алексею выйти вон из заточения. Алексей, чуть заметно улыбнувшись, быстрым шагом направился к соловому коню, вскочил в седло и уже собирался принять, развернуться и скакать отсюда прочь, однако к своему изумлению заметил у ворот опустившуюся на колени хозяйку особняка.
— А мне как быть? Мне-то теперь что делать?— причитала та со слезами на глазах.
Алексей неожиданно понял, что её слёзы были искренними.
— Верни всё, что взяла из могил!— прокричал он в ответ. И в следующий же миг совместный стук копыт и поднявшееся облако пыли возвестили об отбытии невероятного эскорта.
Изольда Донатовна с лицом, распухшим от рыданий, вместе с очнувшимся полицейским капитаном отрешённо глядела, как трое неведомых всадников, не причинив вреда, неумолимо удаляются по освещённой лунным лучом дороге.
Можно было лишь различить, как перед дальним повтором, за которым улица разделялась, скатываясь одним своим рукавом в широкий сухой раздол, где уже не имелось жилья и асфальта, всадники на какой-то миг остановилась, чтобы принять кого-то четвёртого, поджидавшего в отдалении. В мгновение ока его тёмный силуэт вскочил вторым седоком на солового коня, после чего кавалькада скрылась за чёрным обрывом лощины.
Внезапно поднявшийся ночной ветер, подхватив оставленное лошадиными копытами облако дорожной пыли, бесшумно и легко перенёс его к прочерченному на асфальте лунному лучу. И спустя мгновение, словно выверив направление и определив своей целью замершие в смертельном испуге у ворот особняка две человеческие фигуры, поволок его, точно неведомое ожившее существо, прямо на них. Когда жёлто-серое пыльное облако, полупрозрачное и одновременно чёрное в своей глубине, словно бездна, практически подобралось к воротам, Изольда Донатовна отчаянно закричала и снова стала оседать на землю - только на этот раз быстро и страшно. Капитан Расторгуев, собрав остатки мужества, сумел обхватить хозяйку за плечи, чтобы удержать и спасти.
Спустя несколько мгновений, когда они оба пришли в чувства, никакого облака уже не было и в помине. Ночной полудиск скрылся за тучей, и вместо лунной дорожки на асфальт вернулись и разлились по нему кривые пятна от уличных фонарей.
— Что это было?— прервал молчание капитан, нахлобучивая подобранную с земли фуражку.
— Это конец, Расторгуич… Всадники Апокалипсиса…
— Правда, Донатовна?— переспросил капитан, на глазах белея.
Миллионерша шмыгнула носом и вытерла рукой мокрый лоб.
— Всадник на белом коне - это победитель,— медленно, словно боясь непоправимо ошибиться, принялась она вспоминать.— Хорошо, что ты его отпустил, очень хорошо… Всадник рыжий должен быть с мечом - и это было именно так! Всадник вороной - с мерой в руке… Я не знаю, я ничего не знаю! Пропали, пропали мы!
— Ну погоди же!— осадил изготовившуюся было зареветь Изольду Донатовну капитан.— А сколько всего должно быть всадников?
— Четыре, их четыре должно быть! Четвёртый всадник на коне бледном, и имя ему - смерть…
— Так ведь не было четвёртого всадника! Не было бледного коня! Не было!
Услышав эти слова, Изольда Донатовна отчаянно тряханула головой, после чего замерла вся - и перекрестилась.
— А ведь ты прав! Ты прав, Расторгуич! Ты прав! Не было четвёртого! То есть четвертый вроде бы и был, но он был пешим, и уехал с другим на белой лошади!
— То есть, что получается - пронесло?— спросил повеселевшим голосом капитан.
— Пронесло! Пронесло ведь!! Живём!!!
Капитан собрал в кулак все свои силы, чтобы не дать эмоциям выплеснуться наружу, и опустился прямо на тротуар. А Изольда Донатовна зачем-то побежала вдоль улицы, потом вдруг вернулась, весело притопнула ногой и вновь куда-то понеслась, выписывая необъяснимые круги и восьмёрки, по-молодецки временами подскакивая, словно намереваясь пуститься в пляс, что-то восторжённо наговаривая и насвистывая вполголоса из разноязыких пророчеств и молитв.
Наутро - несмотря на наступивший выходной - повинуясь срочному приказу Изольды Донатовны, на высоком береговом уступе, парящим над живописной волжской излучиной, экскаватор выкопал глубокую траншею.
Затем подъехал грузовик, и рабочие стали выгружать из кузова и опускать в траншею мешки с военными артефактами, привезёнными с пакгауза. Последний мешок положила в траншею сама хозяйка, и она же бросила туда первую горсть земли. Дождавшись, когда траншею закопают и вернут на место предусмотрительно срезанный дёрн, Изольда Донатовна просунула и вдавила в кору возвышающейся над погребением вековой сосны золотой крестик, и ещё некоторое время постояв в одиночестве, отпустив водителя, с отлёгшим сердцем отправилась домой пешком.
Тем же утром экспедиционеры спешно, но организованно покинули охотбазу. Ветеран Ершов на новеньком квадроцикле укатил на один из дальних глухих хуторов, а Мария с Петровичем автобусом добрались до Волоколамска, откуда на электричке отбыли в Москву.
Алексей же, успевший разглядеть за стеклом автомобиля, на котором приезжал злопамятный капитан, свой портрет на розыскной ориентировке, предпочёл возвращаться в столицу способом более безопасным. По пустынным просёлочным дорогам, мимо нагретых августовским солнцем колосящихся трав, минуя деревни с немногочисленными старожилами и крепко дрыхнущими после бурной “тяпницы” дачниками, предусмотрительно объезжая населённые пункты и полицейские посты, с самого раннего утра катил в сторону столицы ничем не примечательный спортсмен-велосипедист. Его глаза от яркого солнца защищали сплошные чёрные очки, а тонкие перчатки-митенки из полупрозрачного козьего шевро берегли ладони от повреждений в течение длительной дороги, в случае чего помогая не оставлять следов. Лёгкий ветерок, дующий в попутном направлении, охлаждал спину и отчасти помогал в движении.
В небольшом рюкзаке за плечами у велосипедиста лежали завёрнутые в фольгу бутерброды и несколько бутылок воды, между которыми был надёжно закреплён предмет, издалека напоминающий термос.
Однако как нам теперь хорошо известно, это был не термос, а старый бак от немецкого противогаза, в котором покоилась ветхая тетрадь, от корки до корки исписанная полуразмытыми строчками, теснящимися одна к другой в желании донести и передать свои сокровенные секреты. Лишь временами отвлекаясь на показания закреплённого поверх руля навигатора, Алексей не переставал думать об этой тетради и истово надеялся, что после расшифровки она откроет наконец семидесятилетнюю тайну, столь удивительно и безжалостно разделившую его жизнь. Ибо без знания этой тайны вторая половина жизни отныне представлялась бессмысленной, праздной и пустой.